В небе над Фивами полыхали вспышки огня. Это гибли защищавшие планету орбитальные форты.

Иван Антонов не хотел, чтобы эти укрепления помешали ему осуществить те действия, которые он предпримет — или будет вынужден предпринять по приказу вышестоящих политических органов — по отношению к этой планете. Кроме того, он не хотел подводить свои уцелевшие тяжелые корабли на дальность действия вооружений, установленных на фортах и на планете, вокруг которой они вращались. Даже если укрепления в Фивах не были усилены по сравнению с тем временем, когда Ланту попал в опалу (а Антонов понимал, что надеяться на это по меньшей мере наивно), эта планета тем не менее являлась огромной крепостью, защищенной гигатоннами гранита, имеющей океаны воды для поглощения тепла от залпов бесчисленных батарей оружия. Поэтому Второй флот держался на почтительном расстоянии от Фив и расстреливал орбитальные форты стратегическими ракетами. На форты пикировали истребители, осыпая их легкими ракетами, чтобы усугубить разрушения. Некоторые из космических штурмовиков были сбиты, но на орбитальных фортах не было истребителей, которые могли бы дать машинам землян достойный отпор. Второй флот превратил огромные фиванские орбитальные кораблестроительные заводы в груды обломков.

Офицеры Антонова постоянно напоминали Виннифред Тревейн, что она не ошиблась и у фиванцев действительно было мало истребителей, но это служило слабым утешением. Когда от нее прямо зависели жизнь или смерть ее товарищей, она порой становилась нервной и нерешительной. Антонов часто думал, что эта глубоко спрятанная, но очень развитая способность к состраданию не позволила бы Тревейн принимать правильные решения в настоящем бою, но в области абстрактной логики, когда кровь не проливалась у нее на глазах, ее выводы почти всегда были безупречны. Это было одновременно ее достоинством и недостатком, и она отдавала себе в этом отчет. Однако на этот раз ошибочная оценка психологии фиванцев, не имевшей ничего общего с ее собственной, заставила Тревейн сделать вывод столь же ошибочный, сколь и логичный. Никто не винил ее в понесенных потерях, но сама она не могла себе этого простить.

Иногда это немного беспокоило Антонова. Хотя самоуверенность Тревейн порой действовала ему на нервы, начальница разведотдела его штаба, утрать она веру в свои способности, стала бы совершенно бесполезной. Поэтому он с чувством определенного облегчения ответил согласием на робкую просьбу о встрече с ним самим, Сущевским и Ланту.

— Господин адмирал! — начала Виннифред Тревейн. Сначала она держала себя необычно скованно, но, начав обсуждать профессиональные вопросы, постепенно оживилась. — Как вы помните, в захваченной нами базе данных, впервые позволившей нам судить о мотивах действий фиванцев, говорится, что флагманский корабль флота земных колонистов сохранился до настоящего времени и служит одновременно главным штабом и главным храмом, то есть своего рода «Ватиканом» Церкви Святой Матери-Земли.

— Да, что-то припоминаю, коммандер. Но тогда эта информация меня не заинтересовала.

— Меня тоже. Отчасти поэтому я тогда упомянула об этом лишь кратко. Кроме того, я не была уверена в правильности моих выводов, хотя сомневаться, в общем-то, было не в чем. Теперь же адмирал Ланту подтвердил, что корабль Земной Федерации «Бегущая среди звезд» действительно стоит на месте своей вынужденной посадки. Он никогда больше не взлетит, но его бортовые компьютеры в порядке.

Тревейн на мгновение замолчала, но Антонов жестом предложил ей продолжать. Он не вполне понимал, к чему она клонит, но она явно что-то придумала. Такой оживленной он не видел ее с момента сражения у Врат Преисподней.

— Возможно, вы также помните, что, анализируя эту базу данных, я отправила из QR-107 в Редвинг запрос на информацию об экспедициях колонистов в ближайшие звездные системы. Я получила полный ответ. Прежнее бюро колонизации старалось фиксировать буквально все и в частности, — с этими словами раскрасневшаяся от возбуждения Виннифред Тревейн подалась вперед, — коды доступа к компьютерам «Бегущей среди звезд»!

Внезапно Антонов все понял.

— Иными словами, коммандер, вы утверждаете, что мы можем получить доступ к этим компьютерам из космического пространства?

— Прошу прощения, — вмешался Сущевский, — на протяжении жизни нескольких поколений фиванцы наверняка успели изменить их коды… Да и вообще, как мы можем влезть в эти компьютеры из космоса?

— Господин коммодор, это было бы невозможно, будь «Бегущая среди звезд» военным кораблем или хотя бы современным колониальным космическим кораблем, — признала Тревейн, ответив сначала на второй вопрос Сущевского. — Однако Бюро кораблестроения заказало постройку кораблей этого типа еще в ту пору, когда мы не знали о существовании орионцев и думали, что в Галактике нам вообще не с кем воевать.

Сущевский фыркнул, а Тревейн пожала плечами, но ее темные глаза впервые за много дней светились энтузиазмом.

— Да, я понимаю, что это смешно. Но тогда люди больше заботились об эффективности компьютерных систем, чем о предотвращении несанкционированного доступа к ним. Поэтому компьютеры «Бегущей среди звезд» не защищены специальными программами. На самом деле они нарочно спроектированы так, чтобы с ними могли легко связаться остальные корабли, построенные по заказу Бюро колонизации, а также базы на поверхности планет… Технические специалисты объяснили мне, что фиванцам было бы крайне трудно изменить коды доступа. Ведь им пришлось бы вносить значительные изменения не только в программы, но и в сами компьютеры. А зачем им вообще было браться за такое хлопотное дело? — возбужденно спросила она.

— Даже если бы это было просто, — неторопливо проговорил Ланту, — Церковь не позволила бы этого сделать.

Все повернулись к нему, и он едва заметно улыбнулся своим новым соратникам:

— На этом корабле все свято. Церковь не разрешила даже исправить повреждения, полученные им перед посадкой. Последующие пророки строго ограничили доступ к данным, касающимся жизни Святого Посланника, то есть Сен-Жюста, но, если бы они попробовали их хоть немного изменить, против них восстал бы весь Синод.