— Ладно, Умник. Какой-то ты заколдованный, я уже понял, и что с тобой ничего серьезного не случится, пусть так, может быть. Но вторую-то дырку в башке схлопочешь, как пить дать.

— А что делать. — Умник потрогал повязку. — Издержки агрессивной среды.

— Агрессивной среды, гы-гы-гы.

— Для каждой агрессивной среды, Лысый, есть своя техника безопасности. Если ее соблюдать, то выживешь, и даже сможешь нормально функционировать.

— А где ее взять, эту твою технику безопасности? В учебниках про нее не пишут.

— В учебниках пишут про все. Нужно просто читать уметь. Соображай, что тебе надо, конкретно, читай и смотри, что к этому пригодится?

— Соображай… Легко сказать. Вот что надо, чтобы не получить дыру в голове?

— Ну, сначала эту голову надо иметь, Лысый. Пусть даже и лысую, главное голову. А будет голова, будет и техника безопасности.

— Но у меня-то есть голова!

— Пусть даже в ней и дерьмо, неважно, — захохотал Дед.

— Ну вот и соображай…

Они остановились у люка.

— Умник, а как этот вот люк согласуется с твоей техникой безопасности? — Дед стукнул ногой в железо. — Вторую дырку в башке ты ведь из-за него чуть не выхватил?

— Чуть-чуть не считается, Дед. — Умник отодвинул тяжелую крышку и переступил порог. — Мир устроен в двоичной системе, «да» или «нет». Если переделать твою любимую фразу, то один раз уже пидорас.

— Что ты имеешь в виду? — Дед почесал затылок. — Что мы все пидорасы?

— Да.

— И что же нам теперь делать?

— Искать утешения в другом правиле.

— И в каком же?

— «Чуть-чуть не считается».

— Не понял? Я тебя сейчас тут ухайдакаю, гнида. Что ты имеешь в виду?

— То, что если ты чуть-чуть пидорас, то ты еще не настоящий пидорас. Понимаешь, Дед, существует некоторое число. Я бы сказал, Число с большой буквы, которое определяет качество. Пидорас ты, например, или не пидорас. Но это определяющее Число выводится по такой формуле, в которой все числа могут быть только «один» или «ноль».

— И что получается?.. «Пидорас» с большой буквы, что ли? — Лысый потер неуверенно лысину.

— Если тебе так больше нравится.

— Знаешь что, Умник. Я тебя, все-таки, наконец тут угроблю и размажу по этому самому люку.

— Ладно, только давай сначала пойдем и узнаем, за что ты меня тут угробишь и размажешь по этому самому люку.

Умник скрылся. Лысый с Дедом переглянулись, переступили порог и двинулись вслед. Вскоре они подошли к давешней двери, зашли в комнату, расположились за спиной Умника. Умник набрал свою комбинацию клавиш, вывел на экран таблицы, стал их неторопливо листать.

— Умник, ты мне все-таки вот что скажи. — Лысый, наконец, нарушил молчание. — Я допускаю, что ты тут кое-что понимаешь, ладно, хрен с ним. От тебя можно ожидать чего угодно, и я, странное дело, к этому уже привыкаю.

— Хотя иногда пришибить падлу хочется, сил просто нет, — вставил Дед, с недоверчивым интересом наблюдая за цифрами и значками.

— Не то просто слово. Так бы сейчас шею ему и скрутил, — кивнул Лысый, не отрывая глаз от экрана. — Но ты мне вот что скажи. Если ты все это знаешь, откуда ты все это знаешь?

— Оттуда, Лысый, оттуда. — Умник не отвлекался от клавиш. — Все оттуда. Я ведь, Лысый, бракованный. Я ведь, Лысый, убогий, мозги мне кастрировали не до конца.

— Я тебя, сволочь, не понимаю!

— Лысый, откуда ты знаешь что нужно делать, когда тебе хочется в туалет? Откуда ты знаешь, какие мышцы тебе нужно напрячь, чтобы высрать кусок дерьма?

— А нахер мне это знать? Просто берешь и срешь. Ну ты дал, Умник, я чуть не уссался.

— Ну вот, Лысый, видишь, ты чуть не уссался. Значит, ты знаешь, как уссываться.

— Знает, и еще как, — загоготал Дед.

— И не надо ни у кого спрашивать?

— И не надо ни у кого спрашивать.

— Значит, Лысый, это знание уже присутствует в тебе изначально?

— Что ты хочешь сказать?

— А что ты хочешь понять?

— Дед! — взмолился Лысый. — У тебя с собой есть что-нибудь потяжелее?

— Он, я так понял, хочет сказать, что чтобы что-то узнать, нужно уссаться, — сообщил Дед нерешительно.

— Да… Одно из фундаментальных свойств человека прямоходящего. Искать жопу в пальце, а палец в жопе. Пальцы не растут в жопе, их там нет изначально. Жопа предназначена для своей, совершенно определенной цели. Чтобы найти палец в жопе, его нужно туда положить. Зачем это делать, убейте меня, я не знаю. Наверно поэтому я и в конфликте с этой средой…

— С агрессивной? — Лысый осторожно хихикнул.

— Потому и агрессивной.

— Лысый, а давай-ка его научим, как совать пальцы в жопу? — осклабился Дед.

— Уж это мы сможем, — осклабился Лысый. — Умник, паскуда, прекращай, сволочь, умничать, идиот, и ответь мне на мой вопрос, недоносок.

— Я не знаю, на что тебе еще отвечать. Я тебе ясно сказал. Все что нужно у тебя есть, уже есть. А как этим пользоваться, и зачем, этого тебе никто не расскажет.

— Почему же? Какая мне тогда от этого радость? Вот суки.

— Потому что все что нужно у тебя уже есть. В том числе то, как всем этим пользоваться, если оно тебе надо. Ты, Лысый, совершенно верно заметил. Тот кто нас написал, сволочь порядочная, еще та сволочь. Я его ненавижу. Но в профессионализме ему не откажешь. Он тебя изготовил по высшему классу, и у тебя есть все на все случаи. В том числе то, как этим всем собственно пользоваться. Выбор, таким образом, за тобой, пукать на самокате или телепортировать. Вот отсюда я это и знаю. — Умник потрогал повязку, осмотрел на пальцах. — Ага! Вот я и нашел кое-что.

Лысый с Дедом подались вперед, всматриваясь в непонятную мешанину символов на экране.

— Видишь номер? — Умник обернулся к Деду.

— Сто сорок три, двести пятнадцать, триста два, девятьсот одиннадцать. Вижу, и что?

— Это твой номер, Дед.

— Хм! — фыркнул Дед. — И что мне теперь с этим делать? Даже в сортир не сходить.

— Не все сразу Дед, не все сразу. В сортире тоже на пустой желудок не особенно разбежишься. Это твой номер, и придет время, когда мы узнаем, что за ним кроется, кто ты такой, в чем заключается твое преступление, за что ты гробишься здесь, на каторге.

— Умник, а мой номер сможешь узнать? Какой у меня номер?

— Зачем тебе, Лысый? — Умник чуть улыбнулся. — Здесь, в зоне, достаточно туалетной бумаги. В крайнем случае можно просто подмыться.

— Я тебя сейчас задушу, гнида.

— Сейчас я узнаю твой номер. — Умник долго стучал по клавишам. — Читай.

— Сто одиннадцать, двести двенадцать, восемьсот сорок, триста пятьдесят четыре… Это на самом деле мой номер?

— Гарантия. Тебе стало легче?

— Умник, — сказал Лысый, вдруг без обычного своего фиглярства. — Мне стало легче. Не знаю почему, можешь хихикать и тыкать пальцем, но мне стало легче. Ты сволочь. Откуда ты все это знаешь?

— Я не буду хихикать и тыкать пальцем, — сказал Умник спокойно. — Если знаешь свой номер, это уже кое-что, и это уже кое очень немало что. Мы с вами сейчас всковырнули самую страшную тайну. Самое главное, что здесь, в зоне, от нас можно скрыть этот номер. Почему понятно.

Дед с Лысым какое-то время молчали.

— Умник, давай закругляться, — сказал наконец Дед. — Скоро отбой, а нас нет.

— И что?

— Как что? Скоро отбой!

— Ну и что, что скоро отбой?

— Как что?! Нужно идти!

— Куда нужно идти?

— В барак! Спать! На нары!

— Нужно? Зачем?

— Спать! Как зачем?

— Спи здесь! Здесь, правда, нет нар, зато не воняет, спокойно и чисто. Тебя что, кто-то гонит?

— Нет, но… Да, но…

— Ну иди, если тебе так хочется. А я и здесь переночую. А то там храпят, стонут, бормочут, пердят, в общем, не выспишься.

Лысый с Дедом переглянулись.

— Ты, Умник, как хочешь, а мы, пожалуй, пойдем…

— Идите! Вас разве кто-нибудь держит? Я не держу.

Лысый с Дедом чуть потоптались.

— Ну ты, Умник, это… Завтра в забой-то придешь?