Ричард. Что-то невероятное!
Джек. Вот так-то. Почем молоко по оптовой цене?
Ричард. Центов десять?
Джек. Нет, меньше. Оно же доходит до нас с жуткими наценками. Скажем, пять центов. Тринадцать пятьсот на пять… ну, это еще фантастичнее! Без малого семьсот тысяч долларов в год за одно молоко!
Ричард. Куда вы клоните, не пойму?
Джек. Что бы вы предпочли? Пикассо или коров?
Ричард (подумав, пожимает плечами; искренне). Не знаю. Налить еще?
Джек (залпом выпивая свой мартини, отрицательно качает головой). Нет. Надо бежать в клуб. Старик Дигби, наверно, уже рвет и мечет над доской.
Ричард. А! Ну что ж.
Оба встают.
Джек. Вот еще любопытная штука. Старик Дигби. Вы, между прочим, знаете, что ему восемьдесят семь лет? Он обожает деньги… и не как символ — как вещь в себе. Ручаюсь, у него не один миллион, а все шестьдесят. И они для него ценны сами по себе. Они не превратятся ни в Пикассо, ни в коров, они просто денежные знаки. Деньги, как таковые.
Ричард (после паузы, почти виновато). Но деньги — это и есть деньги.
Джек (мягко, как бы извиняясь). Да, я понимаю.
Ричард (непререкаемым тоном). Деньги — это плата за дом, за хорошую школу для Роджера, это возможность иной раз чем-то порадовать Дженни …
Джек. Понимаю, понимаю.
Ричард (указывая на пачку денег на столе). И потому, если вдруг с неба сваливается вот такое… это, знаете, для нас не жук начихал…
Джек. Я и не думал смеяться над вами.
Ричард. Не говорите Дженни, но может, я смогу купить ей тепличку, хоть маленькую…
Джек. Я же вам сказал: никому ни слова. Деньги? Что вы, какие деньги?.. Ну, я пошел. (Идет к стеклянной двери.) Я только что сообразил, что, кажется, никогда не входил к вам через парадную дверь. Как она выглядит, мило?
Ричард. Парадная дверь?
Джек. Ага.
Ричард (он об этом никогда не думал). Да… по-моему, ничего себе.
Джек. Как-нибудь надо проверить.
Ричард. Джек!
Джек останавливается в дверях.
Нет, ничего.
Джек (когда Ричард отворачивается, к зрителям). Он прав, и я ничуть над ним не смеюсь. Деньги… это… деньги. Пока! (Выходит.)
Дженни (влетает в комнату). А вы тут что же?.. О, Джек ушел?
Ричард. Угу.
Дженни (захлебываясь). Чак и Берил придут: они думают, мы зовем их просто посидеть, и я говорила с Цинтией и Перри, вернее с Цинтией, они что-то там отменят и придут к нам, я дозваниваюсь Гилу и Луизе, но у них все время занято, сейчас опять буду звонить.
Ричард. Ладно. Хочешь мартини?
Дженни. Потом, когда разделаюсь. (Бежит к двери.) Скоро приедет Роджер. Он возьмет в городе такси.
Ричард. Такси?
Дженни (останавливается на бегу). Да, а что? (Указывает, на деньги.) Разве мы не можем позволить себе такси?
Ричард (до него мгновенно доходит это; он смущенно улыбается). Хм, еще бы, конечно можем.
Дженни выходит. Ричард глядит на стопку денег, подправляет ее, похлопывая пальцами по краям; лезет в карман за сигаретами — там их нет; ищет глазами вокруг, находит пустую пачку. Ищет снова.
(В сторону двери). Дженни, куда ты девала сигареты? Ну ладно, сам найду.
На мгновение останавливается, положив руки на бедра, раздумывает. Подходит к… скажем, к какому-то столику, выдвигает ящик, заглядывает в него, шарит рукой и вдруг застывает на месте. Медленно вынимает что-то из ящика. Это пачка денег. Он разглядывает ее, переводит взгляд на пачку, лежащую на столе, и снова глядит на пачку в руке, бросает ее на стул или диван — что ближе — и оглядывает комнату; замечает что-то — например, рабочую шкатулку Дженни, — подходит к ней и, чуть поколебавшись, открывает, запускает в нее руку и вытаскивает еще одну пачку, которую рассматривает с напряженным любопытством; песет и бросает ее туда, куда он положил первую. Взгляд его падает на каминную полку, где стоит какая-то коробка; подходит, открывает ее и достает целую пригоршню бумажек. Подняв руку, он разжимает кулак; деньги летят на пол, словно конфетти.
Дженни (входя). Ну, все в порядке. Гилберт с Луизой тоже придут, значит… (Останавливается, видя, что он нашел деньги.)… значит, все будут в сборе.
Ричард (словно в трансе). Дженни, гляди, Что это?
Дженни. Деньги, Ричард.
Ричард. Но… откуда же… это— это твои?
Дженни. Некогда сейчас объяснять, я…
Ричард. Нет. Объясни. Сейчас же.
Дженни. Подожди, у меня дел по горло…
Ричард. Стой! (Показывает на деньги на столе.) Это ты прислала?
Дженни. По правде — да… а что было делать… их так много, и я ничего другого не могла придумать…
Ричард. Ты что… ты что, их выиграла?
Дженни (хватаясь за это). Да-да!
Ричард. Где? Каким образом? Кто за тебя делает ставки?
Дженни. Есть такой… один человек.
Ричард. Как его зовут?
Дженни. Да не все ли равно, раз я выигрываю?
Ричард (железным тоном). Как зовут?
Дженни. Дезорио.
Ричард. Врешь!
Дженни. Не смей со мной так говорить.
Ричард. Скажешь, это правда?
Дженни. Ну… не совсем.
Ричард. Значит, ты врешь!
Дженни (пожимая плечами). Ну, да.
Ричард. Сколько тут? Несколько тысяч? Где ты их взяла?
Дженни (оскорбленно). Конечно, не украла.
Ричард. Где ты их взяла?!
Дженни. Заработала.
Ричард. Работа! Ты поступила на работу?
Дженни. Да, в этом роде.
Ричард. Я же тебе говорил: я не желаю, чтобы ты поступала на работу! Да нет! Столько ты заработать не могла! Слишком много! Тут тысячи долларов, и…
Дженни. Ведь это за полгода!
Ричард (горько, почти истерически хохочет). Нет, погоди, милая, послушай. Скажи правду. Может… может, ты получила наследство? Может, кто-то умер, а ты мне не сказала?
Дженни. Никто не умирал. Я их заработала. (Короткая пауза.) За три-четыре часа в день.
Ричард. Постой. Радость моя, даже если бы ты работала круглые сутки, ты бы не смогла получать такие деньги. Ну, пожалуйста, скажи мне правду.
Дженни (надувшись; она старается выиграть время). Ах, вот как? Конечно, если ты считаешь, что я ни на что, кроме стряпни и уборки, не способна…
Ричард (скрипнув зубами). Где ты их взяла?
Дженни (вздохнув, начинает тараторить). Я зарабатываю двести долларов о день, четыре раза в неделю, иногда и больше Я немножко потратила на платья, но просто не успела потратить остальное и…
Ричард. Таких денег никто не платит! У тебя же нет никакой специальности.
Дженни. А там и не требуется специальность.
Ричард (растерянно: его уже злит эта загадка). Что же там требуется?
Дженни. Где мой мартини? Ты обещал мне ледяной экстрасупер-мартини…
Ричард (хватает ее за руку выше локтя). Говори, слышишь?
Дженни. Ой! Пусти сейчас же!
Ричард отпускает ее. Она потирает руку, оба разъяренно глядят друг на друга. Мирно.
Да, собственно, не о чем и рассказывать.
Ричард. Нет, ты, черт возьми, скажешь, или я из этих денег сейчас разожгу на лужайке костер!
Дженни (с мольбой в голосе). Не будь дурачком! Это же деньги.
Ричард. Я хочу знать, откуда они!
Дженни (тоже почти кричит). Я получила их за работу!
Ричард. Что это за работа?
Дженни (отчаянно, ища выхода). Я… я регистратор в приемной.
Ричард. И за это платят такие деньги? (Презрительно фыркает.)
Дженни. Там очень дорого берут!
Ричард. Где? За что?
Дженни. За… прием у врача.
Ричард. И я, по-твоему, должен поверить, что ты сидишь за столиком в приемной какого-то докторишки два часа в день и получаешь за это двести долларов? Ты меня идиотом считаешь?
Дженни. Это очень дорогое закрытое учреждение.
Ричард (чуть испуганно и чуть гадливо). Подпольный абортарий, что ли? Дженни. Фу, какие ты гадости говоришь!
Ричард. Почему же, я читал в газете, как один муж узнал, что его жена работала у доктора, который делал аборты тайком, и даже приводила ему клиенток.
