Мудрый призыв Ясны и сегодня звучит для нас как вечное эхо, как отвергнутое, забытое призвание. Будем надеяться, что следы наших личных земных борений в «мыслях, словах и делах» не сотрутся в вечности и послужат нашим необходимым посильным вкладом в восстановление человека и преображение (авест. Фрашо-керети) мира.

ЧТО СКРЫТО ЗА «АМЕРИКАНСКОЙ УЛЫБКОЙ»? ЗАМЕТКИ ОБ АМЕРИКАНСКОЙ ПСИХОЛОГИИ [95]

Во всем культурном мире известно шекспировское изречение «Весь мир — театр. В нем женщины, мужчины — все актеры» [96], которое, однако, не поясняет, играют ли они свои роли сознательно и целенаправленно, или же мировая «пьеса» «играет ими», а они в той или иной степени не осознают этого. Большинство людей в любом обществе достаточно хорошо знают по крайней мере основные части своих «ролей» в социальной «пьесе». С ростом секуляризации культуры и всех сторон жизни за последние два-три столетия (будто медленно, но верно меняются театральные декорации, или по сцене расползается искусственный туман) главный Сюжет пьесы — область религии, философии, метафизики и т. п. — становится все более неопределенным и спорным, а иногда просто игнорируется и забывается. Но представление должно и будет продолжаться, а значит, независимо от того, знают или догадываются люди о некоем главном Сюжете, в котором человеку отведена определенная роль, большинство актеров вполне способны играть основные части своих ролей на мировой сцене: роли сыновей и дочерей, братьев и сестер, отцов и матерей; бизнесменов и банкиров, террористов и шпионов; а еще сапожников, портных, нищих и т. д. и т. п.

Однако, в наш век распространенного агностицизма, религиозного плюрализма и всеобщей неопределенности чисто земные социальные роли и детали Сюжета (такие, как денежный доход и статус, политика, наука, технология, сельская и городская жизнь, экономика, собственность, профессия, международные связи и т. п.) стали приобретать гораздо больший вес и значение, чем в более простой «религиозный» век. Реальность земной жизни становится важнее, потому что все более неопределенной считается реальность духовная. Как будто актеры на мировой сцене стали смутно догадываться, что почти забыли главные сюжетные линии человеческой истории, однако продолжают играть по мере сил, и представление расстраивается на глазах, поскольку каждый актер, что-то помня о главном Сюжете, начинает сводить действие на свой собственный «сюжет».

Может быть, актеры просто устали? Может быть, они вот-вот окончательно позабудут свои роли и втайне уповают на антракт? Может быть, некоторые из них надеются, что это всего лишь «генеральная репетиция», и очень скоро, подобно спасительному deus ex machina, главный режиссер хлопнет в ладоши, призывая утомленных актеров на общее собрание труппы?

Как бы дело ни обстояло sub specie aeternitatis (лат. — с точки зрения вечности), несколько заметок и наблюдений театрального критика о роли американцев на мировой сцене могут оказаться весьма кстати.

Любопытно было бы почитать историю лицевой физиогномики разных народов, хотя провести подобное исследование и написать об этом книгу будет нелегко. Несмотря на то, что во время Гражданской войны и в годы Великой депрессии «лицо» Америки сохраняло печальное выражение, после Второй мировой войны в американской жизни прочно утвердился важнейший социальный стереотип — всемирно известная «Американская улыбка». По крайней мере, со второй половины XX века этот лицевой шаблон имеет такое же значение в общественной и культурной жизни Америки, как и другие общепринятые обычаи и нормы поведения: словесные («Привет! Как дела?» — «Прекрасно!»), зрительные (ограниченный «зрительный контакт») и социальные (принято избегать неудобных тем, не говорить о частной жизни, соблюдать правила вежливости и т. п.)

Можно было бы сказать, что «Американская улыбка» — это важнейшая и неотъемлемая часть персональной социальной маски, позволяющей легко и просто общаться с окружающими людьми, если бы при ближайшем рассмотрении такое словосочетание не оказалось тавтологией: слово «персональный» происходит от латинского persona — «маска». Хотя неутомимые ученые и установили тот ценный факт, что при нахмуренном лице задействовано гораздо больше лицевых мускулов, чем при улыбке, любой разумный американец иногда может почувствовать, как его улыбающееся лицо начинает жить своей собственной жизнью и почти превращается в лицо юридическое. Такая манера поведения может быть бессознательно усвоена в раннем детстве, но взрослый способен осознать, что его «Американская улыбка» часто проявляет недюжинную силу: она самопроизвольно возникает на лице, когда того требует социальная ситуация.

«Американскую улыбку» можно часто увидеть в телевизионных шоу и сериалах, во всевозможной рекламе, в голливудских фильмах с их предсказуемым и часто сентиментально-слащавым «счастливым концом», на лицах кинозвезд, в атмосфере всевозможных мероприятий, вечеринок и т. п. Теперь эта улыбка проникла во все области и слои американской жизни, ее можно видеть на лицах самых разных людей — богатых и бедных, образованных и невежественных. Сегодня американскую культуру преимущественно формирует буржуазный средний класс, который определяет все стороны повседневной жизни Америки, общепринятые манеры и нормы поведения, включая знаменитую улыбку. Поэтому, если и не все жители США сохраняют «Американскую улыбку» на своих лицах, большинство видят ее ежедневно и ежечасно, почти непрерывно.

Сегодня надо признать, что истинные чувства и мысли коренных американцев очень часто спрятаны, прикрыты или заглушены тем, что «серьезный» ученый-социолог определил бы как «стандартная ежедневная социальная американская улыбка» (именно «американская», поскольку люди других национальностей и культур улыбаются иначе). Это та общепринятая улыбка, которую большинство американцев изображают на своих лицах каждый будничный день. Если в этот день у человека не было слишком серьезных неприятностей дома или на работе, то сохранять такую улыбку для него не трудно, и она может быть вполне искренней. Однако в большинстве случаев за этой социально востребованной улыбкой стараются скрыть любые невеселые мысли и чувства, такие, как тревога, неопределенность, страх, ненависть, гнев, боль, печаль и т. п., и тогда улыбка явно выглядит неестественной, натянутой и принужденной. Разумеется, американцы часто улыбаются и смеются от чистого сердца, но делают это гораздо естественнее и живее, чем когда изображают «стандартную ежедневную социальную улыбку» или такой же стандартный смех. На самом деле американцы часто психологически изолированы друг от друга своими общепринятыми улыбающимися «масками», подобно Элинор Ригби из песни «Битлз»: она «придает своему лицу выражение, которое держит наготове в стеклянной банке». Конечно, чаще всего стараются скрыть не положительные, а отрицательные эмоции, но все же это разделяет людей. Однако, можно ли назвать это «маской»? Разве лицо человека не является частью его сущности?

Нет, лицо может быть своего рода невидимой «маской», над которой человек властен лишь отчасти, и такое лицо может не только отображать чувства, но и скрывать их (это никак не связано с врожденной красотой или безобразием). «Американская улыбка» — лишь самая заметная часть «Американской маски» (лат. — persona). Позвольте сообщить очевидный факт: американцы — самые обыкновенные люди, которым свойственны все человеческие мысли и чувства (и хорошие, и плохие), которые испытывают боль и наслаждение, радость и печаль, любовь и ненависть, и на их лицах могут правдиво отображаться самые искренние эмоции. Но «Американская маска», включающая и знаменитую улыбку — это persona, которая часто скрывает и защищает истинную сущность человека. Дежурная улыбка подобна будничному банальному ответу: «У меня все в порядке». Человек может испытывать душевные страдания, переживать разлад в семье, ссору с близким человеком, неприятности на работе, но на вопрос «Как дела?» он неизменно отвечает «Прекрасно!» Даже между хорошими знакомыми, друзьями и коллегами сохраняется дистанция: когда замечают, что человек переживает «тяжелый день» и чем-то огорчен, то часто из самых лучших побуждений предпочитают не вмешиваться в его «частную жизнь». Именно в этом проявляется социальное и культурное влияние индивидуализма.