Вскоре Крафт уже сидел на стуле и бессмысленно моргал глазами.

— Ну что ж, послушаем, — предложил Оскар.

Я очень коротко рассказал обо всем случившемся.

— Это наглая ложь! — закричала Маурин.

— Ну ладно, успокойтесь, — проворчал Оскар. — Питер уже давно этим занимается. Лучше подумаем, как нам все это уладить.

Он увел меня в свой кабинет. Прежде чем начать разговор, мы посидели, покурили.

— Вы сваляли страшного дурака, отдубасив этого Крафта, — сказал Оскар. — Но я могу себе представить, в каком вы были состоянии. А теперь послушайте меня. Чтобы с ним разделаться, лучше всего заплатить ему. Потому что, если он подаст в суд или вы на него подадите, это обойдется в десять раз дороже того, что он просит.

— Но ведь у меня нет денег, Оскар, — возразил я.

— Нет, они у вас есть, — ответил он. — С этой самой минуты они у вас есть, — он вынул пачку стодолларовых бумажек и отсчитал мне десять штук.

— Это только тысяча, — сказал я, — а он просит две.

— Будет доволен и одной.

— И еще вот что, Оскар. Я не могу принять от вас этих денег, не дав вам никакой гарантии.

— Ну хорошо. Я заключаю с вами сделку. Если это успокоит вашу совесть, я оставлю у себя оригинал фильма. Так будет безопаснее. Потом я забираю у Крафта копию, чтобы вы смогли предложить ее какой-нибудь кинофирме. Ну, как?

— Прекрасно, — еле выдавил я.

Оскар позвонил Крафту, и тот явился через несколько минут, хмуро потирая челюсть. Но боевой дух его уже покинул, и вскоре он согласился на тысячу долларов, которые предложил ему Оскар.

Продать свой фильм мне надо было в ближайшие же две недели, пока еще оставались деньги на жизнь. Меня терзало отчаяние. Я должен был Оскару тысячу долларов, которые он заплатил Крафту, да еще около трехсот долларов за работу, выполненную в его лаборатории.

С фильмом под мышкой ходил я из студии в студию, получая везде один и тот же ответ: очень жаль, но пока не прояснится это дело с синемаскопом, у нас связаны руки. Продержитесь еще немного. А там, может быть, у нас с вами что-нибудь получится.

И я таки держался. Прошел еще месяц, в Голливуде все было по-старому. Но судьба улыбнулась мне за океаном. Одна издательская фирма в Лондоне приняла мою рукопись о приключениях на охоте в Африке, и я с восторгом прочитал сообщение, что первая моя книга «Ярость Африки» скоро будет напечатана.

Как-то рано утром у меня в номере зазвонил телефон. Говорил Оскар.

— Куда же ты пропал? Давно не видел тебя. Как самочувствие?

— Я здоров.

— А с фильмом что-нибудь выходит?

— Пока нет.

Наступила долгая пауза, и я уже думал, что Оскар повесил трубку. Но его голос меня успокоил.

— Рад буду тебя видеть. Почему не заглядываешь?

— Хорошо, Оскар, я зайду сегодня утром.

— Блестяще! Ну, до скорого. Жду.

Вот и все, думал я, вешая трубку, Оскар давно ждет своих денег и теперь хочет, чтобы я вернул ему хотя бы часть долга.

Я приехал в его контору, приготовившись отдать оригинал фильма в его полное распоряжение и таким образом расплатиться с ним. Я готов был признать свое поражение и вернуться в Африку.

— Садись, Джордж, — сказал он своим мягким голосом. — Расскажи-ка мне, сколько у тебя осталось денег?

Я с трудом перевел дыхание, прежде чем ему ответить.

— Нисколько. Сейчас я истратил последние пятнадцать центов на автобус.

— Так я и думал. Что же ты, черт подери, не приходил ко мне раньше? Проклятая гордость, да?

Я даже не смел взглянуть на него.

— Послушай, Джордж, — продолжал он, — я знаю, что у тебя скверное положение. Знаю, что ты ездишь в трамваях и автобусах, а не в такси, и даже ходишь пешком по многу миль в день, чтобы сэкономить гроши. Скажи на милость, какой в этом смысл? Ведь тебе надо действовать быстро и кругом поспевать.

— Но как же…

— Не перебивай. Дай мне кончить, и тогда можешь разглагольствовать сколько твоей душе угодно. Так вот, у меня есть «шевроле» с откидным верхом. Можешь взять его и ездить сколько хочешь. А здесь, — он нагнулся, выдвинул ящик и вынул из него пухлый конверт, — здесь две тысячи долларов. Этого тебе хватит на некоторое время, а когда все истратишь, у меня найдется еще.

Я онемел и просто не верил своим ушам.

— Ну ладно, приди в себя, — сказал он.

Я был в восхищении от той простоты, с какой он сделал этот великолепный жест, так что его благодеяние не было мне в тягость. Осипшим голосом я пытался его благодарить.

— Да бери, чего уж там, — перебил он.

— Но скажи мне ради Бога, если я не продам фильм, чем же я расплачусь с тобой?

— Фильм ты продашь. Не волнуйся. А если и нет, то вот что я тебе скажу — я скоро собираюсь в Африку, и ты устроишь для меня сафари. Вот мы и будем квиты, так, что ли?

Я не находил слов. Этим поступком он восстановил мою веру в человечество. Он дал мне возможность продержаться еще немного. А мне это нужно было до зарезу. Я вышел из его конторы как ошалелый.

Ровно через две недели у меня в номере снова зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Послушайте, это вы продаете картину об Африке? — спросил незнакомый голос.

— Я. А кто спрашивает?

— Мое имя Сэнсом, Лез Сэнсом. Я из Артистического объединения. Не покажете ли вы нам свой фильм? Может быть, он нас заинтересует.

Не покажу ли я им свой фильм? Что за вопрос! И когда я его показал, Артистическое объединение выплатило мне первый гонорар — двадцать пять тысяч долларов! Как и в той охоте на льва, свежий след я нашел в самый последний момент.

Как на крыльях полетел я к Питеру Крафту и с договором в руках вошел в его контору.

— Ну, ну… не затевайте ссору, — пробормотал он, занимая оборонительную позицию.

— Нет, Питер, я пришел сюда не для ссоры. Я только хочу задать вам один вопрос.

— Какой вопрос? — произнес он с облегчением.

— А вот какой, — сказал я, размахивая своим новым договором. — Слыхали вы когда-нибудь о курице, несущей золотые яйца?

— Д-да.

— Ну так читайте, — я бросил договор ему на стол.

Он нерешительно взял его в руки и стал читать. Я дал ему достаточно времени, чтобы он мог осмыслить прочитанное, потом вынул договор из его дрожащих пальцев и вышел из конторы. Больше я туда не возвращался.

Аванс, полученный за фильм, позволил мне расплатиться с Оскаром. Взять от меня большую сумму он отказался. Тогда я сменил покрышки на его «шевроле», сделал капитальный ремонт мотора и, не сказав ему об этом ни слова, оставил машину в его гараже.

В Лос-Анджелесе я пробыл еще месяц, работая с Артистическим объединением над фильмом «Ярость Африки» и просматривая свою книгу. В свободные минуты я не отходил от телевизора, стараясь уловить дух американских передач. До отъезда в Африку я уже точно знал, что интересует американскую публику. У меня была твердая уверенность, что серия телевизионных фильмов об Африке, снятых с натуры, будет иметь успех. Но нужно было по-иному подойти к обычному фильму о животных, придумать какой-то особый ход.

И вот, когда я летел домой на реактивном лайнере «Комета», у меня зародилась мысль о фильме «Семья Майклов в Африке», в котором будут показаны подлинные приключения одной семьи во время «охоты» на крупного зверя. Это должно было привести к большим переменам во всей моей жизни.

Теперь моя семья сумеет повидать Африку: ее животных, ее людей, ее чудеса. Мы сможем побывать в глухих джунглях, пройти через выжженные пески пустынь, путешествовать по могучим рекам и холмистым равнинам, по лесам, топям и долинам, которые я хорошо знал и любил. А зрители телевизионных передач будут мысленно путешествовать с нами. Они увидят все, что видели мы, и, спокойно сидя у себя дома, разделят с нами опасные приключения.