Пораженный увиденным, Рехан долго сидел без движения и все глядел на гладкую матовую молочного цвета поверхность камня, ничего не видя. Наконец, он очнулся, пошевелился и торопливо спрятал всевидящий камень. Заперев его на замок, Советник постепенно справился с охватившим его страхом и снова приобрел утраченную было способность трезво оценить случившееся. Никто на свете не смог бы ни уговорить его, ни силой заставить воспользоваться еще раз этим волшебным всевидящим камнем. Но тогда, как ему поскорее сообщить Амарине полученные им важные сведения? Рехан представил себе, как он снова встретится со своей любимой, насладится ее блеском и красотой и тут же начисто забыл про пережитый им ужас. Страсть, которую он испытывал к Амарине, была поистине безмерна и сильнее, чем разум. Конечно, теперь у него есть хороший предлог, чтобы, нарушив ее приказание, вернуться в Стархилл. Только так Рехан сможет убедить Амарину в том, насколько искренно и страстно он любит ее. И она поймет и не отвергнем его! Советник был совершенно убежден в том, что сумеет уговорить короля Пабалана отпустить его, Рехана, на остров Арк, тем более что его дочь Фонтейна спасена и на радостях Пабалан пойдет навстречу любой просьбе своего придворного советника. Все будет хорошо! Эта мысль наполнила все его существо неизъяснимым блаженством и иллюзорной уверенностью в том, что в его жизни все будет прекрасно, и при этом Рехан умышленно игнорировал тот факт, что где-то глубоко в его сознании очень малая часть его души корчилась и содрогалась от ужаса.

Наконец, приняв окончательное решение, Рехан встал и без колебаний направился во дворец короля Пабалана, и уже следующим утром отплыл на остров Арк, направляясь в порт Грейрок.

Как любой уважающий себя кот, Пушок позволял человеческим созданиям кормить себя, особенно рыбой, а та перерывах между завтраком и обедом предпочитал поспать, желательно на солнышке. Но он не был обычным котом. Даже если временами его черно-белая шерсть торчала дыбом, он все равно сильно отличался от какого-нибудь деревенского оборванца. А за последние несколько дней у него к тому же появился вкус к путешествиям и приключениями, о которых он до этого и думать не думал.

Уже на следующий день после их возвращения в Дом Пушок под вечер отправился на поиски развлечений. Марк был чем-то занят, и кот, который всегда думал о человеческой породе как о недоделанной кошачьей, лишний раз утвердился в своем мнении.

Он выскользнул из дому и, не замеченный никем, направился в сторону деревни.

Большой зал «Русалки» был ярко освещен. Этим утром жена Дервента родила здорового мальчика, и хотя ближайшие друзья рыбака отправились на Хильд, нашлось немало желающих отпраздновать столь радостное событие. Кроме того, сегодня же днем у причала пришвартовался торговый корабль, а для такой деревушки это, безусловно, было событием. Капитан корабля и его команда явно неплохо заработали в последних рейсах, потому что не отказывали себе в лучшем пиве из погребов «Русалки», и не только охотно заказывали, но и платили за выпивку. Скоро и они так естественно присоединились к празднеству, словно заходили сюда каждую неделю.

Пиво лилось рекой, языки развязывались все больше, и наконец разговор зашел о событиях в Стархилле. Торговый капитан с удовольствием делился с благодарной аудиторией своими взглядами на происходящее.

— Заметьте, сам я в Стархилле не был, — говорил он. — Мы люди морские. Наш дом — это гавань Грейрока. Но, должен вам сказать, есть по всем этом что-то странное. Разнос рассказывают с тех пор, как этот вояка захватил власть. Азера, конечно, уже нет, но никто так и не знает, что сталось с его сыновьями. — Местные жители переглянулись и промолчали. Моряк продолжал: — Говорят еще, в этом замешана какая-то магия. Жизнь в столице так хороша, что туда отовсюду народ валом валит. Может, так оно и есть, да только до сих пор никто оттуда не возвращался. Кое-кто, конечно, верит, что там улицы золотом вымощены, ну ведь известное дело: хорошо там, где нас нет. — Капитан помолчал и отхлебнул пива.

Один из его матросов подхватил:

— Гавань Грейрока тоже изменилась, верно, капитан?. Вид у нее какой-то не такой.

— Тут ты прав. Не могу сказать, в чем дело, но что-то там странное. Это сразу чувствуешь, едва сходишь на берег.

— Словно засыпаешь наполовину.

— Точно. Да и двигаются все, как во сне.

— Зато торговля хорошо идет, — еще один матрос побренчал монетами в кармане.

— Да, тут жаловаться не на что. Купцы стараются вовсю, — кивнул капитан. — Но честно скажу, я, когда в морс вышел, обрадовался, а когда сюда пришел, тем более, — добавил он, ставя пустую кружку на стол. — Лучшего пива мы за все лето не пробовали, верно, ребята?

Послышался хор согласных голосов. Хозяин уже шел к ним с очередными кружками, и никто не обратил внимания на черно-белого кота, шмыгнувшего в дверь.

Феррагамо был обеспокоен. Даже посторонний человек мог это заметить, а уж такой близкий, как Кория, и подавно. Маг почти не притронулся к завтраку, что само по себе настораживало, и старательно избегал ее взгляда. Он сосредоточенно размышлял о чем-то, и всякий обращенный к нему вопрос приходилось повторять дважды.

Накормив всех, Кория решила прямо на кухне выяснить у мага, в чем дело.

— Ты не хочешь рассказать мне, что происходит? Почему ты ведешь себя, как загнанный в угол кролик?

— Это так заметно? — печально спросил Феррагамо.

— Да. Не смотри на меня так. Давай рассказывай.

— Пойдем погуляем, — предложил он, беря ее за руки. — Может, твой здравый смысл докажет мне, что я просто чувствительный старый дурак.

— Ты вовсе не такой, но если хочешь, пойдем пройдемся.

— Ну, слушай, — заговорил он, когда они вышли на улицу…

Спустя примерно час они сидели вдвоем под скалами на краю деревни и смотрели на море. Кория хмурилась, маг же, напротив, выглядел очень оживленным.

— Вот видишь, Кория, каждая из этих вещей сама по себе не вызывает особого удивления, но если собрать их все вместе, поневоле забеспокоишься. — Он повернулся и поглядел на нее. — Скажи мне, что я сумасшедший.

— Ты не сумасшедший, и ты сам об этом знаешь.

— Значит, ты согласна со мной?

— Не спеши. Давай сначала убедимся, что я все правильно поняла. Начнем с того, что произошло с Бонетом в Ясеневой Роще. Это ведь может иметь и совершенно естественное объяснение.

— Может. Только ни я, ни Шилл так ни одного и не придумали.

— Допустим. Потом тот случай, когда Джани был ранен, и что-то помешало тебе его вылечить.

— Да, ты же знаешь, мне нетрудно вылечить такую рану, но я никак не мог настроиться на него, пришлось пробираться окольными путями. В моей практике подобного еще не случалось. Зато это происходило как раз тогда, когда Бонет находился в Ясеневой Роще.

— Но Джани — вообще странный человек. Может, поэтому ты не смог с ним справиться?

— Не знаю. Не думаю.

Кория хотела продолжать, но Феррагамо вдруг воскликнул:

— Погоди минуту! Как же я об этом раньше не подумал? Есть еще одно. Когда от нас сбежал разбойник, все накануне выспались, и все-таки Ансар заснул на часах. Это на него совершенно не похоже.

— Нет, конечно, но устать может любой. На вас столько всего свалилось.

— Ну вот, опять этот полусон-полуявь, о котором прошлую ночь толковали моряки в «Русалке».

— Но это же было в гавани Грейрока, при чем здесь Ясеневая Роща?

— Оно вполне может передвигаться с места на место, — сказал Феррагамо, и они замолчали.

— Ты веришь тому, что услышал от Пушка? — спросила Кория.

— Марка нелегко одурачить. Если он верит ему, то и я верю.

— Но это же только слухи.

Маг вспомнил утренний разговор. Пушок прекрасно его слышал, а вот магу приходилось прилагать отчаянные усилия, чтобы уловить обрывки мыслей кота, и Марк откровенно забавлялся, глядя на него. Раньше Феррагамо не хотел признавать способностей Пушка, да и Марка тоже, но теперь перестал сомневаться в них. Он снова помедлил, прежде чем заговорить.