Но, даже принимая душ, я продолжала дергаться, как на иголках. Теплые струи, холодные струи душа никак не могли смыть истерическое состояние. Странное нехорошее предчувствие просыпалось вместе с организмом. Как я не старалась отправить его обратно, оно все четче стучало в висках. "Сегодня все будет хорошо. И завтра тоже. И после полнолуния", — убеждала я себя. Из зеркала на меня смотрела не выспавшаяся я с мокрыми волосами и синяками под глазами. Ни черных провалов глаз, ни кровавых слез, ни вырванного сердца. Просто я и ничего особенного. Что он во мне нашел, этот демон? Даже смешно, никогда не считала себя потрясающей красавицей. Будучи художником, я знала, что красота бывает разной. И все же физически более красивых женщин в Праге было полно. А он запал на меня, слава тебе, Господи!

Услышав звук разбивающегося стекла внизу, я замерла. Нехорошее предчувствие, появившееся в первый момент пробуждения, усилилось в сто крат, разрывая голову. Мне захотелось завыть, понимая, что меня нашли. А Даниила рядом нет. Два выстрела и крик застали меня натягивающей джинсы. Не тратя время на то, что бы вместо сорочки надеть топ, я схватила серебряный кинжал, который дал мне в церкви отец Милош. Кинжал, лежавший под подушкой моментально нагрелся в моей руке. Я выскочила в коридор, но, бегущий мне на встречу, Кевин крикнул:

— Аня беги! Через окно, — едва он успел договорить, как его спину вспорола когтистая лапа вервольфа.

Уставившись на меня хищным взглядом, он направился ко мне, не обращая внимания на серебряную зубочистку в моих руках. Я пятилась назад, понимая, что больше меня некому защитить. Вервольф кинулся вперед. Я выставила кинжал, зажмурив глаза. Собачий скулеж зазвенел в ушах ультразвуком. Внутренним зрением я видела серый образ вервольфа, напоровшегося на нож по самое сердце. Оно один раз толкнуло кровь, и, захлебнувшись, остановилось. Открыв глаза, я бросилась в, ставшую на два дня моей, комнату. Но оттуда мне навстречу вышли двое. Они были демонами.

— Не надо пытаться бежать, Анна. — Произнес один из них.

Гады, они меня еще все по имени знают. Знаменитая я среди них стала. Не скажу, что меня не мучили желания стать известной, но не таким путем. В голове молотком застучала мысль: "Все кончено". Слезы от обиды и страха навернулись на глаза. Очень сильно захотелось приложиться затылком о что-нибудь твердое и умереть. Это не так страшно, как попасть в руки Ревье и умирать пока из меня будут выкачивать кровь.

— Если ты сдашься, не вздумав геройствовать, обещаю, твои, оставшиеся пока в живых, два друга не пострадают. — Голос демона был чарующим. Ему бы только гипнотизером работать.

— Ваш Ревье уже обещал, что обойдется без жертв, но не получилось. — Рявкнула я, подставляя кинжал, багровеющий от крови оборотня, к своему горлу. — Я перережу себе глотку, если вы сейчас же не отпустите остальных. Надеюсь, по мне заметно, что я не шучу.

Ведший со мной переговоры демон вскинул брови. Татуировки по его коже передвигались, как земля вокруг своей оси. Странные живущие своей жизнью знаки на коже демона.

— Очень решительно и похвально с вашей стороны, Анна. Как-то очень гуманно и по-человечески.

Я отходила в угол коридора, что бы мне не помешал никто со спины. Черт, как же так все обернулось? Не может такого быть. Я, наверное, еще сплю!

— Значит, живых нет? — Спросила я, пытаясь унять бешено стучащее сердце, и приставив острое лезвие к самому горлу.

Кинжал, задев кожу, вскрыл ее верхний слой. Ранка мгновенно наполнилась кровью.

— Живые есть, Анна, успокойтесь. — Похоже, демон действительно поверил в то, что у меня хватит смелости полоснуть себя. — Приведите раненых. — Распорядился он кому-то невидимому для меня.

И что делать? Что делать? Чертов русский вопрос! Через десять секунд я услышала, а затем и увидела, как по лестнице волокут раненого отца Пабло.

— Где второй? — закричала я.

Видя, как кровоточит рана на груди Пабло, бездыханное изорванное тело Кевина, я старалась унять дрожь. Но тело мое, поверженное в шок, тряслось с такой силой, что я еще сильнее оцарапала себе кожу на шее. Сразу же заныли заживающие порезы на ступнях. Слезы собрались в глазах, сверкая на белках и зрачках, как бриллианты.

— Где второй? — Еще раз заорала я.

Демон кивнул в сторону. Тело отца Милоша внесли и положили рядом с телом Кевина. Слезы все же брызнули из глаз. Я смотрела на Пабло. Он ободряюще и вымучено улыбнулся, прошептав одними губами: "Прости". Я повернула голову в сторону, не в силах смотреть на все это. Тело сотрясала судорога. Это пробивающаяся истерика. Это вы простите меня, Пабло! Я должна просить у вас прощение за то, что вы из-за меня сейчас истекаете кровью. За то, что Милош никогда больше не будет читать своих тяжеленных книг, Кевин никогда больше не кинет гневный взгляд на меня и Даниила, будучи тысячи раз прав при этом.

— Оставьте его живым. — Я знала, что подобное требование глупо. Они могут обещать все, только бы я отступила. Но, увезя меня отсюда, все же убьют Пабло.

Господи, из-за меня уже погибло четыре человека. Трое из которых были Воинами Света.

А где Даниил? Как не вовремя он ушел.

Лезвие кинжала все еще плясало у моего горла. Оно такое острое, что и усилий прилагать не надо.

Демон, до этого молчавший, вышел вперед, перебив того, что со мной говорил.

— Даниил? — спросил он. — Боюсь, Анна, он выполнил свое задание.

В голове сразу же всплыла мысль.

— Вы Советники?

Да, конечно же, они Советники. Те самые, на которых работал Даниил. Они всерьез думают, что я поверю в то, что он все же выполнил свое задание. Нашел Жертву Ревье, помешал ему захватить меня раньше, чем мою кровь отравят, подлечил свои раны и доложил Совету, где я нахожусь? Нет, такого не может быть! Я же видела его ауру, я видела его сердце! Но все выглядело именно так. Где он тогда в такой момент? Но он так своевременно исчез, не сказав мне ни слова на прощание. От осознания очевидной истины, по телу прошла очередная судорога. И вместе со слезами, текущими из глаз, по горлу побежала струйка крови. Я взглянула на кинжал. Это же так легко. Только один толчок и все кончится. Навсегда. И плевать, что самоубийцы там страдают больше всех остальных!

— Не делай. — Услышала я голос отца Пабло.

Он хотел еще что-то добавить, но ко мне кинулся тот демон, что большую часть времени молчал. Нет, я даже не видела, как он рванул и отвел мою руку с кинжалом в сторону. Человеческий глаз не улавливает таких скоростей. Как только я оказалась в железном обруче рук демона, отцу Пабло перерезали горло, из которого потоком хлынула кровь. Я помню, как закричала и потеряла сознание.

Очнулась я от ноющей боли по всему телу. Хотелось пить. Голова гудела от малейшего движения. Я лежала на кровати, перевязанная кожаными ремнями. В памяти сразу же всплыли события утра. Слишком страшные, что бы вспоминать. Слезы опять потекли по щекам. Он подставил нас всех. Даниил предал нас. Отца Пабло, доверявшего ему. Кевина и отца Милоша, верившие демону, потому что Пабло ему верил. Даниил отдал меня Совету, чтобы в меня прыснули яд, который освободит их от Ревье. Лучше бы он сам убил меня.

Смерть вдруг показалась не такой уж и страшной. Она, как освобождение, которое накроет мое умирающее и без того от боли сердце черным покрывалом забвения. Господи, как же жаль тех, кто зря пожертвовал своими жизнями ради такого исхода. Ничего не получилось. Все было напрасно.

Интересно, в моей крови уже течет яд? Или они еще не успели этого сделать? Кто будет делать инъекцию? Не сам ли Даниил будет присутствовать при этом? Он ведь так любит питаться человеческими эмоциями. Что же, если так, то от меня он получил великолепнейший заряд. Так меня еще не подставляли. Нет, неправда. Не может такого быть! Но где он, в таком случае?

Дверь в камеру открылась. Кто-то вошел. Это была именно камера. Каменная, с зарешеченным окном где-то под потолком, через которое лился солнечный свет.