Журналы формально были и раньше, но чисто формально. Зачинатель этого благого начинания, выходец из структур ВВС, уволился почти сразу после моего прихода, но сама идея мне очень приглянулась.

— Масло в гидросистеме Liebherrа меняли? Будьте ласковы, распишитесь в журнале работ. Ага, малатсы. А теперь в бортовом журнале Liebherrа распишитесь. Почему журналы не на борту, а у меня в сейфе? Так это для того, чтобы всегда виноватого найти, без вариантов.

Очень способствует повышению производительности капиталистического труда, рекомендую, да и вообще штука хорошая.

Параллельно наладился процесс отправки техники на халтурки. Так понемногу, чтобы и мужикам был интерес, и мне на хлеб оставалось.

По весне следующего года, вышедший из очередного запоя, начальник транспортной службы, наконец–то разглядел во мне конкурента и принял меры. А поскольку помимо того, что он был алкоголиком и тунеядцем, он ещё приходился не слишком дальним родственником жене генерального, шансов у меня не было.

Однако генеральный дураком не был, и разбрасываться проверенными кадрами категорически не желал. На пятый курс я приехал на собственных «Жигулях» и в статусе начальника снабжения конторы.

Это не от того, что я такой умный, а строго от того, что предыдущий начальник уволился. Поставленный на его место, через неделю ушёл в запой, из которого не вышел. А свято место пусто не бывает априори. Вот только в течение года это свято место было для меня местным филиалом ада. Не знаю, может где–то происходит иначе, но в этой конторе главным было учесть движение тысяч позиций потребляемого: заявок от потребителей, проектной группы, транспортников и прочих заинтересованных лиц.

Причем все это я скрупулёзно подшивал и хранил.

У нас все ходы записаны.

— Что б.., опять снабжение виновато в срыве работ? Вот уж х..

— А ну–ка тащи сюда свои графики и заявки.

— Что, проебал?

— Ах, тебе некогда бумагу марать? Ну, так это поправимо. У меня нашлось время и помарать, и подшить куда надо.

— Твоя подпись стоит? Ну вот, а ты говоришь, снабжение.

Эх, ректор. Хорошо, что ты не видишь, до каких высот взлетели или опустились, это как посмотреть, твои последние выпускники. Не то чтобы стыдно, но гложет что–то.

Пара лет в этом бардаке. Применение нано–технологий, ага, тех самых, когда на–на–на и, конечно же, супер–технологий «откат с отката», позволили нигде не засветиться по–крупному и без проблем окончить высшую школу, прикупить сперва однокомнатную хрущевку, потом проапгрейдить её до двушки в хорошем районе, и даже начать присматриваться к симпатичным кусочкам земли под собственный дом. «Тройку» сменила «девятка», и по всему «Ауди» уже не за горами.

В моей жизни появилась жена, спиногрызу уже пятый год идёт.

Горячие точки и особенно горячая Чечня 95–го миновали.

Живи, работай, обрастай связями. Бывают такие периоды в жизни, когда ты наработал имя и уже имя работает на тебя. Можно смело строить планы будущее.

Осень. Дорога. «Пинк–Флойд». Стрелка спидометра на чуть ниже 100 километров, полкило отличного шашлыка в желудке, неспешное течение мысли.

Взгляд на рефлексе перебегает на зеркало заднего вида. Затем на боковое зеркало. Скользит по приборной панели, фиксируя отсутствие красных огоньков, к противоположному боковому зеркалу. Возвращается на дорогу и замирает секунд на пять–десять. После чего цикл повторяется.

Чёрная клякса в зеркалах заднего вида бодро превращается в огромный сарай на колесах — «Шевроле Блейзер». Хоть бы поворотник включил мудила, сплошная же. Вот неймётся дурачку обогнать перед поворотом. Флаг тебе в руки и бронепоезд навстречу!

Накаркал, что называется. Не бронепоезд правда, а какую–то темно–синюю легковушку класса «всю молодость каталась по Европе, а помирать приехала в Россию».

Стоп кадр. Время сжимается, становится плотным, как вода на большой глубине и тягучим, как пластилин.

Закончить перестроение, «Блейзер» не успевает. Точнее даже не пытается успеть, срезая поворот через две сплошных.

Впереди словно разбили огромную пачку стекла. Джип закручивает вправо. В кювет встречного направления улетает то, что секунду назад было темно–синей легковушкой весьма почтенного возраста.

— Мляяя…!!! — нога судорожно бьёт по средней педали, руки пытаются увести машину от столкновения, противно визжат тормоза. Но все тщетно, моя легковушка правым крылом врезается в тушу джипа. Снова звук бьющегося стекла, «Блейзер» уносит куда–то вбок. Лобовое стекло мутнеет паутиной трещин. Руль закручивает, выламывая пальцы.

— Больно–то как, — ремень безопасности вышибает воздух из груди. Рулю мало пальцев и он пробивает контрольный в лоб чуть выше переносицы. Удар! Опять удар! И опять! И опять! И тишина….

Съездили на шашлычки…

Стоп–кадр отлип. Время вновь обретает обычный ритм. Ну, почти обычный. Удары по голове не способствуют росту айкью и восприятие не улучшают.

Под капотом что–то шипит самым неприятным образом. Пахнет тосолом и горячим маслом. Странно, бензином не пахнет.

Не видно ни хрена. Левый глаз, близко и многократно познакомившийся с рулем, заплывает здоровенным фингалом. Правый глаз залит кровью рассеченной брови. Из носа по губам и подбородку бежит горячий соленый ручеёк.

В попытке прозреть, машинально провожу рукой по глазам.

— Тсс..а–а–а–а, — игла боли пронзает правую бровь. — Ослеп? — организм прошибает ледяной пот.

Отдергиваю руку. В брови явно засело что–то инородное и очень болезненное. Предельно аккуратно разлепляю щелочки глаз.

Зрение в относительном порядке. Причем на оба глаза.

Пытаюсь повернуть голову вправо.

Ох, лучше б я этого не делал. В грудину отдаёт так, что скрипят зубы.

— Надо же, зубы целы, — ох, не о том думаю.

Потом становится похуй (не знаю, каким словом можно передать всю глубину подобного состояния, потому пока так будет, дальше посмотрим) на зубы, на боль, вообще на все. Правой стороны у моей «девятки» больше нет.

И жены у меня тоже нет.

Трясущейся рукой подбираю валящееся у меня на коленях зеркало заднего вида. Что там сзади творится?

Рассеянно вынув торчащий из правой брови кусок стекла, смотрю в зеркало на заднее сиденье.

Выдох, воздух проходит сквозь сжатые зубы, надувая пузыри из слюней и крови. Черная туша джипа нашла последний приют метрах в пятнадцати позади «девятки». Джип перевернуло на крышу и качественно зажало между двумя здоровыми тополями.

А вот сына на заднем сиденье не видно.

— Ссуки!

«Пинк Флойд» лабает лиричную хрень. Выключить зажигание, отстегнуть ремень. Наваливаюсь на дверь, надо же, не заклинило.

Долги ведь надо отдавать. Если есть возможность, то отдавать сразу.

Кулак до щелчка вбивает прикуриватель в гнездо.

Время пошло.

Вытащив из–под сиденья грязную тряпку, вываливаюсь в грязь обочины.

Время!

Рывок до багажника.

Рывок получился больше похожим на сползание вдоль борта машины. Но свой цели я достигаю.

Кроша остатки наполовину высыпавшегося стекла задней двери, шарю в багажнике.

— Ммммрррр! — ох, больно–то как, но это сейчас даже хорошо.

Почти полная, литровая бутылка с розжигом для угля закатилась в дальний угол багажника. По пояс ввинчиваюсь в багажник, осколки стекла осыпаются за воротник, но мне без разницы.

Окровавленные пальцы скользят по пластику плотно закрученной пробки.

— Ах, ты так! — Зажимаю пробку зубами, провернулась наконец–то. Туго забиваю в горлышко прихваченную из–под сиденья тряпку. Переворачиваю бутылку, тряпка набухает.

Щелчок прикуривателя.

Время, время!

Прикуриватель утопить в гнездо, держим, ещё, ещё чуток, годится. Прикладываю раскаленную докрасна спираль к тряпке, фиолетовый огонёк обнимает тряпку и преданно лижет пальцы.

Время!

Время вернуть образовавшийся долг.

Шатаясь, на одной злости бегу к зажатому стволами тополей джипу.

Бык на заднем сидении просек свою дальнейшую судьбу. Короткую, но яркую. Смятые ударом двери джипа заклинило намертво, так что выковыривать мясную начинку консервной банки джипа придется при помощи МЧС.