Репортер по долгу службы обязан «менять профессию». Это стало настолько аксиоматичным, что даже породило соответствующую рубрику. Так вот я решил превратиться на время в павловскую собаку, а честно заработанной шариковой ручкой описать мои подопытные переживания.
Эксперимент проходил в одном из крупнейших театров на Бродвее. Театр был в простое. Мюзикл, который в нем показывали, прогорел, и владелец с радостью сдал зал в аренду. Народу набилась масса. Не думаю, что причиной тому были шариковые ручки. Просто иногда человеку хочется побывать в шкуре своих предтеч. К тому же без угрозы для здоровья и с полной гарантией возвращения своего обычного человеческого облика. (Последнее, как мы увидим впоследствии, опасное заблуждение.)
Когда все мы — кролики, свинки, мыши, собаки, обезьяны — расселись по местам, нам раздали обещанные шариковые ручки и кипу анкет, размеры которых привели бы в ужас даже наших видавших виды кадровиков. На сцену вышел весьма благообразный джентльмен и довольно пространно, но четко объяснил нам, что от нас требуется.
Я не буду столь пространен, но постараюсь быть столь же четким. Нам предстояло просмотреть десять рекламных роликов, а затем отметить в анкетах наиболее запомнившиеся ситуации, слова, лица — мужские и женские; предметы — питания, домашнего обихода и так далее. Рекомендовалось также отметить наиболее понравившийся цвет, линию одежды, косметические аксессуары, прически…
Откровенно говоря, вслушиваясь в пояснения весьма благообразного джентльмена и оглядывая своих случайных собратьев по эксперименту, я думал, что все они, или во всяком случае большинство, поступят так же, как и я, — выбросят анкеты в мусорные корзины или сунут их под сиденья. Но весьма благообразный джентльмен, видимо, знал человеческую натуру вдоль и поперек, во всех ее измерениях.
— Те зрители, которые сдадут свои анкеты заполненными перед выходом билетерам, получат еще одну дополнительную шариковую ручку! — возвестил он, заканчивая свой инструктаж.
И вот многие мои соседи, только что выбросившие анкеты, стремглав полезли за ними. Количество, как известно, переходит в качество…
Эксперимент, участником которого мне довелось быть, — явление вполне рядовое для американского телевидения. Подобные эксперименты проводятся регулярно. Они разнообразны по форме, но одинаковы по содержанию: хозяева голубых экранов снимают, если можно так выразиться, психологическую электрокардиограмму своей будущей клиентуры. Но вот что любопытно — делается это не для изучения вкусов телезрителей, а для навязывания им таковых, будь то в форме идей или товаров. Собственно, ведь идеи тоже товар.
Программы американских телевизионных компаний весьма изобретательны. Они рассчитаны буквально на все слои общества, на все возрасты, учитывают географию, этнографию, национальные и расовые особенности — ведь чистокровного американца не существует, он фигурирует лишь в статистических данных, не более. Телевизионных компаний в Соединенных Штатах хоть пруд пруди. Каналов там больше, чем на Марсе. И функционируют они, по сути дела, круглосуточно. Вы можете включить свой телевизор в любое время дня и ночи и, будьте уверены, на каком-нибудь из бесчисленных каналов что-то будет происходить; кто-то кого-то будет убивать или любить, продавать или покупать, развлекать или завлекать.
Мы очень много пишем о насилии и сексе в американском телевидении. Насилия и секса в американском телевидении и впрямь хоть отбавляй, хотя в этом отношении оно все еще уступает пальму первенства кинематографу. Но мы очень мало пишем о другом компоненте, занимающем, я не побоюсь сказать, основное место в меню голубого экрана Америки — мещанстве. Разумеется, пандиты голубого экрана вписывают мещанство в свое меню под совершенно иным названием — американский образ жизни и подают его под совершенно иным соусом — «Американская мечта». (Это не описка. Именно с большой буквы.) Никто не знает точно — социологи спорят об этом до хрипоты в горле, — сколько именно преступлений совершается в США под влиянием гангстерских фильмов, ковбойских лент, детективных серий. Но если говорить об ущербе, который наносит американской нации телевидение, то никакие гангстерские фильмы, ковбойские ленты и детективные серии не могут сравниться с так называемыми «мыльными операми». Мыло этих опер пострашнее любого кольта любого калибра. Последний по крайней мере гарантирует тебе мгновенную смерть и — в некоторых случаях — шанс умереть человеком. Первое — постоянно, изо дня в день смывает с тебя все человеческое.
Что такое «мыльная опера»? Это, как правило, сюжет «из жизни», который разрабатывается в форме многосерийного фильма, длящегося иногда годы, а то и десятилетия, в зависимости от успеха у зрителей и рекламодателей. Рамки для «мыльной оперы» выбираются с таким расчетом, чтобы они накладывались на ситуации, приближенные к реальной действительности, и одновременно позволяли бы вводить в игру и выводить из нее как можно больше персонажей: например, «мыльная опера» из жизни врачей — к ним могут приходить пациенты в любом количестве и качестве.
«Мыльная опера» никогда не затягивает вас в глубины человеческих трагедий, но она и не катапультирует вас в заоблачные выси «сладкой жизни». У «мыльной оперы» свои правила игры. Так, в ней не могут участвовать миллионеры. Почему? Разве стать миллионером не самая заветная мечта американца? Разумеется. Но миллионеров в Америке кучка, а телевидение смотрят миллионы. Многосерийные фильмы «из жизни миллионеров» могут привести к тому, что зритель в конце концов отчетливо поймет недостижимость своей мечты — голубой, принимая во внимание распространение цветного телевидения. А это его ожесточит. Тщетность может перерасти в зависть, а зависть, чего доброго, в ненависть.
Герой «мыльной оперы» — это затрепанно-пресловутые «простые люди», «средние американцы». Те же врачи, инженеры, фермеры, представители всевозможных профессий. Их показывают на работе и в семейном кругу. Но показывают в смещенном кадре. Они живут «чуточку» лучше, чем в действительности, в меру лучше, чем в реальном мире, настолько в меру, что верится в достижимость этой «чуточки» и поэтому хочется ее достичь. Вот, например, «мыльная опера» под названием «Тайная буря». Ее герои архитекторы. Они живут в квартирах, которые «чуточку» лучше обычных, ездят в автомобилях, которые «чуточку» лучше реальных, имеют жен и любовниц, которые «чуточку» красивее настоящих.
Принцип «чуточку» универсален для «мыльной оперы». Его применяют не только к профессиям. Существуют специальные «мыльные оперы» для негров, пуэрториканцев и других расовых и национальных меньшинств, населяющих Соединенные Штаты Америки. В течение нескольких лет компания Си-Би-Эс крутила фильм о медицинской сестре-негритянке, работавшей у зубного врача-еврея. В этом фильме внешне, казалось бы, все было, «как в жизни». За небольшим исключением. Медицинская сестра-негритянка ни разу не испытала на себе расовой дискриминации, а зубной врач-еврей — антисемитизма. И гардероб медицинской сестры был «чуточку» лучше обычного, и стоматологический кабинет врача «чуточку» превышал привычные габариты. А в остальном фильм-серия вполне отвечал реалистическим стандартам: экран был голубого цвета, кровь — красного, лица негров — черного.
Небольшое отступление. Я уже говорил, что в «мыльных операх» миллионеры не фигурируют. Не фигурируют в них и знаменитые киногерои. Актеров для «мыльных опер», как правило, подбирают посредственных, играющих «чуточку» лучше простых смертных, или театральных любителей. Так достовернее. Так внимание зрителя концентрируется не на звезде-знаменитости, а на ситуации, идее.
Принцип «чуточку» распространяется не только на материальные блага. Поскольку «мыльные оперы» тянутся годами, они отражают события, которые происходят на данном отрезке времени в стране. Идет война во Вьетнаме, и ее «отражают». Рост преступности и наркомании принимает угрожающие размеры, и его «отражают». Пропасть между поколениями углубляется, и ее «отражают». Растут безработица и инфляция, и их тоже, представьте себе, «отражают». Но как? Чуточку. На этот раз чуточку без кавычек.
