— Да. Именно его и не хватало. — Аргентинец затянулся и закашлялся.
— Что ты собираешься делать с Даниилом после полнолуния? У нас с тобой руки в этом деле повязаны.
— Вот по той самой причине, что это не в нашей компетенции, мы и должны доложить начальству. — Пожал плечами Пабло.
— Сейчас?
— Нет. Надо подождать.
— Я тоже так считаю. — Милош, не отрываясь, смотрел на луну, скорбное выражение которой навевало еще большую тоску. — Нельзя пока светиться.
Долина, в которой находился маленький домишко, была полностью залита серебряным светом. Ветер утих, и ветки ближайших деревьев замерли, как лапы окаменевших чудовищ.
— Ты только не паникуй и не раздражайся, но ты уверен, что твой "подопечный" не кинется на Аню? Знаешь, мало ли как оно бывает. Пока он слаб, а потом выпить ее ему ничего не будет стоить.
— Он сам этого не допустит. — Ответил Пабло.
Он не знал, откуда в нем появилась уверенность в Данииле. Но демон сам боится потерять Аню больше, чем умереть с голоду. И, в конце-концов, как приятно верить в светлое в мире, где так много темного.
— Может все же стоит его "госпитализировать" к нашим, подальше от Ани? — Продолжал Милош.
Он знал, каким будет ответ. Но хотел только еще раз убедиться, что Пабло не сомневается. Стоило Воину проявить хоть малейшее сомнение, Милош нашел бы способ увезти демона подальше. Но аргентинец был непреклонен. Он повернулся лицом к другу.
— Даниил уже не совсем демон. В его черной сущности появился просвет. И это главное. Я сделаю все, чтобы он не отступил.
Больше слов не требовалось. Усталая уверенность Пабло была лучшей гарантией. Но беспокойство не оставляло Милоша. И оно уже не было связано с раненным демоном, заживляющим свои раны. Что-то другое появилось. Приближение смерти. Ее холодное дыхание охлаждало пыл сердца Воина Света. Скрежетание сверчков навевало тоску. Их песня — реквием для Воинов. Для Ани. Для демона. Они все словно стояли на открытой ладони великого кукольника. И спрятаться было некуда.
— У меня такое ощущение, что за нами кто-то наблюдает. — Поежился Милош.
— Он за нами наблюдает. — Хмыкнул Пабло.
— Ты знаешь, что я не Его имею в виду. — Раздраженно буркнул священник. Он зябко повел плечами, сгорбился, запахивая теплую рубашку. — Пожалуй, я все же немного пройдусь.
Прогулка не принесла успокоения. Никаких следов постороннего присутствия Милош не заметил. Но от этого ему стало только тревожнее. Мысли о демоне, пьющем энергию друга не давали покоя. А еще больше тревожили предстоящие события в темном мире. Их междоусобные войны никогда не ограничивались территорией темной стороны солнца. Они всегда задевали людей. Демоны бьются между собой, и поглощают смертных, выкашивая, как саранча посевы. Борьба Совета и Королевы не закончится тихо и незаметно, как они на то рассчитывают. Это всех заденет.
Милош глубоко вздохнул. Он, как никогда, чувствовал себя старым. И то, что они потеряли Алекса, лишний раз это доказывало. Еще лет десять назад такого не могло случиться. Он впервые почувствовал, как дрожат руки, и как безнадежно сжимается сердце от неизбежности собственного конца.
Где-то треснул сучок. Милош замер, всматриваясь в темноту. Ни малейшего шевеления. Мир заморозился. Ночь оцепенела. Наверное, показалось. Или зверь лесной проскочил, охотясь. Или старческий маразм стучится в двери разума Воина Света.
Священник уставился в небо. Луна захватила всю власть, не оставив шанса звездам. Их тусклое сияние можно было заметить ближе к горизонту. Она же сама огромная и яркая висела неоновой вывеской, зазывая ночных существ на празднование приближающегося полнолуния. Ее серебристое сияние становилось красным. Кровавые разводы на спутнике Земли перекинулись северным сиянием на проплывающие редкие облака. Пушистые, они бликовали, неслись на север, не задерживая своего внимания на маленьком священнике, молящемся о спасении.
Где-то далеко, Чехия, 17-е, Май, 00:00
Я вернулась в его комнату.
Прятаться смысла не было. Все напоминало о том, что демон рядом. Стоит только подняться по деревянным ступеням. Мне нужно справиться со страхом к нему, чтобы не захлебываться паникой при воспоминании о Мишеле Ревье.
Только сейчас, спустя сутки я поняла, что до сих пор ощущаю на горле его холодные пальцы. Противное прикосновение неживой материи на моей яремной впадине. И смотря на Даниила, я вижу Ревье. Говорят, против демона нет приема. Если нет другого демона. Поэтому, нервно расхаживая у двери его комнаты, я набиралась смелости войти. Но он меня опередил.
— Ты долго еще там маячить будешь? — Услышала я его недовольный голос. — Спать мешаешь.
Я скривила лицо, передразнивая его шепотом. Вы посмотрите на него, какой деловой. Спать я ему мешаю! Злость на него гасила страх. И это очень хорошо.
Я робко спросила.
— Как ты себя чувствуешь?
— Теперь гораздо лучше. — Улыбнулся Даниил. — Я думал, ты не зайдешь.
— Зря. — Пожала я плечами. — Я очень беспокоилась о тебе.
— Никогда бы и не подумал. — Хмыкнул демон. — Врать у тебя получается плохо. Поэтому лучше не стоит.
Скажите, пожалуйста, врать у меня плохо получается! Да я, к его сведению, только так в ВУЗе пары прогуливала!
— О, да, это резко поднимает твою квалификацию. — Продолжал ухмыляться Даниил.
Я спокойно выдохнула, и села в кресло напротив кровати. Демон явно чувствовал себя гораздо лучше. Лицо его уже не было таким пепельно-белым, и повязка на груди не покрывалась свежими пятнами.
— Расскажи мне о себе. — Попросила я.
— Что именно тебя интересует?
— Ну, — Опять пожала я плечами. — Общие сведения. Биографию. Когда родился? Ну, в том смысле, что… Первый раз. — Я растерялась. — С вами так легко запутаться!
Даниил улыбнулся. И улыбка ему очень шла. Так он казался еще красивее. Хотя, куда же еще больше.
— Я родился в портовом городке в России.
— В России? — Воскликнула я.
— Да, мы с тобой земляки. — Хмыкнул демон.
— И сколько тебе лет?
— Двести пятьдесят семь.
— Ах, ну да. А тебе не кажется, что разница в возрасте нас как-то… — Не могла я подобрать слово.
— Меня это не смущает.
— О, это просто замечательно.
— Я тоже так думаю.
— И что было дальше? — Поторопила я его. Мне становилось легче в его обществе, когда он говорил о себе, как о человеке. Иллюзия, но как-то я должна привыкать к демонам в моей жизни.
Демон закусил губу, сморщил нос, посмотрел на меня и засмеялся. Как человек.
— Не торопи, знаешь ли, память поднапрячь надо. Сколько веков назад было? Ну, так вот, я был неугомонным сыном рыбака. — Даниил повеселел. Голос его звучал по-мальчишески возбужденно. Но рассказывал он факты своей жизни, как сюжет фильма, не имевшего к нему прямого отношения. — Мать моя умерла при родах четвертого ребенка. Перспектива жизни у моря и постоянная рыбалка меня не прельщала. Людям тогда было намного труднее выжить, чем сейчас. Я тайно пробрался на проплывавший в Европу корабль и отправился строить свою жизнь. На корабле, пока мы плыли, случился бунт. Корабль захватили голодные моряки. Они приняли меня в свою команду. И пять лет я плавал с ними, учась морскому делу. В восемнадцать я сумел провернуть захват одного из купеческих кораблей, и половина команды перешла под мое командование на новое судно. До тридцати пяти лет я жил счастливо и свободно, пока не сморозил глупость. — Взгляд его помрачнел. Но, опять же, так, как если бы он слегка сочувствовал герою фильма. Не больше. Видимо, прожив столько лет, учишься сглаживать собственные эмоции. — Мы плыли на один из пиратских островов, когда юнга закричал, что на горизонте корабль без флага. Это потом оказалось, что флаг приспущен. Флаг Британии, почти разорванный в клочья. А на корабле нет живых людей.
Я заворожено слушала его речь с непонятным акцентом. Уже и не поймешь, то ли он на русском говорил с английским акцентом, то ли на английском — с русским. Через эти воспоминания он воспринимался не как иначе, как обычный человек, не смотря на всю экзотичность и срок выдержки его воспоминаний. Я поймала себя на мысли, что мы впервые сидим, просто так разговаривая, не выясняя отношений. С моей стороны не было никаких претензий, с его — угроз. Как будто все так, как надо. Я слушаю, а Даниил, погруженный в прошлое, с сожалением посвящал меня в то, что он хотел бы поменять.
