— И что должен сделать ваш Совет, чтобы убрать Ревье? — Продолжала спрашивать Аня.

— Зачем тебе это знать, Аня?

— Отвечай!

Демон помялся секунду, но ответил.

— Нам нужно отравить Жертву Ревье. Он умрет только, если выпьет отравленной человеческой крови. Для этого, скорее всего, Обряд будет перенесен на месяц, потому что тебя никто из них не найдет. Я не позволю.

— А что ты сам собираешься дальше делать, если твои Советники тебя призовут?

Этот разговор был очень неприятен. Даниил и сам не знал, что делать, если его призовут. Тодеуш был в курсе, из-за чего исполнитель спас Жертву француза. После событий у церкви об этом знал не только Совет, но и, наверняка, весь двор.

— Я больше не являюсь Исполнителем Высшего Совета. Для них я теперь изгнанник.

Аня опустила голову, тяжело вздохнув. Жертва Ревье это она. И Совет сделает все, чтобы найти ее. Все, чтобы заразить или отравить. Что бы убрать Ревье. Умирать так не хотелось. Жизнь стала дорога, как никогда до этого. И хрупка тоже. Поверить в то, что удастся избежать встречи с Ревье в полнолуние, когда для него и Совета это не просто игра, практически невозможно. На карту расставлена крупная темная политика. И избежать участия в ней не получится. Ну, никак.

— И не случиться так, что все наши желания исполнятся. — Глухо прошептала Аня. — И после, если оно будет это после, ты останешься демоном, а я человеком. И не сможем мы отправиться в плавание, потому что тебе надо кормиться. И нас все равно найдут, потому что обязательно что-то случиться. Самый худший вариант развития событий. Это безнадежно. Чем больше думаю об этом, тем больше в этом убеждаюсь.

— А если я скажу, что есть выход? — Произнес Даниил.

Аня вздрогнула, вспомнив разговор с отцом Пабло, который, казалось, произошел не несколько часов назад, а целую вечность. Странно время растягивается. Аня задрала голову, чтобы смотреть в его глаза.

— Не надо пока ничего говорить. — Шепнула она.

Она смотрела на него со страхом. Опять со страхом. Но как бы он хотел, чтобы он исчез. Чтобы она улыбалась ему. Чтобы не напрягалась от грозящей ей опасности. Аня, закрыв глаза, опустила голову на его грудь. Даниил обнял ее, как последнюю возможность, как в последнюю минуту, проведенную с ней. Горькое счастье растеклось по венам, разжижая кровь, сердце полыхнуло, больно обжигая. Крепко обнимая свою смертную, демон прижал ее к себе так близко, как только можно было. Возможно, только это дружественное объятие останется в памяти демона. Возможно, ему и помнить-то осталось несколько дней.

— Я слышу, как бьется твое сердце под моей ладонью. — Прошептала Аня, оторвавшись от него.

— Теперь оно будет биться вечно, как заведенное. — Улыбнулся Даниил.

Повисла тяжелая тишина. Аня теперь знала, что это не так. Но сказать об этом демону не решалась. Возможно, он и сам это знал. Да, и вечность счастья им никто не позволит прожить. Возможно, это последний счастливый день в их жизни. Может быть, завтра этого биения уже не будет.

— Что с нами будет теперь? — спросила Аня, греясь в объятиях демона.

— Я не знаю. Но одно я могу обещать точно, я сделаю все, что бы ты была в безопасности, что бы тебя не коснулись перемены в мире.

"Безнадежно", — опять мелькнуло у обоих в голове.

— Даниил, — Тихо позвала Аня. — Отец Пабло сегодня кое-что мне рассказал.

Демон замер, боясь пошевелиться. Зная Пабло много лет, Даниил был уверен в том, что у отца просто-таки дар убеждения. Он мог и мертвого уговорить перекреститься, если захотел бы. Что он сказал Ане? Что советовал? Уж точно не долгую счастливую жизнь с демоном.

— Не хочу тратить время на пересказ всего разговора. Думаю, ты понял, о чем шла речь. Я просто хотела сказать, что я все знаю и понимаю. И полностью отдаю себе отчет в происходящем. Я надеюсь.

Она говорила шепотом, напряженно, сложив руки на его груди. Каштановые волосы развевал ветер, и она была так прекрасна, готовая произнести эту фразу.

— Если со мной что-нибудь случится. — Она вскинула взгляд к его черным глазам. — Не обращай меня. Я хочу умереть человеком, сохранив все воспоминания о часах, проведенных с моей семьей и друзьями.

Мысль о том, что Аня может умереть, глухо ударила по сердцу.

— Обещай мне. — Смотрела она ему в глаза.

Как он мог ей такое пообещать? Позволить ей уйти из жизни, не попытавшись спасти? Он не может этого обещать. И пусть она будет обращена! Пусть у нее не будет Души и сердца! Пусть возненавидит его! Но пусть она живет!

— Пообещай мне! — Настойчиво повторила Аня.

Увидев мольбу в ее глазах, страх стать такой, как он, Даниил кивнул.

— Я обещаю.

Аня улыбнулась и, успокоившись, прижалась к демону.

Замок Мишеля Ревье, окрестности Праги, 23:45

Королева разыскивала свою пифию, которая по чистой случайности оказалась под арестом Совета. Конечно, о подобном никто не распространялся. И подобный столь неприятный для Виктории факт уже никогда не всплывет на поверхность болота, называемого королевским двором. А сама пифия пропадет для двора навсегда, оставаясь теперь под присмотром Совета и у него в услужении.

Амрита находилась под самым носом у Королевы и Ревье. Ее разместили в одной из камер подвала француза. Тем-то и плохи огромные жилые помещения с запутанными коридорами, с потайными ходами и комнатами, которые открываются случайно или навечно остаются запертыми. Неизвестно, что могут притащить с собой гости в такой дом. И куда они это могут спрятать. Услуги королевской пифии сейчас нужны были по зарез как самой Королеве и ее французу, так и Совету. Для нее достаточно всего одной вещи искомого и карты местности, чтобы ткнуть пальцем в точное местонахождение. Проще не придумаешь. Мощнейший дар находился под рукой Королевы. Теперь этим даром завладел Высший Совет, считавший, что он сможет лучше распорядиться подобным благом.

Даниил все продумал. Исчез и не появлялся. Даже с места потасовки у церкви его перенес один из спустившихся Хранителей. Ни одного следа не оставил. Конечно, на месте драки всегда остаются свидетельства, улики. Например, лоскут рубахи, оторванный в драке. Даниил только одно упустил из виду, Совет всегда получает то, чего хочет. Иначе не продержался бы во главе королевской пирамиды так долго.

Длинноволосая индианка сидела в позе лотоса в углу камеры. Сквозь мелкое окошко не проникал свет от круглолицей почти полной луны. Тьма развеялась от прыгающего света факела. Яркое красное сари только подчеркивало ее бледность и осунувшееся лицо. Члены Высшего Совета спустились в подвал втроем, не посвящая больше никого в тайну узницы этой камеры. Амрита спокойно открыла глаза, не щурясь от резко осветившего камеру света. Она была уравновешена, дышала размерено. Она знала, что ее здоровью ничего не угрожает. Будучи таким ценным приобретением для Совета, индианка чувствовала себя почти свободно и вольготно. Она прекрасно знала, что им от нее нужно. И знала, чем эта история закончится. Конечно, Амрита могла предостеречь Совет от необдуманных поступков. Но так интересно было наблюдать за тем, как эти жалкие клопы пытаются перекроить замысел самой Вселенной.

Тодеуш почтительно поклонился пифии.

— Полагаю, предвидящая Амрита уже знает, зачем мы ее сюда м-м пригласили. Приношу свои искренние извинения за столь скромные апартаменты.

— Я бы сказала, отвратительные. — Спокойно произнесла пифия. — Уж Высший Совет мог быть изобретательней, чтобы не оставлять меня в этой дыре. Ну, да ладно. — Повела она рукой так, будто сидела на троне, а жалкие рабы корчились у нее в ногах. — Что там у вас?

Эдвард расстелил карту Праги и прилегающей к ней территории. Александр достал из кармана кожаного плаща клок ткани. Это был лоскут рубашки Исполнителя. То, что осталось от него после той потасовки у церкви. Амрита взяла лоскут в руки, поднесла к носу, вдохнула запах.