Светящаяся точка резко дернулась.

— Кто здесь? Кто это? — раздался голос Стэнли.

— Нэнси Хауэлл. Я тут, у заборчика.

Красная точка подплыла поближе, за ней вырисовывался Стэнли Уолтерс. На нем была надета пижама с широкими подтяжками, которые только еще более подчеркивали его габариты. Он на секунду перегнулся через забор, чтобы окончательно убедиться, что это Нэнси, затем осторожно открыл калитку и пересек дорожку.

— Что ты здесь делаешь одна, Нэнси?

— Я не могу заснуть. Ночь такая прекрасная. К тому же стало намного прохладнее.

— Завтра, говорят, будет не так жарко.

— Надеюсь. Последние несколько дней слишком жарко даже для загара. У тебя не найдется лишней сигаретки? Умираю — хочу курить. — Она взяла предложенную сигарету, прикурила от его сигареты и глубоко затянулась. Дым этой прохладной звездной ночью доставлял удовольствие. — Спасибо, Стэнли. Ты спас мне жизнь.

— За вознаграждением я приду позднее.

— Ладно, — засмеялась Нэнси. — Ты тоже не можешь заснуть?

— Нет. Хотя Мэй без задних ног дрыхнет.

— Дэвид тоже. Он спит как сурок.

— Ты давно на улице?

— Недавно.

— Мне кажется, я слышал, как отъехала машина Ларри. Ты не видела?

— Точно, Ларри уехал. Они, должно быть, поссорились с Лилой, и он сказал мне, что собирается ночевать в офисе.

— Он не должен был этого делать, то есть не должен был уезжать и оставлять Лилу в таком состоянии.

— Стэнли, о Лиле не беспокойся. Она и прошлой ночью оставалась одна. Кстати, я тоже.

— Беда Ларри в том, что он слишком много думает и воображает невесть что.

— Про Лилу?

— Не мое дело, но Лила не заслуживает такого обращения с его стороны.

— Как он с ней обращается, Стэнли? Я не знаю…

— Слышала, что о ней говорит? Он совсем ее не ценит. Вот и все.

Стало понятно, что Стэнли ценит Лилу, как надо. Нэнси решила, что слишком много было сказано о том, о чем, может, и вовсе не следовало упоминать. Дрожа, она затянулась последний раз и перебросила окурок через забор. Стэнли автоматически раздавил окурок подошвой кожаного шлепанца.

Так прошло полчаса. Нэнси налила себе чашку и еще одну для Дэвида и пошла наверх, в спальню, держа в каждой руке по чашке с блюдцем и зажимая под мышкой сложенную газету. Дэвид уже проснулся, но пока не очухался от сна. С ворчанием принял у Нэнси кофе.

— Дорогой, — обратилась она к нему. — Надо сказать, ты сильно разочаровал меня вчера вечером, особенно, когда мы вернулись домой. И поскольку ты был способен только спать и сопеть, я вынуждена была уйти и порыскать в другом месте.

— Молодец, — проворчал Дэвид. — Люблю в женщинах инициативу.

— И тебе даже не интересно узнать, нашла ли я кого? — сварливо спросила Нэнси.

— Ну, хорошо, — согласился Дэвид. — Нашла ли ты кого?

— Немного времени я провела с Ларри Коннором перед его домом, потом у меня было свидание со Стэнли Уолтерсом.

— Ты ненасытна, любовь моя. Как прекрасно, когда соседи тебе помогают.

— Помогают! И Ларри, и Стэнли вели себя совсем безразлично. Ларри только что закончил ссориться с Лилой и был на пути в свой офис. Когда минутой позже я рассказала об этом Стэнли, он начал размышлять о Лиле и вовсе не проявил никакого интереса ко мне. Дорогой, завтракать собираешься?

— Я собираюсь заняться газетой. Думаю, позже у нас будет плотный завтрак, чтобы не пришлось беспокоиться об обеде.

Плотный завтрак попозже. Это значило: омлет, бекон, жареное рубленое мясо, тосты, желе и кофе. Также это значило: в обед Дэвида не будет дома, но он побоялся сказать прямо.

— Что ты собираешься сегодня делать? — небрежно поинтересовалась Нэнси.

— Я?.. Я, если ты только позволишь, хотел бы прочитать газету.

— Я не говорю — именно сейчас, а позже.

— Позже? Ах, да, Джек Ричмонд попросил меня поиграть с ним в гольф. Конечно, я определенного ответа не дал. Ты не обижаешься, малыш?

— Вовсе нет, — холодно произнесла Нэнси. — Больше всего на свете жены любят, когда мужья покидают их в воскресенье, особенно, если трудно сказать, были ли они дома всю неделю.

Дэвид хлопнул газетой по столу и уставился на Нэнси:

— Черт подери, нельзя же назвать тебя покинутой, если я на пару часов пойду поиграть в гольф!

— Знаю, дорогой. А почему бы мне и Вере не пойти с вами и не поплавать в бассейне?

— Потому что Вере не хочется! Вот почему! И если ты собираешься раздуть все до государственных масштабов, я тоже не хочу!

— Нет-нет, дорогой! Я не собираюсь и слушать о том, что ты останешься дома. Не могу даже помыслить, чтобы стать между тобой и гольфом. Я просто вздремну или прогуляюсь, или предприму что-нибудь столь же волнующее…

Нэнси вышла на задний двор и начала прогуливаться, поглядывая туда-сюда, потом зашла домой и выпила еще чашечку кофе. Вскоре сошел вниз Дэвид, поцеловал ее и заявил, что в конце концов решил в гольф не играть. Нэнси не преминула обратить внимание, что он одет как раз для гольфа. Затем она приготовила плотный завтрак. Дэвид его с аппетитом съел и ушел через задний двор Конноров, захватив свои глупые игрушки и оставив ее прибирать на кухне и размышлять, чем бы занять день.

Поглядывая на маленькую террасу позади дома Конноров, Нэнси внезапно подумала, что не видела Лилу все утро. Даже если Лила и спала в своем прекрасном прохладном доме, сейчас-то уже должна было проснуться. Шел второй час. Возможно, Лила нуждается в ободрении, ведь Ларри уехал спать в офис и прочее. Нэнси решительно пересекла собственный двор и, перешагнув через низкую изгородь, попала во двор Конноров.

Она позвонила. Потом позвонила еще раз. Потом еще. Никто не ответил.

Используя права соседа, Нэнси отворила дверь и шагнула внутрь.

— Лила…

Ответа не последовало. Внезапно Нэнси ощутила какое-то странное чувство. Что-то не то. Но что? Ну, конечно! В доме было жарко. Кондиционер отключен. Лила, наверное, куда-то ушла, а Ларри не возвращался. Все еще озадаченная Нэнси вышла наружу, закрыла дверь и вернулась домой. Куда могла пойти Лила? Она не просто выскочила на несколько минут, иначе бы не стала выключать кондиционер. Более того, в доме настолько жарко, словно кондиционер выключен, по крайней мере, несколько часов назад. Может. Лила уехала навсегда? Но тогда почему она не закрыла дверь? Хотя могло случиться, что Лила была настолько зла или так расстроена, и уходя, просто не позаботилась запереть дверь. Нэнси решила позвонить Мэй. Ответили сразу.

— Алло.

— Мэй! Как дела?

— Кто это?

— Нэнси Хауэлл.

— Я и подумала, что это ты. Мне жарче, чем в пекле, если хочешь знать.

— Мне тоже. Может, пойдет дождь и станет прохладнее.

— На востоке немного облачно.

— Да? А я и не заметила.

— Очень надеюсь, что пойдет дождь и похолодает.

— Я тоже. Мэй, я ведь позвонила, чтобы спросить, знаешь ли ты, где Лила?

— Лила? Не знаю, Нэнси, меня это меньше всего интересует. Ее, что, нет дома?

— Нет, я только оттуда.

— Не видела ее с прошлой ночи.

— Мэй, у них отключен кондиционер. В доме настолько жарко, что, видно, отключен давно.

— Ну и что? Знаешь, Нэнси, я ничего не знаю о Лиле Коннор и знать не хочу. Ларри тоже нет?

— Ага.

— Не могу винить его, если он от нее ушел. Но, думаю, нет. Скорее всего, приползет на брюхе. Почему бы, когда он вернется, тебе не спросить его самого?

— Да, верно. Я должна попрощаться, Мэй.

— Пока, дорогая. О таких, как Лила, можешь не беспокоиться. Такие всегда отлично могут позаботиться о себе сами.

Чертовски интересно, подумала Нэнси, кладя трубку на рычаг.

Офис Ларри Коннора располагался на первом этаже небольшого кирпичного делового строения в центре Маин-стрит. Поскольку была суббота, Нэнси смогла припарковать машину прямо перед офисом Ларри. На зеркальном стекле четкими золотыми буквами было написано его имя. Занавески из плотного черного сукна задернуты.