Заминка вышла лишь однажды - когда мне на стол лег заказ на изображение дракона. Казалось бы, чем крылатая огнедышащая рептилия может быть сложнее уже не единожды отрисованных мной василисков, горгон, да просто динозавров. А вот поди ж ты! Сколько я не бился, на бумаге возникало нечто комиксно-глуповатое, безжизненное. Может быть, редактору и даже пользователям это сошло бы, но мое самолюбие художника было серьезно задето.
Я крутил его и так и эдак. Я красил его зеленым, оранжевым и бронзовым. Я внимательно, как прилежный ученик, изучал трехмерные модельки и рисунки мэтров оформления. Я изменял размеры, пропорции, характер... Дракон не оживал. Творилась какая-то чертовщина.
В конце концов, когда до сдачи оставалось два дня, а я ни на штрих не приблизился к желаемому результату, в голову мне пришла неоригинальная идея - напиться. Говорят же, что некоторых озарение посещает исключительно под воздействием стимуляторов.
Купив две бутылки дешевой (не кайф же ловить, а для работы) водяры, и рассудив, что этого вполне хватит, особенно если не торопиться, я устроился перед разложенными на столе бесконечными набросками: драконы с птичьими крыльями и крыльями летучей мыши, огромными стрекозьими гляделками и вполне человеческими глазами, коротенькими кривыми и длинными мускулистыми лапами, которых было то две, то четыре. Были здесь и похожие на кенгуру особи - с мощными задними ногами и толстым опорным хвостом, на конце которого угрожающе топорщилась стрела или набалдашник, как у морнингстара. Были и экземпляры, напоминающие грифонов. Вот только не было ни одного, что показался бы мне удачным.
Я наплескал полстакана бесцветной жидкости, внимательно вгляделся в "галерею" и... невероятным образом отключился.
Видимо, организм поспешил перестраховаться перед реальной угрозой отравления произведением винно-водочных кустарей. Ничем иным я внезапный сон или обморок, чем никогда прежде не страдал, объяснить не могу. Скорее я действительно спал, поскольку видел сон, и во сне этом... был драконом.
Звезды мчались мне навстречу, а ветер трубно гудел однообразно-торжественный гимн полету во мгле. Земля оставалась далеко внизу, и не было дела мне - стремительному и сильному - до мелких проблемок смешных муравьев, копошащихся там, внизу. Мощные крылья несли меня ввысь и вдаль, к невидимому за краем земли солнцу, чье золотое сияние оставило отблеск на моей чешуйчатой шкуре.
Я очнулся ровно в той же позе, за столом, и обнаружил, что прошло четверть часа, не больше. Я даже не плюхнулся физиономией на бумаги, только уронил стакан с водкой, и сивушно воняющая жидкость залила добрую треть рисунков. Я скомкал их все в огромный бумажный шар и швырнул в угол комнаты. Торопясь, отставил бутылку, суетливо бросил на стол краски, карандаши. Ощущение стремительной легкости полета все еще было со мной, и я знал - сейчас все выйдет как надо.
Дракон получился гораздо более живым и натуральным, чем все мои эльфы-гоблины. Взгляд его даже в плоскости рисунка лучился насмешливым пониманием, а гладкая шкура блестела драгоценными искрами. От него прямо исходила аура силы и спокойствия. Это был именно тот дракон, которого я хотел увидеть.
Ни тогда, ни позже я не задумывался над причинами внезапного видения. Нет ничего проще: если зациклиться на какой-то идее, сознание начинает прорабатывать ее уже без твоего участия. Увидел же Менделеев во сне свою таблицу. Ну а я - своего дракона. Подумаешь!
Вот только я продолжал летать во сне. А из глубин навечно, казалось бы, и накрепко прорационализированного мозга всплывало дикое, невозможное желание: увидеть живого дракона.
Эта идея выглядела дурацкой даже для фэнтезийного рассказа, накарябанного шестиклассником. А уж в мои годы, да при моих материалистических мозгах... Но с выползающими из подсознания химерами не поспоришь, остается лишь мириться. И я стал тихо лелеять немыслимую встречу с драконом в воображении. Я представлял, как уткнусь лбом в теплую жесткую шкуру его крыла, а дракон примется рассказывать о путях звездных и земных, и я пойму, наконец, к чему вся моя рутинная жизнь без ожидания просвета. И буду долго-долго смотреть в его глаза, полные вековой мудрости, порожденной этой мудростью грусти и затаенного юмора.
Я продолжал рисовать их - драконов, драконш и дракончиков - в полете, гневных, отдыхающих. Не мог только - покорных, оседланных человеком или эльфом. В тот год на драконов пошла особенная мода, вполне отвечающая и моим желаниям.
А к весне моя безумная идея начала вырисовываться в реальности.
Мы засиделись в "Краеугольнике" за полночь, благо была суббота, а Упс в очередной раз разругался со своей дражайшей половиной и угрюмо устанавливал в проходе между столами раскладушку. Ночь была тепла, звезды обливали нас равнодушным светом, и мы с Илюхой брели по пустынным тротуарам к моему обиталищу. Не помню, с чего начался разговор, но Илюшка вдруг принялся рассказывать то ли про своего деда, то ли про теткиного отца - большого, по его словам, чудака.
– Представляешь, - бурно жестикулировал он, - этот старый крючок вел дневник, где описывал свои невероятные похождения за грибами. И чего он только в наших лесах не видел, куда там Уэллсу! и со снежным человеком-то он разговаривал, и НЛО над ним косяками летали, и драконы...
Я вздрогнул.
– А что драконы?
– Драконов, говорит, видел. Якобы живут они в пещере и вылетают только на закате. Он их даже нарисовал - на твоих, кстати, не очень похожи, у старикана скорее утки получились, а не ящеры. Но какова фантазия, а?
Я мучительно сглотнул пересохшим горлом.
– Илюш, а где он видел драконов, он написал?
Хитрый эльф моментально умолк и скосил на меня лукавый взгляд.
– А что, можем и устроить экспедицию летом. Драконов не найдем, так, может, хоть со снежным человеком потреплемся.
Нужно ли говорить, что я ухватился за эту идею, как за спасательный круг.
Как назло, в начале лета вместе с удушающей жарой на наше издательство обрушилась лавина заказов. Издерганное начальство и слушать не хотело даже о недельном отпуске. Илюха пожимал плечами, я отчаивался, Витька-Тролль, примкнувший к нашей компании под предлогом поисков НЛО (кто бы мог подумать, он еще и уфошник!) беззлобно бурчал - в его НИИ народ вообще разгоняли на все лето, и он давно был свободен как ветер.
Наконец, наступил август, прохудившиеся небеса разразились двухнедельным ливнем, смывшим как по волшебству всех заказчиков. Осоловевший босс распустил узел галстука и выгнал меня отдыхать.
И вот чем все закончилось - грязной лужей где-то в тверских болотах.
Я проснулся от холода. Костерок практически угас, вяло посверкивая красноватыми угольками. Насовав в него веток, я плотно обхватил руками колени и попытался унять стучащие зубы.
Илюха совсем закопался в лапник, выставив на холодный воздух только белый вихор. Зато Витьке все было нипочем - он развалился на спине, раскинув конечности, и самоуверенно храпел. Может, у Тролля и впрямь каменная кожа?
Уснуть не представлялось возможным: тщательно высушенная вечером одежда снова пропиталась влагой. Огонь добросовестно согревал лишь одну половину меня: приходилось ворочаться, подставляя жару то бока, то спину. Я вспомнил, что в августе частенько случаются заморозки, хлюпнул носом и почувствовал себя совсем паршиво.
И тут я увидел их и не сдержал вопля.
Не знаю, как насчет драконов, а про НЛО, оказывается, Илюхин дед не соврал. И вовсе они не были похожи на тарелки, вопреки расхожему мнению. Скорее уж на горшки. И шасси у них не убиралось. Словом, в комиксах их рисуют совершенно правильно.
Вереница слабо светящихся объектов вынырнула из-за леса, поднялась к бледнеющим звездам, сохраняя неестественно геометрический порядок. В моем мозгу заполошно трепыхнулась мысль: "Значит, не врали? Значит, правда?"
Тарелочки нырнули в деревья, снова поднялись ввысь, перестроились косяком, словно красовались перед невольным зрителем. Мне казалось, что они совсем невелики, я любовался их изящными маневрами и уж вовсе не пришло мне в голову испугаться. Только, когда НЛО канули в черную пучину леса, я обнаружил, что во-первых, все это время сидел я в жутко неудобной позе и теперь не чувствовал ноги, во-вторых, уже светает, а в-третьих, вся наша компания проснулась и вела наблюдения вместе со мной.
