— Госпожа спикер! Достопочтенные депутаты! — начал он хриплым голосом. — У нас нет выбора. Мы сделали все возможное, чтобы спасти фиванский народ. Мы пожертвовали жизнями тысяч наших граждан, прокладывая себе путь в их звездную систему. Фиванцы оказались в безнадежном положении и осознают это. Более того, их правители знают, что их так называемая «религия» — сплошная ложь. Тем не менее они отказываются капитулировать, а мы не можем и не должны давать этим существам, зарекомендовавшим себя как полные безумцы, возможность когда-либо снова причинить нам вред.

Он на несколько мгновений замолчал, и Андерсон почувствовал, что депутатов просто трясет от ненависти.

— В Палате Миров уже много говорилось о Запрете 2249 года, — мрачно продолжал Вальдек. — Кое-кто сделал все, что было в его силах, лишь бы не дать нам призвать фиванцев к ответу за преступления перед всей цивилизованной Галактикой. Нам говорили, что они еще незрелая раса. Что совершенные ими зверства объясняются религиозным рвением, которое у них со временем пройдет. Что, несмотря на их преступления, их вера была искренней. Теперь мы видим, что это не так. Теперь мы видим, что их лидеры с самого начала знали, что их Крестовый Поход сплошной обман. Теперь нам известно, что их фанатизм, пусть даже искренний, хладнокровно и целенаправленно превращен в орудие межзвездных завоеваний не во имя «бога» фиванского народа, а ради удовлетворения амбиций его правителей.

Дамы и господа, пришло время свершить неизбежное, и в глубине души мы отдаем себе в этом отчет! Фиванцы сами не оставляют нам выбора. Хотя их орбитальные заводы разрушены, промышленный потенциал их планеты сохранился. Они уже знакомы с нашими стратегическими ракетами. У них в руках наверняка имеются данные, которые вскоре позволят им изготавливать их. Чем дольше мы медлим, тем больше у них шансов преуспеть в этом. Тогда их мощные оборонительные сооружения обрушат на наши корабли лавину ракет, и цена, которую мы заплатим за победу, станет поистине огромной. — Он сделал еще одну паузу, а потом заговорил ровным голосом, полным лютой ненависти: — Если этот безумный режим не будет уничтожен, сражения такого масштаба, как те, через которые пришлось пройти Второму флоту, будут повторяться снова и снова. Мы не имеем права допустить это.

Попытка высадить десант на планету с такими мощными оборонительными сооружениями повлечет огромные потери, а бомбардировка, под прикрытием которой она будет осуществляться, все равно практически уничтожит Фивы. Выходит, нам не захватить и не оккупировать эту планету. Однако сейчас Второй флот может обстреливать Фивы, находясь за пределами дальности действия любых видов фиванского оружия. Это необходимо сделать немедленно, пока у нас есть такое преимущество! Ничего другого нам не остается!

Дамы и господа, я предлагаю немедленно отменить Запрет 2249 года и приказать адмиралу Антонову начать бомбардировку Фив, направленную на сплошное поражение поверхности этой планеты.

Хрупкое равновесие, за которое так боролся Андерсон, благоразумная сдержанность депутатов — все это рухнуло в хоре одобрительных возгласов. Шанталь Дюваль не удавалось утихомирить депутатов целых десять минут. У Говарда Андерсона все похолодело внутри.

— Достопочтенные депутаты, — сказала спикер Законодательного собрания, когда порядок был восстановлен, — Поступило предложение отменить Запрет 2249 года и приказать адмиралу Антонову начать бомбардировку Фив.

Она на мгновение замолчала, чтобы до всех дошел смысл сказанного.

— Кто-нибудь хочет выступить? — негромко спросила она.

Андерсон надеялся, что хоть кто-нибудь подаст голос, но все сидели тихо, и он проклял судьбу, подарившую ему такую долгую жизнь. И все же неукротимая воля, помогавшая ему бороться без малого полтора столетия, еще не умерла, и он нажал на кнопку.

— Председательствующая, — сказала Дюваль, — предоставляет слово Почетному президенту Говарду Андерсону.

Он попытался встать, но ноги его больше не слушались, и в зале раздался гул озабоченных голосов, когда рядом с ним как из-под земли вырос ликтор, подхвативший его тщедушное тело, чтобы помочь ему усесться обратно в кресло. Однако на этот раз «великий старец Земной Федерации» не чувствовал гнева. Он был для этого слишком слаб и несколько мгновений сидел, собираясь с последними силами, пока все тот же ликтор регулировал объектив так, чтобы Андерсон мог говорить сидя.

После показавшегося бесконечным молчания он наконец заговорил.

— Дамы и господа! — Его старческий голос, утративший за последние полгода часть былой силы, подрагивал, и Андерсон с трудом заставлял его повиноваться. — Дамы и господа, я понимаю ваши чувства. Земной Федерации пришлось пожертвовать огромными средствами и жизнями множества людей, чтобы победить фиванцев. Мы потеряли миллионы мирных жителей. Мы заплатили страшную цену, и вот, как сказал господин Вальдек, наступил решающий момент.

Андерсон замолчал.

Хоть бы депутаты решили, что он нарочно сделал паузу! Хоть бы они не догадались, что он слаб и у него кружится голова! Он смертельно устал. Больше всего ему хотелось отдохнуть, предоставив другим доделывать его дело. Но других не было. Не было никого, кроме измученного больного старика, повидавшего на своем веку слишком много смертей и слишком много пролитой крови.

— Дамы и господа, не стану утверждать, что господин Вальдек ошибается в оценке нынешнего фиванского режима, потому что тот действительно невероятно фанатичен и гнусен. Разумеется, не все члены фиванского правительства столь плохи, но мерзавцев среди них очень много, и, как это ни прискорбно, именно они управляют Церковью Святой Матери-Земли, а с ее помощью — и всеми жителями своей планеты! Управляют же они ими с помощью лжи!

Искра прежнего страстного огня вспыхнула в голубых глазах Андерсона, а его изможденное тело затрепетало, — до такой степени ему хотелось, чтобы депутаты к нему прислушались.

— Подавляющее большинство простых фиванцев верит в «Святую Мать-Землю», и именно благодаря этой вере Пророк и его ближайшие приспешники, составляющие лишь часть Синода, управляют их действиями и манипулируют ими. Народ Фив не отвергал требования капитуляции, от его лица это сделал глава их Церкви, то есть их диктатор!