Отказываться было нелепо, но Ахмед еще молчал.
Молодой конопатый парень, дежурный сотрудник службы безопасности, посмотрел в его в паспорт и прочел:
– Кадыров Ахмед… Тезка твой, что ли? Или родственник?
– Чей? – спросил Ахмед исподлобья.
– Ну чей! Кадырова.
– А-а. Ну да, родственник. Двоюродный брат.
Конопатый стал куда приветливей, даже перешел на вы:
– Значит, ваш паспорт?
– Мой.
– А чё ж не обращались? Мы что, сами должны и ворье ловить, и пострадавших? Держите свой паспорт и дуйте к ментам на Курском вокзале, в 37-е отделение. Мы эту шпану туда сдали. Со всем, что они у вас стырили. Много там денег было?
Ахмед, взяв паспорт, молчал.
– Ну, идите, – сказал парень. – Что ж вы стоите?
– Я могу идти? – недоверчиво переспросил Ахмед.
– А вы хотите остаться?
Поглядев конопатому в глаза, Ахмед повернулся и ушел.
Парень покрутил головой:
– Ну, люди! Ни спасибо…
За кулисами Большого театра ведущий администратор с программой обходил гримерные:
– Иосиф Давыдович, вы открываете!..
– Алла Борисовна, что вы исполните?..
– «Любэ», вы готовы? Десять минут до начала!..
Тем временем лимузины с правительственными мигалками швартовались у служебного входа Большого театра. Это прибыли мэр города, министры и другие высокие должностные лица…
В штабе «Перехват шахидки» все офицеры сидели на телефонах… работали «прослушки»… Но нервозность нарастала.
– Уже полдня шахидка в городе, а у нас никаких данных!..
Десятки ментов и особистов с собаками и переодетые в гражданское оперы «наружки» блокировали все ворота в ЦПКиО, где ни о чем не ведающая публика продолжала массовое гулянье, и модная «Фабрика звезд» зажигала с эстрады многотысячную толпу…
И то же самое – в Лужниках, где Андрей Макаревич с «Машиной времени» признавался многотысячной аудитории, что «маленький шрам на любимой попе – глубокая рана в моей душе»…
А в Торговой палате на Моховой подполковник Климов беседовал с группой московских чеченцев, выходцев из Шатайского района – молодых и пожилых, стильно одетых и ухоженных.
– Как ваш бизнес? В порядке?
– В порядке… Все в порядке… – заверяли его чеченцы.
– И налоговая служба не имеет к вам претензий?
– Нет, мы платим налоги! Все хорошо, слава Аллаху.
– Аллах акбар! – подтвердил Климов. – Но мы также знаем, что через посредников вы отправляете откупные в свой район, а точнее – тамошним бандитам, чтоб они там не трогали ваших родственников. – И, упреждая протесты, Климов поднял руку: – Нет, я вас не осуждаю, я сам только что оттуда, видел Кожлаева и других зверей. Но! Если вы хотите и дальше не иметь проблем с налоговой службой, нам срочно нужна информация обо всех, кто в последние дни появился оттуда в Москве. Любой новый человек – мужчина или женщина. И я честно предупреждаю: если потом выяснится, что эту информацию кто-то скрыл, не сообщил или скажет, что не придал значения…
На площади перед Большим театром Зара двигалась в толпе к колоннам главного входа… зашла под колонны…
Здесь перед дверью стояли охранники:
– Побыстрей!.. Приготовьте билеты!.. Все пройдут!.. Приготовьте билеты!..
Показав билет, Зара прошла и…
За дверью оказалась еще одна проверка: рама и ленточный транспортер аппарата «Шмель-90/К» для проверки-просвечивания на металл и взрывчатку.
А охранники торопили:
– Мобильные телефоны, ключи и сумочки – сюда! Проходите…
Зара остановилась, попятилась. Но ее подтолкнули.
– Девушка, ну что вы?
– Я… я это…
А ей нетерпеливо:
– Ну, вы идете? Нет?
И уже подошел охранник:
– В чем тут дело?
– Я это… Я билет уронила… – сказала она.
– Где?
– На улице, наверное…
– Ну, иди ищи. Только по-быстрому. Без билета не пустят.
Пятясь, Зара выбиралась наружу и облегченно перевела дух. О Аллах, как ей быть? Может, рвануть прямо здесь и дело с концом! Да, сейчас она так и сделает! Вон за ограждением на площади – тоже сцена и толпа. Пусть там нет Кобзона и Пугачевой, но все равно это центр Москвы, масса народу…
Тем временем поток зрителей двигался прямо на нее, и в этом потоке была Катя с отцом.
Зара сунула руку в карман.
И вдруг спохватилась – нужно позвонить Ахмеду и сказать, что сейчас она сделает это! Действительно, куда он пропал? И зачем он следил за ней, если не для того, чтобы снять на видео, как она сделает это? Ведь там, в горах, ей говорили, что весь мир увидит, как она сделает это. Так пусть он приготовится…
Зара достала мобильный, включила его, дождалась, пока он «пропишется» в сети, и набрала номер Ахмеда.
Однако зазвонил он вовсе не у Ахмеда, а в 37-м отделении милиции при Курском вокзале, в столе у дежурного подполковника. Но дежурный не слышал звонков – все отделение было забито молодыми кавказскими женщинами, у них проверяли и перепроверяли документы, их обыскивали, а они скандалили и возмущались. И дежурный был занят этими разборками.
– Спокойно! Не шуметь! Где вы прописаны?
– А где ваш паспорт? А почему без паспорта?
– За молоком она вышла! За молоком тоже с паспортом нужно ходить!..
Но телефон в столе продолжал звенеть, и дежурный наконец рывком выдернул ящик, схватил звенящий телефон и по привычке рявкнул стандартное:
– Милиция, дежурный Ковалев!.. Алло! Алло, говорите! – Услышал гудки отбоя и чертыхнулся: – Тьфу, это ж мобильный!
Швырнул телефон обратно в ящик и приказал:
– Сержант! Выпусти этих лопухов из обезьянника. И так места нет.
Сержант через сутолоку задержанных пробрался к КПЗ, выпустил четверых подростков в бейсболках «Найк» и куртках «МузТВ», дежурный вернул им украденные деньги. Подростки обнаглели:
– А телефон?
– А номер вспомнили? – сказал дежурный. – Нет? Ну и валите отсюда! Не до вас!.. – И дежурный удивленно посмотрел в окно – там невесть откуда хлынул проливной летний дождь.
Этот дождь – густой, крупный, чуть ли не с градом – хлынул и на площадь перед Большим театром. И Зара, пробираясь в толпе поближе к эстрадному помосту с юными артистами, испуганно дала отбой «дежурному Ковалеву» и растерянно оглянулась – люди вокруг нее буквально прыснули в разные стороны, бегом побежали, словно она уже взорвалась.
Но нет, это они от дождя – к метро, под козырьки и навесы. А дети-артисты – к автобусам.
Тут какой-то парень укрыл ее под своим зонтиком:
– Девушка, вы же промокнете! Бежим! Вам куда?
– Никуда. Отстань.
– Так ведь ливень! Вы уже мокрая! А если простудитесь?
Он явно кадрил ее, но она не понимала этого.
– Не твое дело!
– Как не мое? Я дежурный по ливням, спасаю блондинок. Побежали! – И он потянул ее за руку, да так, что рука, выскальзывая из кармана, чуть кнопку не нажала.
– Баран! – испугалась Зара. – Не трогай меня! Идиот!
Он смерил ее изумленным взглядом и, словно от дуры стоеросовой, тут же пошел прочь, высокомерно подняв под зонтом и плечи, и голову.
А она осталась одна под дождем.
И наугад пошла под ближайший матерчатый навес.
Там, на узком пространстве под стеной, стояли какие-то женщины, не меньше двух десятков. Увидев промокшую Зару, они без особой охоты, но все же чуть раздвинулись, впуская ее под укрытие.
А дождь все лил, лужи вскипали восклицательными знаками капель, и женщины стояли молча, глядя на это море воды вокруг.
Но две пожилые тетки в темном, небрежно глянув на подошедшую блондинку, продолжили свой разговор, и Зара вдруг с изумлением уловила, что говорят они по-чеченски. Думая, что никто вокруг их не понимает, чеченки говорили о своем ужасном положении в Москве.
– Слушай, каждый день хожу в мечеть молиться – не помогает. Зачем эта война? В Чечне все разрушено. Здесь на работу не берут, жить не на что. А эти басаевы учат наших детей ехать в Москву и взрывать себя, чтобы русские нас всех вообще тут вырезали. Еще пара таких взрывов, как в Тушино, и русские такой погром нам устроят! Клянусь Аллахом, моей внучке нужно операцию делать, но ни в одну больницу устроить не можем – боимся, а вдруг русский врач ее зарежет?
