И снова разочарование! Родина все еще не хотела принять и признать его. Тогда Аррениус решил уехать в Лейпциг. Германия стала его второй родиной. Там он получил признание, добился одного из самых больших своих успехов. В Германии Аррениус продолжал работать над теорией электролитической диссоциации у Оствальда, которому удалось добиться для друга места ассистента.
И все же его по-прежнему тянуло на север, на родину. Поэтому, дождавшись окончания учебного года, он поспешил вернуться в Упсалу. Профессор Клеве не согласился принять его в качестве ассистента, но физиолог Гаммарстен оказался более благосклонным. Хотя место это и не подходило молодому ученому, он его принял. Аррениус был согласен на все, лишь бы работать в родной Упсале!
Оствальд не одобрил поступка коллеги, считая, что Аррениус — ученый, заслуживающий много большего, и как старый друг постарался помочь ему. В 1891 году по рекомендации Оствальда Аррениус получил приглашение занять место профессора физической химии в Гисенском университете. И только теперь Сванте оценили на его родине и попытались удержать его — ректор Стокгольмского университета в свою очередь предложил Аррениусу место доцента по физике, которое в ближайшем будущем могло стать и местом профессора. Это предложение настолько обрадовало Аррениуса, что он тут же написал письмо Оствальду:
«13 марта 1893 г.
Со вчерашнего дня я опьянен неизмеримой радостью. Думаю, что у меня никогда не было более счастливого дня. За все, что было удачного в моей судьбе, я должен благодарить тебя. Благодаря тебе я стал приват-доцентом в Упсале, благодаря тебе меня пригласили в Гисен, что дало мне возможность получить настоящее, хотя и скромное место… Чувствую себя бедным — я не смогу за все отблагодарить тебя».
Теперь у него была возможность развернуть более широкую исследовательскую деятельность. Под его руководством работали студенты, дипломники, ассистенты, сотрудники. Уже на следующий год на стажировку приехали и первые ученые из-за рубежа. И здесь явно не обошлось без рекомендаций Оствальда, это он советовал молодым ученым ехать в Стокгольм, учиться у Аррениуса. Одним из первых был Брединг, с которым Сванте познакомился в Лейпциге. Потом приехали поляк Рошковской, немец Вит…
Многочислен и разнообразен был круг вопросов, над которыми они работали: электрокапиллярные явления, катодная поляризация, коррозия металлов в кислотах… Материал этих исследований Аррениус обобщил в «Учебнике электрохимии».
Среди его ассистентов особенно выделялась Софья фон Рудбек. Она была не только великолепным помощником, но и интересным собеседником. Аррениус часто и подолгу беседовал с ней. Иногда к Сванте заходил отец Софьи, старинный друг отца Сванте. Он питал тайную надежду, что дружба Сванте с его дочерью закончится браком, и мечты старого фон Рудбека сбылись. В 1894 году молодые люди обвенчались, а на следующий год у них родился сын Олаф… Однако брак оказался неудачным. С различиями во взглядах как-то еще можно было смириться, но изменить свои характеры, привычки… это оказалось не под силу обоим. Сванте был свободолюбив, общителен, беззаботен, а Софья — строга и бескомпромиссна. Семейная жизнь не сложилась, и поэтому вскоре после рождения сына они решили расстаться.
1895 год принес Аррениусу много разочарований, но и много радостей. Его мучила разлука с сыном. Еще больше терзала связанные с разводом сплетни, которые раздували его противники, желая помешать ему получить место профессора физики. Однако все усилия недругов оказались тщетными. Аррениуо получил первое международное признание — Немецкое электрохимическое общество избрало его своим почетным членом.
Постепенно таяла и холодность коллег. В 1896 году Аррениус стал ректором Стокгольмского университета!
Тесная дружба завязалась между Аррениусом и метеорологом Нильсом Экголльмом, который в свое время обратил внимание Сванте на некоторые геофизические проблемы. По-прежнему не удавалось объяснить изменения температуры земной поверхности, и по этой причине не находилось удовлетворительного объяснения периодической смене ледниковых периодов периодами потепления.
— Искать причину в различной силе солнечного излучения неправильно, Экголльм. Объяснение кроется где-то здесь, на Земле, — твердил Аррениус.
— Если причина температурных изменений на Земле, то она, вероятно, в атмосфере. Луиджи де Марчи объясняет температурные изменения различным количеством влаги в атмосфере, но это более чем сомнительно.
— Количество облаков действительно может влиять на температуру, но не в такой степени, — согласился Аррениус.
Некоторое время они молчали, потом вдруг Аррениус оживился.
— Кроме воды, в атмосфере есть и другие составные части. Почему бы не допустить, что углекислый газ является причиной температурных изменений? Ведь изменение температуры связано не только с увеличением или уменьшением количества тепла, которое получает земная поверхность, но и с изменением количества излучаемого тепла. Углекислый газ интенсивно поглощает тепловые лучи в инфракрасной области. Это означает, что когда его количество в атмосфере увеличивается, тепловое излучение Земли уменьшается и температура повышается. При большом содержании углекислого газа растения развиваются быстрее. Следовательно, через определенный промежуток времени вследствие увеличения растительности количество углекислого газа в атмосфере уменьшится, излучение тепла с поверхности Земли станет интенсивнее и температура начнет понижаться.
В одной из статей Аррениус изложил свои взгляды и провел ряд опытов по количественному определению способности углекислого газа поглощать тепло. Его гипотеза имела как сторонников, так и немало противников, во всяком случае она стала предметом горячих споров.
Некоторые из сотрудников Аррениуса тоже занимались геофизическими и метеорологическими проблемами. Один из них, Стриндберг, настолько увлекся метеорологией, что когда узнал о намерении Андре[357] совершить перелет на аэростате через Северный полюс, тут же добился, чтобы его взяли в эту экспедицию. Лететь от Шпицбергена через Северный полюс в Сибирь! Такая экспедиция могла дать богатый фактический материал, с помощью которого можно будет решить ряд метеорологических проблем.
— Я тоже полечу, — решил Аррениус.
Начались длительные приготовления. Необходима была специальная одежда, аппаратура, ничего нельзя было упустить.
На Шпицберген приехали, согласно договоренности, немного раньше. Вместо предсказанной благоприятной погоды там бушевала буря. Прошло две недели, а направление ветра не менялось.
— Надо отложить полет, — советовал Аррениус. — Даже если направление ветра изменится, этот полет сейчас просто самоубийство, приближается период штормов.
— Как мне кажется, он уже наступил, — добавил Стриндберг. — В этом году он начался раньше обычного.
— И что же теперь? Неужели возвращаться?
— Другого выхода нет.
— А я нашел его, — вдруг оживился Аррениус. — Можно ли допустить, чтобы столько трудов и приготовлений пропали даром! Мое предложение — отправимся на север на корабле. Вместо аэростата у нас будет корабль.
…Корабль «Вирго», снаряженный к плаванию в северных широтах, шел к Шпицбергену. Но ему не суждено было достичь щели на этот раз. Непрерывные штормы, движение льдов делали продвижение на север невозможным, наконец, «Вирго» развернулся и взял курс на юг — к родным берегам.
Геофизические и метеорологические исследования не мешали продолжению работ по электролитам. Напротив, круг вопросов в этой области расширялся. Нерешенным оставался вопрос о сильных электролитах, растворы которых не подчинялись закону, установленному для слабых электролитов, даже в сильно разбавленном состоянии. Аррениус не смог использовать это важное наблюдение, чтобы расширить рамки теории электролитической диссоциации и применить ее к сильным электролитам. Теорию сильных электролитов создали намного позже Де-бай[358] и Хюккель[359].
