— Ты устроила мою жизнь, Луиза, и даже не знаешь об этом. И я приглашаю тебя пойти со мной куда-нибудь и отпраздновать это дело.

— Да погоди ты! — Она остановилась и встряхнула его сколько хватило сил. — Что происходит? Вернее, произошло?

— Твоя сестра Рейчел.

— Ну?

— Та, которая работает на компанию звукозаписи.

— Да, я знаю, черт меня побери, чем она занимается. В чем дело? Она вам позвонила?

— Да, но это не то, что ты думаешь. Она позвонила Карен. Они не заинтересованы в группе, им нужна только Карен. И Карен, похоже, пойдет на это. Только она сама, и лучше не придумаешь.

— Что?

Луиза попятилась, а Эш весело закивал:

— Это просто великолепно, как оно вышло. Дома у нас произошла грандиозная разборка, все перессорились, а Карен вообще ушла и отправилась к своему любовнику. Будет жить у него. Группа распалась, Карен смылась, Джинджер со мной не разговаривает, но у него это пройдет. Я в жизни не чувствовал себя счастливее. — В порядке доказательства этого утверждения Эш широко улыбнулся и только теперь догадался посмотреть на Луизу: сначала на желтые носки и пестрые клоунские шлепанцы с ценниками на них, потом на неуклюжий жилет, натянутый прямо на свитер; улыбка сделалась еще более широкой. — Слушай, Луиза, да ты совсем спятила, тебе это ясно?

— Я…

— И я прошу тебя, идем со мной. Я свободен. Я собираюсь начать все с начала. Делать то, что мне по-настоящему нужно. И это включает приглашение пообедать со мной. Что ты скажешь? Я предпочел бы где-нибудь подешевле, сама понимаешь. У тебя нет возражений?

Луиза открыла рот. Хотела что-то произнести, объяснить положение, но не могла. Язык отказал ей повиноваться. Она стояла в своем нелепом жилете и шлепанцах и глазела, разинув рот, на самого великолепного мужчину в Лондоне, который приглашал ее на свидание.

Мимо них с ревом пронесся грузовик, но Луиза не слышала.

— Можем мы войти в дом и поговорить? Здесь что-то очень шумно. — Эш поморщился, когда следом за грузовиком проехали два двухэтажных автобуса.

— Видишь ли, дело в том… — Луиза посмотрела в светло-зеленые глаза, и ей захотелось, чтобы весь мир провалился в тартарары, и они остались только вдвоем.

— Дело в том, что она беременна, — донесся до них резкий голос Джона со ступенек крыльца. Луиза, даже не оборачиваясь, легко могла себе представить, какое у него выражение лица. Она смотрела на Эша, когда он бросил через ее плечо взгляд на Джона. — Причем от меня, — твердо докончил Джон.

Эш медленно снял руку с плеча Луизы. Она ожидала увидеть в его глазах отвращение, но увидела неприязнь.

— Так ты вернулся, — произнес Эш без всякого выражения.

Брови Луизы взлетели на лоб чуть ли не до кромки волос. Она не ожидала, что он скажет именно это. В голове у нее вертелось множество вопросов, но ни один из них не имел смысла. Эш еще разок глянул на Джона, потом перевел глаза на Луизу. Выражение их смягчилось.

— Если я буду нужен, ты знаешь, где меня найти.

Она молча кивнула.

— Ей это не понадобится, — отрезал Джон.

Луиза услышала, как он спустился со ступенек и направился к ним размеренным шагом. Неужели дело дойдет до кулаков, прямо здесь, на дорожке, напротив автобусной остановки? Драка из-за нее? Беременной женщины с растрепанными волосами, в жилетке и шлепанцах? Чем она заслужила такое?

— Расслабься, — спокойно сказал Джону Эш, когда тот подошел к ним вплотную и выпрямился во весь свой рост. Джон был немного выше Эша, но Эш гораздо массивнее Джона. — Я понимаю, что это дело личное. Я ухожу. Я сказал все, что хотел сказать.

Он повернулся и зашагал прочь, медленно, очень медленно, как бы давая Джону понять, что ничуть не устрашен. Он не обернулся. Луиза смотрела ему вслед. Скоро он скрылся из виду. Она больше никогда его не увидит, это несомненно. Теперь надо вернуться в дом и объяснить все Джону. Однако руки и ноги не желали ей повиноваться. Луиза окинула взглядом Южный Илинг при тусклом свете на исходе дня в пятницу. В наступающих сумерках мимо по-прежнему проносились машины, будто ничего особенного не произошло. Две женщины на остановке автобуса, обе с пакетами, полными продуктов, смотрели на Луизу и Джона с жадным любопытством.

— Идем, Лу, — предложил Джон, стоя рядом с ней. — Давай вернемся в дом. Ты выглядишь немного странно.

Он взял ее за локоть и потянул за собой к двери. Луиза сбросила его руку:

— Спасибо, я сама знаю дорогу к своему дому.

— Что на тебя нашло, Луиза? — прошипел Джон. — Ты похожа на помешанную в этом одеянии. Идем домой, Бога ради!

Он первым вошел в неосвещенный холл и остановился у двери в квартиру, ожидая Луизу. Она последовала за ним, вошла в общую прихожую, закрыла за собой входную дверь и прислонилась к ней спиной. Щелкнула выключателем, и над головой у нее загорелась тусклая голая лампочка. Джон посмотрел на Луизу сердито, потом взглянул на свои ключи.

— В чем все-таки дело, Луиза, что тебя не устраивает? Я хочу войти, принять душ, выпить пива, а потом ты мне все объяснишь.

Луиза фыркнула, запрокинула голову и уставилась на Джона.

— А ты расскажешь мне все о Мэтти, об Элен, а также о Келли, как я полагаю.

— О ком? — заморгал он с самым простодушным выражением на физиономии.

Так, значит, там, в кенсингтонском бистро, он был пьянее, чем она думала. Начисто забыл о своих признаниях.

Луиза аж подпрыгнула, когда над головой у нее вдруг разразился трелью звонок. Она прижала руку к груди, сердце заколотилось с невероятной частотой.

— Господь всемогущий, как же я испугалась!

— Если это снова он… — Джон с угрожающим видом сделал шаг вперед.

— Джон, прекрати разыгрывать из себя Фреда Флинстона! — огрызнулась Луиза. Больше всего ей хотелось влепить ему пощечину — непонятно почему. — Я, с твоего позволения, открою дверь, а потом мы оба войдем в квартиру.

В полном расстройстве чувств она распахнула входную дверь в дом.

— Да? — рявкнула она, глядя на фигуру, стоящую на дорожке к дому, и только спустя несколько секунд до нее дошло, кто это. Этого мужчину она не видела три года, но если бы вспомнила вовремя, как он выглядит, ни за что не написала бы ему письмо с предложением орального секса. Ее охватило отчаяние.

— Луиза! — Сияющая улыбка на обросшем бородой лице Джайлса, обладающего наружностью типичного бухгалтера, мгновенно увяла. — Я… я проезжал этой дорогой с работы домой. Я… я подумал, быть может, мы… могли бы… — Голос его тоже увял.

— Кажется, кто-то забыл о существовании телефона? — выкрикнула она.

— Я бы позвонил, но я могу проехать домой этой дорогой и…

— Убирайтесь!

Она захлопнула дверь у него перед носом. Шумно дыша, чувствуя, что нервы изорваны в клочья, Луиза повернулась к Джону. Тот застыл на месте, его ключ торчал в двери. На лице было написано величайшее изумление.

— Ладно, — произнесла она, шествуя через холл в своих убийственных шлепанцах. — Полагаю, с моим прошлым покончено. Идем поговорим о будущем.

Разговор не привел ни к каким определенным результатам, думала в субботу Луиза, перебирая свой гардероб в поисках подходящего одеяния для поездки в Кент на пресловутый обед по случаю встречи однокашников ее матери. Она должна к тому же сообщить ей о своей беременности. Интересно, как мать отнесется к тому, что дочь собирается сделать ее бабушкой? Луиза снова принялась передвигать вешалки с одеждой. Ей было слышно, как Джон моет в кухне посуду. Раньше он никогда не занимался в ее квартире ничем подобным. Это казалось необыкновенным. И тем более необыкновенным после того, как Эш появился перед ней на дорожке, преподнес ей несколько ошеломляющих сообщений, а потом удалился по той же дорожке без оглядки.

Луиза присела на край кровати. Она рассказала Джону абсолютно обо всем, что произошло между нею и Эшем. О том, что он дал ей совет, как зарегистрироваться в списке безработных, о том, как она уговорила Рейчел прослушать ансамбль Эша в порядке ответной любезности. Опустила эпизод насчет выбора коляски у Тотца… Луиза долго и пристально разглядывала пару бирюзовых легинсов, которые держала в руке… Она не рассказала Джону о своих чувствах к Эшу. Она и сама не была уверена, что именно она к нему чувствует. Знала только, что при одной мысли о нем она испытывает душевный подъем. При других обстоятельствах у них, быть может, что-то и началось бы. Только чем бы оно закончилось? Может, ничем. Луиза фыркнула, недовольная собой.