– Именно поэтому мы должны рискнуть, – сказал Хэл. – Будем двигаться столько, сколько можно. У «Спартанца» уже есть час форы; к тому моменту, когда мы отчалим, будет еще больше, и все равно мы должны рискнуть, джентльмены. Правда на нашей стороне. Леннокс избил мисс Скайлер, когда она отказалась выйти за него замуж. Она бежала, на нее была объявлена охота, и последние четыре месяца она вынуждена скрываться от полицейских, частных сыщиков и просто придурков, жаждущих награды. Слава Богу, что теперь она доверилась реке.
Розалинда старалась сохранять невозмутимый вид: ей всегда казалось, что она уповала на покерную «реку», седьмую карту, – но теперь Хэл сказал правду. Она обратилась за помощью к рекам: великой Миссисипи и Миссури, и они ее не подвели.
– Хороший корабль как хорошая женщина: он не станет терпеть зло, – произнес Сэмпсон, выражая общее настроение. – «Красотка чероки» поможет нам схватить негодяя, как и всемогущий Господь!
– Аминь! – поддержал его хор голосов охваченных энтузиазмом людей.
– А теперь, джентльмены, пусть каждый займется своим делом, – потребовал Сэмпсон. – Мы теряем время, тогда как должны поскорее отправиться в погоню за убийцей.
Присутствующие начали расходиться. Покидая каюту, члены команды живо обсуждали, что им нужно сделать, чтобы поджарить Леннокса в аду.
Поднявшись, Розалинда повернулась.
– Может быть, ты хочешь жениться на мне прямо сейчас? Хэл уставился на нее с недоумением.
– Как? Разве ты не мечтаешь о красивом венчании в церкви?
Глядя в синие глаза возлюбленного, Розалинда покачала головой.
– Еще сильнее я мечтаю помочь тебе. Леннокса нужно остановить до того, как он снова соберется с силами. Если ты женишься на мне сейчас, то получишь возможность обратиться за помощью к влиятельным людям.
– Семья Линдсей…
– Не может останавливать поезда, идущие вдоль Миссури. Коммодор Вандербилт, Фиск, Хантингтон и другие могут. Они не станут слушать меня, женщину, но послушают моего мужа, второго крупного держателя акций «Нью-Йорк Централ».
– Но я ведь женюсь на тебе не из-за денег! – воскликнул Хэл.
Розалинда улыбнулась:
– Милый, я это знаю, а они – нет. Они будут относиться к тебе со страхом и уважением.
– Железнодорожные бароны будут относиться к речнику со страхом и уважением? – В глазах Линдсея заплясали лукавые искорки, на лице заиграла хитрая улыбка. – Дорогая Розалинда, уже ради одного этого мне стоит на тебе жениться. – Хэл опустился на одно колено и стал целовать ее руки.
Два часа спустя Хэл и Розалинда стояли рядом с Донованом на навесной палубе «Красотки чероки» и махали оставшемуся на берегу Эвансу. От ветра мягкая черная вуаль на шляпке Розалинды шуршала, словно тоже шептала слова расставания. По коже Розалинды бегали мурашки, но, наслаждаясь близостью Хэла, она не обращала на них внимания.
Белькур дал гудок, оповещая округу об отходе «Красотки», и вывел ее на глубокую воду. Едва отдали последний линь, связывавший судно с берегом, как «Красотку» тотчас подхватило быстрое течение Миссури, развернуло и понесло вниз по реке. Гребное колесо закрутилось, с силой вспенивая воду, двигатели ритмично набирали обороты. Скорость постепенно возрастала, и пароход пошел веселее, как скакун, перешедший в галоп.
Столпившиеся на пристани люди одобрительно зашумели. Погоня за «Спартанцем» началась.
На западе клубились темные тучи. В клетках мирно кудахтали куры, единственные спокойные пассажиры на борту. Под строгим взглядом О'Брайена матросы продолжали переставлять ящики и бочонки на главной палубе. Из кузни слышались громкие удары молота – это Черный Джек Нортон трудился у наковальни над изготовлением запасных частей для двигателей. Ему вторили размеренные удары молотка плотника, работавшего над запасными лопастями для гребного колеса. Прачки поснимали с веревок все белье, и вместо привычных белых простыней и рубах видны были только аккуратно выкрашенные доски.
Хэл, Розалинда и Донован еще долго стояли перед рулевой рубкой, молча наслаждаясь освежающим лица бризом.
Казалось, всего мгновение потребовалось «Красотке», чтобы обогнуть первую излучину.
– Ты готова, дорогая? – спросил Хэл, когда Омаха скрылась из виду.
– О да. – Розалинда улыбнулась, не стыдясь радости, осветившей ее глаза.
В большом салоне было на удивление тихо: никто не обедал, не выпивал, не играл в карты; лишь световые люки оживляли яркими бликами и всполохами света полированное дерево столешниц. На полу сиял великолепный брюссельский ковер, а резное, покрытое позолотой дерево сверкало как врата рая. Стоя вокруг большого стола, официанты упаковывали в коробки дорогой фарфор и хрусталь, напевая сентиментальную песенку Стивена Фостера. Бармен снимал с полок резного бара бутылки со спиртным и передавал их помощнику, в то время как О'Нил, сидя у себя в конторе, лихорадочно заполнял бухгалтерские книги.
Капитан Сэмпсон с Библией в руках уже ждал Розалинду со всей компанией у каюты капитана.
– Вы готовы?
– Да, – ответил Хэл и похлопал Розалинду по руке. Суровые черты Сэмпсона смягчила улыбка.
– Я провел на реке немало брачных церемоний, но должен признаться, эта доставляет мне особую радость. Миссис Донован предупредила меня, что ритуал должен быть по возможности коротким. Есть ли у вас какие-либо пожелания относительно его проведения?
Розалинда покачала головой.
– Я хочу как можно быстрее вступить в брак.
– Понятно. Линдсей?
– Она сказала за нас обоих.
– Очень хорошо. – Донован открыл дверь каюты.
– Позже, когда будет время строить планы, мы с Виолой закатим для вас грандиозный бал, – шепотом произнес он.
Узкая каюта блистала безукоризненной чистотой; глядя на нее, ни за что нельзя было бы догадаться, что всего несколько часов назад сюда внесли истекающего кровью человека. Залитые кровью одеяла, простыни и покрывала сменило белое как снег постельное белье. Сквозь жалюзи на окнах, задернутых тюлем, пробивались тонкие лучи света, придавая обстановке сияющую мягкость.
Капитан Линдсей лежал, вытянувшись, на кровати с легким лихорадочным румянцем на лице; его голова утопала в бинтах. Один его глаз был скрыт повязкой, второй смотрел с орлиной зоркостью. Виола Донован стояла рядом с отцом, положив ладонь на его подушку. Былой напряженности в ней больше не чувствовалось, и, глядя на нее, Розалинда поняла, что отец с дочерью счастливо разрешили прошлые противоречия.
Хэл и Розалинда остановились напротив кровати, так чтобы капитан Линдсей мог их видеть, и Донован подошел к жене. Цицерон сел на полу у ног Хэла, готовый бросить вызов любому, кто посмел бы усомниться в важности его роли в происходящих событиях.
Сэмпсон занял место перед дверью, ведущей в большой салон, и призвал присутствующих к вниманию.
Официанты и бармен за его спиной прекратили работать, глухой стук укладываемой в коробки фарфоровой посуды стих; теперь в каюте слышались лишь тяжелые удары гребного колеса да шум воды за бортом.
Розалинда закрыла глаза; она не сомневалась, что в этот миг к ней присоединились ее родители и братья, всем сердцем одобряя ее выбор.
Сэмпсон постарался сделать церемонию простой и короткой, но Хэл и Розалинда все равно расчувствовались. Глаза Розалинды наполнились слезами, когда Хэл пообещал любить ее и в радости, и в горе. Она в свою очередь дала ему обещание быть послушной, и ее ясный голос дрогнул от волнения.
Едва она закончила, как Хэл приник к ней в поцелуе, и Розалинда с радостью обняла его. Сэмпсон погрозил им с напускной строгостью, но его глаза при этом одобрительно искрились.
Виола и Донован, со смехом обняв молодоженов, поздравили их, потом Хэл и Розалинда приблизились к постели раненого. Абрахам, слуга Донована, подал им бокалы с шампанским, и Розалинда, наклонившись к капитану Линдсею, поцеловала его в щеку, уверенная, что он рад ей, как радовался бы ее отец.
– Поздравляю, дорогая. – Голос капитана Линдсея прозвучал тихо, но вполне отчетливо; он поцеловал Розалинду в лоб, а потом стал внимательно всматриваться в нее единственным здоровым глазом, как будто хотел убедиться, что она понимает его. – Вы будете прекрасной женой моему сыну. Только не бойтесь с ним не соглашаться… Хэл усмехнулся:
