Лапы удлинялись, вылезая из сочленений, пока не стали в размахе по метру.

– Ого, – сказал я, – не знал про такое. Беру. А эта леска… точно не оборвется?

Она посмотрела на меня в сомнении.

– Вы в самом деле не слышали о космических лифтах?

Стены магазина и она исчезли, я снова в своей комнате. Из-под стола доносится скрежет, это Яшка что-то грызет или пытается вытащить наружу, а я прошелся до середины комнаты и плюхнулся на диван, взмахом руки включая жвачник с новостями дня.

Отдохну до момента, когда прибудет дрон с заказом, а потом сразу же прыгну в портал. А там нужно спешить, я пообещал стражникам одна нога здесь, другая там…

За грохотом и криками со стороны экрана я не слышал, а только почувствовал, как Яшка унесся прыжками проверять свою мисочку с едой, совсем не похожий на ящерицу, а уже не то на микроскопического ящера, не то кенгуру размером с тушканчика.

Не услышал, и как отворилась дверь, только пахнуло ветром, но еще раньше холодом, словно я оказался под струей промышленного кондиционера.

Я дернулся, но в затылок уперлось нечто жесткое, а я, даже не видя, ощутил ствол пистолета.

Все тело похолодело, я пролепетал:

– Не двигаюсь, не двигаюсь…

– Молодец, – послышался голос, – протяни вперед руки.

Я протянул, ствол пистолета продолжал давить в затылок, но в поле зрения появился крепкий мужчина с расчетливо уверенными движениями. Быстро и профессионально, что значит, делал такое много раз, а до этого отрабатывал на манекенах, связал мне кисти тонким шнурком так крепко, что больно врезался в кожу.

– Готово, – сказал он.

Я думал, что первый уберет пистолет, но ствол все так же холодит затылок. Тот, кто сзади, велел жестко:

– И ноги.

Не дожидаясь приказа, я послушно вытянул ноги. Второй связал в районе лодыжек так же прочно, отступил и полюбовался своей работой.

– Все готово.

Пистолет от затылка убрали, я остался сидеть, как вмороженный в лед. В поле зрения появился и тот, что держал пистолет у затылка, высокий, крупный и налитый звериной силой.

Я чувствовал, как у меня начинает подрагивать подбородок. Но, думаю, нижнюю челюсть мне вряд ли подвяжут, даже руки и ноги обездвижили больше для порядка. Видно издали, любой из них согнет меня в два счета, накачанные и перенакачанные, такие в любых костюмах даже для отдыха будут выглядеть спецназом.

Я пролепетал:

– Ребята, вы ошиблись… У меня ничего нет… Я живу на пособие… У меня даже собаки нет! А я так всегда мечтал о собаке. С детства, представляете?..

Они переглянулись, один сказал мирно:

– Представляю. Я тоже мечтал о собаке, но теперь она у меня есть. Но о собаках потом. У нас непонятки насчет какого-то камешка, который ты не то украл у наших, не то знаешь, где лежит… Ты нам все скажешь, понял, парень?

– Понял, – ответил я устрашенно, – вот только что за камень? Можно поподробнее?

– Не темни, – сказал второй. – И не тяни время. Надеешься, что все пишется и где-то уже выезжают по тревоге?

Дверь со стороны гаража распахнулась, вошел третий, одетый ярко и подчеркнуто хвастливо, восточного склада красавец с широкими плечами и тонкий в поясе, выпуклые орлиные глаза и смоляные брови, а когда заговорил, акцент уроженца Кавказа звучал отчетливо:

– Все установлэно!

– Отлично, – сказал первый боевик.

– Всэго полчаса, – предупредил кавказец.

– Успеем, – ответил боевик. – Гиви, осмотри второй этаж.

– Сдэлаю, – ответил кавказец.

Он посмотрел на меня внимательно, красиво вырезанные ноздри затрепетали, в глазах проступила необузданная ярость, то ли нагнетаемая, то ли настоящая. Рывком выхватил из ножен на поясе изогнутый десантный нож с зубчиками на другой стороне.

– Видыш этат нож? – прорычал он с неистовой злобой. – Я тэбя как барана рэзать буду!

Попускав с лезвия мне в глаза яркого зайчика, он неожиданно коротко размахнулся и с силой всадил нож в столешницу.

Я не поверил глазам. Стол всегда казался твердым, как мрамор, но лезвие погрузилось больше чем наполовину.

Кавказец, свирепо улыбаясь, смотрел в мое испуганное лицо. Старший боевик сказал ему, морщась:

– Гиви, проверь, что с той стороны.

Тот кивнул.

– Здэлаю, командыр…

Он вышел, а командир повернулся ко мне.

– Советую все сказать, – проговорил он серьезно. – Я не сторонник зачисток среди гражданских, но если заупрямишься… Понимаешь, до того, как зарезать, он тебя искромсает. Отрежет яйца, вспорет пузо и начнет вытаскивать кишки, а их у тебя, как я недавно услышал где-то, сорок метров, до сих пор не могу поверить… Ты себе такое представляешь?

– Нет, – прошептал я. – И представить боюсь.

– То-то.

Я проговорил дрожащим голосом:

– Я ничего не знаю! Но если нужны мои деньги… и все, что у меня ценного, то вот в той стене за фоторамкой… Может, ваш камень там?

Он повернулся, посмотрел на рамку, оглянулся на меня.

– Если там ничего не окажется, я сам тебе кишки вытащу.

Я затаил дыхание, только бы успеть, он снова повернулся к стене и сделал к ней шаг.

Пистолет возник между моими ладонями обеих рук холодный и тяжелый. Торопливо подняв непослушными руками, я прицелился под левую лопатку, быстро нажал на скобу.

Выстрел грянул как-то тихо, хотя руки тряхнуло крепко. Боевик упал на стену и сполз по ней, оставляя кровавую полосу.

Я быстро поднялся и, прыгая связанными ногами, стараясь не упасть, поспешил к столу. К счастью, Гиви вогнал нож не по самую рукоять, пришлось бы лезть под стол.

Я торопливо водил веревкой на связанных руках по лезвию, пока руки не разбросало с такой силой, что едва не выронил пистолет.

Дверь распахнулась, в проеме появился встревоженный Гиви. Глаза его расширились при виде пленника не на стуле, а у стола, рука метнулась к кобуре с пистолетом.

– Ты чэго…

– Кто из нас баран? – спросил я.

Он успел выдернуть оружие, но я всадил две пули в грудь и одну в голову. Он еще не успел сползти по стене на пол, как я допрыгал до его тела, выдернул из ножен второй нож и, спеша и волнуясь, кое-как перерезал веревку на ногах.

От ужаса всего трясет, но то ли от волнения, то ли от выплеска в кровь огромной дозы адреналина, но как будто все замедлилось в мире, а я такой вот умный, все схватываю и чувствую, даже могу сказать, что третий сейчас роется на кухне, а четвертый пошел в спальню, совсем дурак.

Перевел дыхание, размял затекшие пальцы, только сейчас начинают просыпаться и носиться мурашки, все сильнее и сильнее, больно кусаются, и хочется остервенело почесать эти места.

Дом у меня не современно американского типа из фанеры, стены настоящие, каменные, но перегородки сплошная видимость, гипсокартон. Если забить гвоздь, так и он уйдет туда вместе со шляпкой, и молоток проломит дыру с кулак.

Бледно-голубое пятно появилось совсем слабо, я даже не понял, приближается или отдаляется, затем разом превратилось в синее.

Я напрягся, готовый судорожно стрелять, а пятно уже не пятно, а отчетливо видимый силуэт медленно пошел вдоль стены, совершенно бесшумно, скрадывающимся шагом, а у двери слева остановился.

Что у него в руке, не вижу, но по характерной стойке человек готов к стрельбе из автомата. Еще секунда, и пинком отворит дверь и начнет сметать все на пути веером раскаленных пуль.

Я прицелился и дважды выстрелил, стараясь попасть в верхнюю часть туловища. Мои пули просадили дверь, силуэт согнуло в поясе, я торопливо выстрелил в голову, отскочил.

Резко звякнул телефон. Я подпрыгнул в ужасе, сердце чуть не вылетело, судорожно оглянулся, едва не свернув себе шею.

Трель идет от нагрудного кармана их командира. Я выдернул оттуда мобильник, нажал кнопку приема.

Появилось злое лицо четвертого боевика.

– Что за, – прорычал он, – а где…

– Еще не понял? – спросил я. – Где скоро будешь и ты.