– Фитц, все в порядке. Ты разбудил ее, только и всего. Ложись. Это был просто сон.
За годы, прожитые вместе, она свыклась с моими ночными кошмарами. Ей пришлось, как ни горько это было для меня, узнать, что будить меня во время такого сна может быть опасно. Теперь я чувствовал себя пристыженным, точно побитый пес. Неужели она считает меня угрозой для нашего ребенка?
– Думаю, лучше мне спать где-то в другом месте, – предложил я.
Молли не отпустила моего запястья. Она перевернулась на бок, крепче прижала к себе малышку. В ответ девочка тихонько икнула и немедленно прильнула к соску.
– Ты будешь спать здесь, рядом с нами, – объявила Молли. Не успел я ничего ответить, как она тихонько рассмеялась и прибавила: – Она снова проголодалась. – Она отпустила меня, чтобы освободить грудь для ребенка.
Я лежал очень неподвижно, пока она устраивалась поудобнее, а потом слушал тихое удовлетворенное причмокивание крохи, пока она наполняла животик. Они обе так хорошо пахли: малышка источала аромат младенчества, а Молли – женственности. Я вдруг почувствовал себя огромным, грубым самцом, чужаком посреди безопасности и мира домашней жизни.
Я начал отодвигаться от них.
– Мне надо…
– Тебе надо остаться там, где ты есть.
Она снова поймала мое запястье и потянула меня ближе к ним. И не успокоилась до тех пор, пока я не оказался достаточно близко, чтобы она смогла дотянуться и провести рукой по моим волосам. Ее прикосновение было легким, баюкающим, и она отвела с моего лба промокшие от пота пряди. Я закрыл глаза, когда она прикоснулась ко мне, и через несколько секунд моя тревога уплыла прочь.
Сон, канувший было в неизвестность при пробуждении, отчетливо проступил в памяти. Я вынудил себя дышать спокойно и медленно, хоть мою грудь и сдавило. Сон, сказал я себе. Не воспоминание. Я никогда не наблюдал тайком, как другие дети в замке мучили Шута. Никогда.
«Но мог бы, – настаивала моя совесть. – Если бы оказался в таком месте и времени, то мог бы. Как и любой ребенок». Как сделал бы любой в такой час и после такого сна, я просеивал память в поисках связей, пытаясь понять, отчего столь тревожное видение вторглось в мой сон. Их не было.
Если не считать воспоминаний о том, как дети в крепости говорили о бледном шуте короля Шрюда. Шут был там, в моих детских воспоминаниях, с самого первого дня, когда я прибыл в Олений замок. Он появился до меня и, если верить его словам, все это время ждал меня. Но долгие годы при встрече в коридорах Оленьего замка он лишь передразнивал меня да делал грубые жесты. Я избегал его так же усердно, как другие дети. Но успокаивал свою совесть тем, что не относился к нему жестоко: никогда не насмехался над ним и ничем не выказывал отвращения к нему. Нет. Я просто его избегал. Я считал его проворным, дурашливым парнем, акробатом, который развлекает короля своими чудачествами, но умом не блещет. В лучшем случае я его жалел – так я себе сказал. Потому что он был так не похож на других.
В точности как моя дочь будет не похожа на всех своих товарищей по играм.
Не все дети в Оленьем замке были темноглазыми и темноволосыми, со смуглой кожей, но большинство ее ровесников окажутся именно такими. И если она не вырастет достаточно быстро, чтобы сравняться с ними по размерам, если останется крошечной и бледной, что тогда? Какое детство у нее будет?
Словно ледяной ком сгустился у меня в животе, и холод просочился до самого сердца. Я придвинулся еще ближе к Молли и моему ребенку. Они теперь обе спали, но я нет. Бдительный, как сторожевой волк, я легко накрыл обеих рукой. Буду ее защищать, пообещал я себе и Молли. Никто не посмеет над ней насмехаться. Даже если придется сохранить ее в тайне от всего внешнего мира, я буду ее оберегать.
7. Представление
Жили-были добрый человек и его жена. Оба они усердно трудились всю свою жизнь, и мало-помалу судьба подарила им все, о чем они мечтали, кроме одного. Не было у них детей.
Как-то раз, когда жена гуляла по своему саду и плакала, из лавандового куста вышел пекси и спросил: «Женщина, почему ты плачешь?»
«Я плачу оттого, что нет у меня малыша», – сказала она.
«Ох, до чего же ты глупая! – сказал пекси. – Скажи лишь слово, и я поведаю тебе, как сделать так, чтобы малыш оказался у тебя в руках еще до того, как истечет год».
«Так поведай!» – взмолилась женщина.
Пекси улыбнулся: «Ну так вот, нет ничего легче. Сегодня вечером, как только солнце поцелует землю, расстели на земле шелковый платок, да смотри, чтобы лежал он ровно, без единой морщинки. А завтра, что бы ни нашлось под шелком, оно твое».
Женщина так и сделала. Едва солнце коснулось небокрая, расстелила она шелк на ровной земле, без единой морщинки. Но когда в саду потемнело, и женщина ушла в дом, любопытная мышь подобралась к платку, понюхала и пробежала по нему, оставив на краю маленькую складку.
Едва рассвело, женщина поспешила в сад. Она услышала тихие звуки и увидела, что шелк шевелится. И когда подняла она шелковый плат, то нашла прекрасного ребенка с яркими черными глазами. Все в нем было хорошо, только было это дитя размером не больше ее ладони…
Старая баккипская сказка
Через десять дней после того, как наш ребенок появился на свет, я наконец-то решил, что должен покаяться перед Молли. Страшно, но никуда не денешься, и откладывать на потом нет смысла – легче не станет.
Поскольку мы с Неттл не верили в беременность Молли, то не поделились этой новостью ни с кем, кроме близких членов семьи. Неттл сообщила братьям, но лишь в том смысле, что их мать стареет и ее разум начал затуманиваться. У парней было полным-полно своих забот, а в случае Чивэла это означало трех малышей, жену и имение, за которым надо было следить. Все они были так заняты собственными жизнями, женами и детьми, что лишь опечалились ненадолго по поводу возможного старческого безумия своей матери. Они были уверены, что Неттл и Том обо всем позаботятся, да и в любом случае чем мог любой из них помочь, если их мать начала терять разум? У молодежи в ходу вежливо мириться со старческими слабостями своих родителей. И теперь надо было как-то объяснить им ребенка. И не только им, но всему остальному миру.
Я справлялся с этой трудностью, сделав вид, будто ее не существует. Никому за пределами Ивового Леса ничего не сказал. Даже Неттл не сообщил новость.
Но теперь мне предстояло признаться в этом Молли.
Я подготовился к этому делу. Собрал в кухне поднос, куда положил ее любимые маленькие сладкие печенья и поставил блюдце с густой сладкой сметаной и малиновым вареньем. Добавил большой чайник свежезаваренного черного чая. Заверив Тавию, что вполне способен сам отнести поднос, я отправился в детскую Молли. По пути я выстраивал свои доводы, словно готовил оружие для битвы. Во-первых, Молли устала, и я не хочу, чтоб ее беспокоили гости. Во-вторых, девочка такая крошечная и, вероятно, слабая. Молли сама сказала мне, что она может не выжить, и, конечно, лучше оберегать ее от беспокойства. В-третьих, я никогда не хотел, чтобы кто-то возлагал на нашу дочь обязанности, которые потребуют от нее чего-то большего, нежели быть собой… Нет. Этим доводом делиться с Молли не стоило. По крайней мере, сейчас.
Я сумел открыть дверь комнаты, не уронив поднос. Осторожно поместил его на низкий столик, а столик передвинул к креслу Молли, ничего не опрокинув. Она держала малышку на плече и что-то напевала, поглаживая ее спинку. Мягкое платьице дочери спадало на пол, а ее руки затерялись в рукавах.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
