Ghost by Kevin Maloney

http://www.hobartpulp.com/web_features/ghost

За два дня до Хэллоуина я застал жену за сексом с моим лучшим другом Дэйвом в позе, которую за семь лет брака мы не пробовали ни разу. У нее нашлось отличное объяснение — она меня больше не любит. Я никак не мог решить, убить его, ее или их обоих, или стать буддистом и сидеть целыми днями, постигая чертову Суть мира. Так как мое будущее зависло в воздухе и на кон встало все, я решил смазать мозги в таверне «У Кики». Начал с виски, потом текила, потом кто-то по имени Ларри спросил, не курил ли я когда-нибудь Гавайский Кайф, а я спросил «Гавайский что?», и потом сидел на его футоне и смотрел «Форсаж 6» с трепещущим сердцем и полным ртом чипсов тортилья.

Солнце встало, село и снова встало, и я блевал в переулке, и молился Иисусу о спасении, и поднял взгляд и обнаружил, что опять стою перед «У Кики», так что зашел и взял выпить.

Это был вторник? Или среда? Перерабатывала ли еще печень, эта несчастная розовая штуковинка, зажатая между желудком и легкими, отраву, которой я заливался? Я надеялся, что да. Допил и заказал еще.

Марла — так звали барменшу — когда наливала, не отмеряла. Она высоко поднимала руку и считала: «Раз-тысяча-два-тысяча-три…». Где-то около шести передо мной оказалась пинта ярко-золотой жидкости.

— Марла, — сказал я.

— Да, красавчик?

— По-моему, я тебя люблю.

— Да ты бы не знал, что со мной делать.

Я засмеялся, потому что это была правда. Для меня заниматься с ней любовью было все равно что «ветерку» заниматься любовью с ураганом.

— Эй, — сказал я. — А что сегодня за день?

— Хэллоуин, — ответила она.

Боже, а это многое объясняло. Например, почему Марла в форме развратной медсестрички и почему с потолка свисает огромный паук, пялясь на меня зелеными глазками. Я заплатил по счету и выбрел наружу. Мир стал страшнее, чем обычно. Мимо на 80 километрах в час пролетали машины с детьми на задних сиденьях в костюмах Заботливых мишек и супергероев. Их личики корчились в гримасах от огромного количества поглощенных сладостей. Они тыкали в меня пальцами и вопили: «Смотрите, какой страшный!»

Я опустил взгляд. На мне был пиджак, галстук и, похоже, пятно от рвоты на рубашке- оксфорде. Руки дрожали, как колибри. Я был монстр!

Я попытался поймать попутку, но я ведь живу в Портленде, Орегон. Тут почти ни у кого машины нет. Подвезти меня предлагали только люди на велосипедах.

Притормозил парень по имени Джин. У него были модные усы, он звал свой велик «Фиксик» и сказал, что мне надо держаться покрепче, а то я наверняка погибну.

Я заскочил.

— Куда едешь? — спросил он.

— А ты куда едешь? — спросил я.

— Хэллоуинская вечеринка, — ответил он.

— Чудно, — ответил я, и мы двинули.

Все были на десять лет моложе меня и в костюмах, за которые выложили все сбережения, то есть немного. Была здесь Мэрилин Монро под ручку с Авраамом Линкольном, который был почему-то в крови. Был вампир с татушками и был персонаж из фильма Уэса Андерсона, и была моя вторая половинка, на которой я когда-нибудь женюсь и заведу тысячу детей. Нет, стоп — просто хипстерша в костюме Джули Эндрюс из «Звуков музыки». Я ей подмигнул, а она сунула палец в рот и притворилась, что ее тошнит. Как-то сразу у нас не заладилось.

Я сказал, что мне надо в туалет, но там на самом деле только сел на унитаз и заплакал. Мне сорок лет. Кто меня полюбит?

Кто-то постучал в дверь. Я открыл. Это был Авраам Линкольн.

— Эйб, — сказал я.

— Где твой костюм? — спросил он.

— Я не знал, что сегодня Хэллоуин, — ответил я. — Я бухаю с понедельника.

— Погодь, — сказал он.

Он достал член и поссал в раковину. Совершенно не по-президентски, надо сказать. Когда закончил, сказал: «Ладно. А теперь найдем тебе костюм». Он отвел меня по коридору в спальню и принялся вынимать все подряд из гардероба. Нашел платье и приложил мне к груди.

— Мэри Тодд? — спросил он.

— Кто?

— Моя жена, — ответил он.

— Ни слова о женах.

Он пожал плечами и стал выдвигать ящики из комода.

— Это твой дом? — спросил я.

— Нет, сэр.

— А чей?

— Какой-то телки по имени Ванда. Нет — Велма. Блин, я хз.

Он плюхнулся на кровать и с него слетел цилиндр, и он спросил, не хочу ли я занюхать кокаина. Мне показалось, что такие вещи губят политические карьеры, но все равно сказал: «Давай».

Он спросил, как я отношусь к чему-нибудь пикантному.

— Смотря о чем речь, — ответил я.

Он сел на меня, стянул мою рубашку, высыпал на живот кокаин и занюхал через короткую стеклянную соломинку.

— Господи, — сказал я.

— Знойно, — заметил он.

Я сказал ему, что никогда такого не делал. Он сказал, что пузо — для профи, и выложил мне дорожку на прикроватном столике. Я вынюхал и увидел, как по воспоминаниям из детства пролетели тысячи белых бабочек.

Он занюхал дорожку, потом я, потом он, потом я, потом он спросил, как я отношусь к чему-то еще более пикантному, чем то, чем мы занимались пару секунд назад.

Я знал, к чему все идет. Я оказался в «Горбатой горе» в стиле Гражданской войны.

Я сказал ему, что это не для меня. Даже с президентом.

— Жалко, — ответил он.

— Я себя так странно чувствую, — сказал я. — У меня горит лицо?

Он сказал, что нет, и предложил сходить за льдом.

Меня так тронула его забота, что я чуть не разрешил ему заняться тем пикантным, что он предлагал и чего я застеснялся и к чему отнесся откровенно по-гомофобски.

Я уже хотел сказать, что все-таки в игре, когда он спросил:

— А что насчет призрака?

— Чего?

— Призрак, — повторил он. — Погодь.

Он исчез и вернулся с ножницами. Стянул простыню с кровати Велмы и прорезал два отверстия.

— Велма знает, чем ты тут занимаешься? — спросил я.

— Какая Велма?

Отверстия были кривые, но Эйб остался доволен. Он помог мне надеть костюм.

— Довольно стремно, — заметил он.

— УУУУУУууууу! — ответил я, изображая привидение.

— Нет, серьезно, — сказал он. — Харе. Мне реально стремно.

Я протянул руки, сказал «УУУУУУууууу!» и гнался за Авраамом Линкольном до вечеринки.

Под простыней Велмы было где-то тысяча градусов, но зато прикольно. Теперь все относились ко мне по-другому. Афроамериканец, одетый в персонажа из Покемона, сказал «Приведение бу!» и дал мне пять. Девчонка в чулках в сетку и костюме служанки сказала: «О боже мой, мертвецы такие секси». Мужик в сиреневом костюме, похожий на Остина Пауэрса, спросил «Потанцуем», и я сказал «А то», точнее «А ТООООО», потому что я призрак.

Заиграло техно и я двигал руками, как робот. Остин Пауэрс развернул меня, нагнул и шлепнул по заднице. Все смеялись и говорили: «Зацените! Остин Пауэрс мутит с призраком!»

Песня кончилась и под простыней было 2000 градусов, но ко мне подошла Джули Эндрюс и посмотрела так, что было очевидно — она не узнала, что это от моего вида десять минут назад ее тошнило.

Она схватила меня за призрачные руки и раскрутила, и казалось, она сейчас запоет «My Favorite Things» из «Звуков музыки», но началось «Royals» Lorde, и я тряс кулаками над головой, а Джули Эндрюс тверкала, и я спросил себя, когда еще в жизни был так счастлив.

Стоп — конечно, не был. Я страдал семь лет! Теперь все складывалось. Вот если б у меня была машина времени. Блин! Семь лет.

— Что случилось? — спросила Джули Эндрюс.

Потому что я вышел через стеклянную рольдверь, сидел на лужайке Велмы, выдирал пучки травы и плакал.

— Я просрал свою жизнь, — ответил я. Она покачала головой.

— Нет, неправда.

— Правда, — сказал я.

— Нет, неправда! — казалось, она разозлилась. Она нависла надо мной, наступив на простыню. Толкнула меня и я вывалился с другой стороны. Как будто заново родился. Я был младенцем, под кокаином, который валялся в чужом дворе.