Луиза уставилась в кружку с чаем, и вдруг ей захотелось, чтобы этот человек ушел. Именно теперь ей не нужны напоминания о том, как разделался с ней самый красивый мужчина в Лондоне. С другой стороны, в ее жизни произошло нечто столь необыкновенное, что ей казалось, будто она смотрит на своего собеседника не с того конца подзорной трубы. Это не значило, что смотреть ей не хочется.

— Я мог бы дать тебе несколько советов, если ты не против. Сейчас меня внесли в списки на полгода. Хорошо бы, не на более долгий срок, но это зависит от разных обстоятельств.

Он умолк и медленно, не спеша, потянулся. Он был крепко сложен; под джинсовой курткой надета тенниска с круглым воротом, украшенная названием музыкальной группы, о которой Луиза даже не слышала. Тенниска тоже была рваная, с дырой прямо под ложечкой. Может, он по совместительству работает укротителем львов? Неопределенный инстинкт подсказывал Луизе, что он и в самом деле совместитель, но какого типа? Он выглядит слишком живым, слишком умным, чтобы всего-навсего караулить, к примеру, «Каунтдаун», в течение полугода. Она взяла второй тост, забыв, что следовало бы сначала из вежливости предложить его ему. Она пыталась сформулировать в голове вопросы, которые не показались бы глупыми. Она даже не знает его имени. Впрочем, и он не знает ее имени… Он допил чай.

— Боюсь, мне пора уходить. — Он встал, а Луиза смотрела на него в смятении, крепко стиснув в руке кружку с чаем. — Спасибо за чай. Когда-нибудь и я угощу тебя. Ты уверена, что доберешься домой нормально?

— Д-да. Я местная жительница. Мой дом недалеко отсюда. Спасибо, что присмотрел за мной там. Я не понимаю, что произошло. Наверное…

— Ладно, побереги себя. — Он кивнул Луизе. — И главное, не оставляй себя без завтрака. Ты же не хочешь падать в обморок по всему Лондону? В следующий раз меня может не оказаться поблизости.

— Я постараюсь не…

Он не спеша вышел из кафе. Луиза снова уставилась на чай и тост, борясь с желанием крикнуть: «Вернись!» Незачем. Он ушел, и словно его вообще тут не было. Нечто вроде пантомимы. Облачко розового дыма — и он исчез. Она одна, подавленная собственными мыслями, а весь мир где-то далеко. Она беременна, и это все.

Прошел еще день на планете Тарг. Она потерпела еще один крах и свалилась в обморок в центре по трудоустройству. Мужчина прекрасной наружности с далеко не прекрасными манерами привел ее в кафе и был таков. Луиза, глядя на крошки тоста, плавающие в кружке с чаем, дала себе клятву, что вернется в центр по трудоустройству. Возьмет несколько анкет и пройдет через все это, никому больше не демонстрируя ластовицу своих колготок.

— Мне пятьдесят пять, — объявила Оливия Саре, временной машинистке, которая пригнулась низко к компьютеру, кажется, вставляя дискету. Оливия подошла к ее столу. Сара подняла голову.

— Это все?

Оливия не могла понять, зачем она, явившись в офис, сообщила Саре об этом факте. Она не представляла, к какому повороту в разговоре приведет этот гамбит, но услышала совсем не тот ответ, какой хотела бы услышать. И теперь ее обуревало желание обхватить обеими руками тонкую шею Сары и сжимать до тех пор, пока лицо у той не посинеет до самых корней похожих на перья обесцвеченных волос. Возможно, это было как-то связано с тем, что Оливия на этой неделе постоянно недосыпала. Из-за того, что услышала от Кэтрин Мафф.

Годы прошли с тех пор, как она вспоминала о старой школе. Луиза и Рейчел пошли по ее стопам и учились в той же школе, но обе они о ней не говорили и, скорее всего, не думали. Оливия старалась выбросить этот период прошлого из головы. Особенно сильно старалась после того, как ушел Боб. Но Кэтрин Мафф настаивала, чтобы она приехала на встречу одноклассниц в городском ресторане через несколько недель. При одной мысли об этом Оливию пробирал холод. Она была не в состоянии снова увидеть физиономии своих одноклассниц. Всем им за пятьдесят, и все они благополучно устроились в жизни. Что она им скажет? И что она сделала с собственной жизнью?

— Вы запихнете мою голову в компьютер, — сказала Сара.

Оливия, выведенная из раздумья, повернулась и отошла. Девять часов утра, и она на работе. Скоро появится Кэрол. В эту минуту Сара вдруг улыбнулась.

— Мне иногда кажется, что вы существо с другой планеты. Я вообще думала, что вам больше пятидесяти пяти.

— Вы еще очень молоды, — сухо проговорила Оливия. — Очевидно, все женщины старше тридцати кажутся вам старухами.

— Ну нет, моя бабушка старше вас, а выглядит точь-в-точь как одна певица из группы «АББА».

— «АББА»? — Оливия порылась в памяти. — Ах да, разумеется. Блондинка с голубыми глазами?

Сара захохотала, вернее сказать, заржала во всю глотку.

— Ой, бросьте! Я говорю про другую, худющую и рыжую. Бабушке никак не дашь ее лет. Просто ужас!

— Что ж, это очень приятно для нее.

Сара шмыгнула носом и забарабанила пальцами по клавиатуре, не оборачиваясь, в то время как Оливия неприязненно наблюдала за ней.

— Я должна напечатать эту докладную записку, пока Корова не явилась. Надо было отправить ее еще вчера, но не успела.

Оливия кивнула. Она собиралась просмотреть почту до прихода Кэрол, но голова была явно не тем занята. Лицо у Сары вдруг просветлело, словно она сообразила что-то.

— Господи, я просто спятила! Вот оно что! Вам сегодня исполнилось пятьдесят пять! Вы так и сказали, что у вас день рождения. Мы могли бы выпить во время ленча. Только без Коровы. Не говорите ей.

Оливия открыла рот — и снова его закрыла. Сегодня вовсе не день ее рождения, но когда ей исполнилось три месяца назад пятьдесят пять, она никому на службе об этом не сказала, чтобы не создавать ненужную суету. Тогда никто не обратил внимания на то, что весь день она была в мрачном настроении; домой Оливия вернулась, чувствуя себя раздраженной и никому не нужной. Накануне она получила открытку от Луизы, а днем раньше — от Рейчел. Но с того дня, как позвонила Кэтрин, собственное пятидесятипятилетие стало казаться Оливии чем-то значительным. Почему бы им всем не отправиться в паб? Настоящий день рождения они не отметили, а в паб она не заглядывала уже много лет.

— Да, пожалуй, так и сделаем.

— Вот и хорошо. — Сара была почти счастлива. — Пойдем в «Голову королевы». Я выясню, кто еще хочет пойти.

Неуверенно улыбаясь, Оливия уселась за свой стол и принялась за груду коричневых конвертов, слушая попискивание телеметрических сигналов компьютера, на котором работала Сара. Кэрол, которую Сара в первый же день своей работы метко окрестила Коровой, твердила им, что с компьютером надо обращаться осторожно, это «пентиум». Они получили новый компьютер неделю назад, но Кэрол и не подумала запланировать для них время на тренировку. Единственно кто разбирался в системе, это Шон, один из социальных работников, но он забегал нечасто, открывал свои файлы и старался, конечно, чем-то помочь им, но спешил удалиться из офиса на цыпочках, едва появлялась Кэрол.

Оливия продолжала сортировать почту, откладывая отдельно те письма, которые Кэрол должна была прочесть срочно. Она настаивала на том, чтобы знакомиться со всем до того, как Оливия получит возможность ввести материал в компьютер. И запретила надписывать на конвертах «для файла» без добавления слова «желательно».

— Ах, черт! Кажется, я что-то натворила.

Держа в руке конверт, Оливия обернулась на этот возглас и снова подошла к компьютеру. Сара взяла скрепку для бумаг, разогнула ее и принялась раздумчиво ковырять ею в зубах.

— Что ты трогала? — спросила Оливия испуганным шепотом.

— Ничего. Я задумалась и была за тысячу миль отсюда, а когда снова посмотрела на экран, там были эти психопатические рамки. — Сара подалась вперед, и лицо у нее вытянулось. — Я боюсь что-нибудь нажимать, как бы не напутать. Это может быть вирус или еще что-то. Я хорошо разбиралась в компьютерных программах. А может, это связано с Интернетом. — Сара снова посмотрела на экран и тяжело вздохнула. — Вдруг компьютер сломается. Это очень плохо. Мы должны спросить Корову, когда она придет.