Он замолчал, потирая пальцем нос. Видно было, что он подбирает слова. Я понимал его — в подобной глуши запросто можно было забыть человеческую речь. Но оказалось, не все так просто.

— Да и сейчас боюсь… Мутный вы народ, призраки. Вроде и видишь вас насквозь, да все равно не понятно, что у вас на уме. Кто она тебе?…

Я не сразу понял, что он говорит о Василисе.

— Друг, — ответил я, не задумываясь.

— И вы здесь не просто так — это к бабке не ходи. По чьим делам вы сюда забрели?

— Все больше по ее…

— Все больше? Значит, и твой интерес имеется.

— Интерес моих друзей — это мой интерес.

Он не спешил задавать следующий вопрос, поэтому снова заговорил я:

— Вопрос на вопрос. Ты ведь тоже не человек?

— Конечно же нет. Я хозяин леса. Леший то есть.

— Вот и познакомились.

— Так зачем вы здесь.

Делать было нечего и я выложил ему всю правду.

На мое удивление, мое откровение он воспринял спокойно и тоже ответил правдой.

— Была тут бабка. Не тут прямо, а по близи. Верст десять, наверное…

Я прикинул — в поле или в городе это не расстояние, но в лесу…

— Я завтрева поспрашиваю про старуху-то, а нет, так просто проведу куда смогу. Мне-то туда путь заказан.

— Это почему?

— Да старуха, хоть и ведьмой была, да все ж человеком. И нежить жуть как не любила. Поэтому заклятье наложила — нежите на пять верст подходить к ее жилищу нельзя.

Я промолчал, соображая — нежить я или нет.

— Ну да ладно, пойдем спать-отдыхать, сил набираться. Потому как силушка вам понадобиться…

С утра следующего дня леший действительно затопил баню.

Мой сон чуток, да и спал я возле двери, но когда леший проснулся и ушел колоть дрова, я не услышал.

Пока Василиса купалась, он закинул за спину ружье, сказал, что придет после обеда и пошел то ли по своим, то ли по нашим делам.

Пока никого не было, я сбегал на то место, где обнаружил след. Но утром прошел дождь, смыл пыли и след, распрямил траву. А может, и не было его? Может, приснилось мне, привиделось в волшебном лунном свете?

Я вернулся к той лавочке, на которой сидел ночью в дневном свете деревня выглядела совсем иначе, почти неузнаваемой. Тени спрятались, цветов стало больше.

Наконец из бани вышла Василиса. Оделась она в длинную холщовую рубашку, почти до пят, которую леший нашел в своих запасах. Волосы, обычно стянутые в узел на затылке, сейчас были распущены.

— У меня для тебя новость…

— Хорошая или плохая?

— Да вот я не знаю какая. Просто новость. В общем хозяин-то наш не человек.

— А кто?

— Вроде бы лешак, леший-то.

Она пожала плечами — этот жест был полон очарования, все же рубаха до пят шла ей больше, чем свитера и джинсы.

Я понял ее мысль — нечеловеческое происхождение лешего ее волновало мало. Как и меня.

Пока лешего не было, она вымела избу, натаскала воды, помыла посуду. Я рассказал ей, как топиться печь. В закромах нашли кули с крупой и Василиса стала варить кашу.

Пока грелись казанки, протерла окна в избушке. Сразу стало светлей.

Ближе к полудню, вернулся хозяин. Оставил ружье сразу за порогом, в сенях, зашел залюбовался Василисой:

— Ах, хороша, у меня гостья! Чудо просто как хороша! Ну не дать ни взять — русалка или там нимфа!

Василиса зарделась и посмотрела на меня:

— Я бы сказал тебе, что ты прекрасна, но эта информация не несет тебе ничего нового.

Обедали молча, и только за чем леший заговорил о делах:

— Поспрашивал я про вашу бабульку.

— У кого?

— Есть источники. Вспомнили, где был ее дом, только кикимора говорит, что у убиенной старушенции денег отродясь не водилось. Мол, мы ее с кем-то спутали.

— И что теперь? — спросила Василиса.

— Куда смогу, я вас доведу, на нужную дорожку направлю. Завтра, вроде дождь намечтается. Я его прогоню. Когда будете оттуда выбираться, пришлю я помощь. Но сам я туда не могу — я говорил вашему кавалеру…

Я кивнул.

— …Да и на его бы месте я бы тоже не ходил тудой…

— Посмотрим! — отрезал я подчеркивая своим тоном, что смотреть буду исключительно я.

Остаток дня провели в праздности. Вечер встречали втроем, сидя на завалинке, коротая время за разговором.

— …А что? Оставайтесь тут навсегда? Красиво-то здесь как! А осень придет — так вообще, леса в золоте. Грибы…

— Да нет, дедушка, надо нам в город, дела, обязательства…

— А может, я вас не захочу выпускать, замету тропинки листвой, запутаю дороги, завяжу дороги узлом и куда б вы не пошли, все одно ко мне вернетесь.

— Не сделаешь, — ответила Василиса.

— Интересно, узнать почему.

— Да потому что ты не злой.

— Все же хорошо здесь! — заметил я глядя как садиться солнце.

— Ну а ты думал! — ответил леший с гордостью. — Было бы иначе я бы здесь не жил. Места здесь таки да — сказочные. Вот скажем, есть у нас пруд, а в нем вода…

— Минеральная!

— Да не, не перебивай… Соленая там вода. Знающие говорят как есть морская. И в ней рыбы морские плавают, осетры, камбалы, дельфины, и даже рыба-кит, что фонтаны пускает.

— Так как она сюда попадает? Неужели заплывает по рекам?

— Сие мне не известно, как попадает, только из этого озера реки не текут — только в него… А рядышком от него есть иной пруд — Серебряный. Не из-за серебра конечно так поименованный, а потому как рыбы там столько, что вылови ее всю в пруду останется хорошо если кружка воды. А все остальное — серебро живое чешуи окуней, карасей да щук.

— И давно ты здесь живешь?

— Да сколько себя помню — столько и живу. Еще, подозреваю, что я тут жил до того, как я могу вспомнить.

Я с удивлением посмотрел по сторонам — деревня выглядела старой, но не настолько.

— Что, прям здесь? В этой деревне?

— Не… до этого в лесу жил. Потом люди пришли, поселились. Всего недолго пожили — ушли… — Леший задумался, что-то вспоминая, — ну да кто умер, кто сам ушел, и опустела деревенька. Тогда надумал я сюда съехать. А что, место на горушке, далече отсюда видно. Опять же — люди ушли, а огороды остались. Скажем вот репа — замечательнейший продукт. Ты ее не сажаешь, а она все равно лезет — только не забывай ее по осени копать. Вещи человеческие тоже, доложу тебе!!! Календари, правда дрянь — слишком быстротечные. Я так подозреваю, что я старей людских календарей…

— Ну и как сюда продукты доставляешь?

— Как да очень просто. Иду в факторию, сдаю шкуры, на деньги покупаю патроны, покупаю крупу и муку мешками, несу до опушки, ну а дальше — медведи грузят на лосей — и всех-то делов.

— Идиллия… — вмешалась в разговор Василиса, — Вас так послушать — все у вас живут в мире и благоденствии и медведи не задирают лосей.

— Задирают канешна… — согласился леший, — Но только тогда, когда они мои мешки не везут.

В ту ночь я заснул легко. Так легко, что это мне показалось странным. Но я, засыпая списал все на чудодейственность мест. И укладываясь спать допустил еще одну ошибку — лег на спину.

Я давно заметил — кошмары мне снятся, когда я сплю на спине.

Скорей, скорей!

По склону оврага наверх.

Рукоять пистолет-пулемета.

Быстро, перебежками…

Лес закончился.

Остановились, отдышались Взводный показал — Вперед.

Проскочили половину поляны. Почти, почти…

Затрещал пулемет. Пулеметы, винтовки.

Кто успел, тот залег, кто не успел — рухнул. Об лопатку стукнулась пуля и отскочила в лес.

Отползли, пересчитались — взвод поредел на треть.

Вернулись к опушке, заняли оборону…

Что это со мной! Я не виноват! Я не убивал! В том бою я никого не убивал! Это вообще не мой бой!

В ствол мину — отскочил.

Птицей из ствола, через лес и вниз за спинами обороняющихся.

— Перелет…

Следующий не долетел. Дальше мины ложились где надо — дрожала земля. Осколки вспарывали кожу, стучали по каскам.