– Через переговорщика. По телефону, – доложил Климов.

– А подробней?

– Они используют стариков переговорщиков и систему разовых сим-карт. Звонят такому старику, говорят свои условия, а старик звонит нам и транслирует. Причем старик может быть в одном краю Чечни, а они в другом…

– Ясно. А вам известно, кто из московских чеченцев платит этому Кожлаеву откупные?

– Поименно – нет. А вообще платят порайонно. В данном случае у кого родня в Шатайском районе, те и платят, чтоб их не трогали.

– Вот и займитесь ими…

Тем временем группа «Любэ» и другие участники праздничного концерта в Большом созванивались, обсуждая, что будут исполнять со сцены…

И Сергей Цой, пресс-секретарь Лужкова, напомнил мэру, что ему тоже надо там присутствовать…

А из гостиницы «Турист» вышла десятилетняя Катя с отцом. Держа папу за руку, подошла к такси, отец, садясь в машину, сказал водителю:

– Большой театр.

– Пятьсот рублей, – не моргнув глазом объявил таксист.

Ахмед, оставшись и без телефона, и без денег, зашел в тесную будку старика сапожника у Курского вокзала, закрыл дверь.

– Добрый день. Ты чеченец? – сказал он сапожнику.

– Нет, молодой человек, я ингуш. А что?

– Откуда?

– Верхние Ачилуки.

– Дома все хорошо?

– Да, дорогой. А у тебя?

– Ачилуки – это недалеко от нас, наша зона. Мне нужна помощь – деньги на джихад, на святую борьбу с мунепаками.

Старик медленно поднялся со своей табуреточки. И оказался на две головы выше Ахмеда.

– Деньги, говоришь? – сказал он. – На борьбу? А работать ты умеешь? Или только убивать?

Ахмед, рыскнув взглядом по сторонам, схватил шило и воткнул его в грудь сапожника.

А спустя минуту вышел из будки с деньгами старика, плотно закрыл дверь и повесил потертую картонку-табличку: «БУДУ ЧЕРЕС 15 МИНУТ».

Оглядевшись, пересек поток прохожих, спешащих в метро, зашел в киоск по продаже мобильников, купил телефон и сим-карту. И, вставив сим-карту, тут же набрал номер Зары. Но вместо ее голоса услышал стандартное: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Грязно выругавшись – черт подери, он потерял ее! – Ахмед бегом помчался в «Атриум», стал в поисках Зары носиться по торговым галереям и эскалаторам.

А по всему городу у входов в метро возникли усиленные патрули, они задерживали всех молодых женщин восточной наружности…

В АТЦ на Вернадского подполковник Климов, выйдя от руководства и направляясь к лестнице, первым делом набрал номер на мобильном:

– Алло! Лера, вы где?

В темном кинозале «Атриума», сидя с сынишкой среди детворы, упоенно глядящей диснеевскую мультяшку, его жена Лера прикрыла трубку ладошкой:

– Мы смотрим кино…

– Немедленно в такси и домой! – негромко приказал Климов.

– Зачем? – удивилась жена в кинозале.

– Это не обсуждается. Срочно! А где моя мама?

– Ну где? На рынке. У нас же вечером гости…

– Я знаю, что у нас вечером! А твоя где?

– Так они вместе…

– Значит, так! Слушай! Бросаешь малого в такси, и за любые деньги – домой! Срочно! И родителей запереть! Ты слышишь?

Климов вышел из коридора на лестницу и увидел, что здесь еще как минимум дюжина офицеров, отвернувшись друг от друга, названивают по мобильникам своим женам и детям.

А в «Атриуме», в кинозале, его жена Лера пожала плечами, дала отбой и, обняв сына, стала с не меньшим, чем сын, удовольствием смотреть дальше диснеевский мультфильм и есть поп-корн.

Метропоезд с грохотом ворвался на станцию и, кажется, летел прямо на Зару.

Отшатнувшись, она смотрела, как пассажиры заходят в вагоны.

И уже после всех осторожно шагнула к открытой двери.

Но в тот миг, когда в вагоне прозвучало «Осторожно, двери закрываются», с эскалатора ссыпалась шумная толпа подвыпивших футбольных фанатов, они буквально внесли Зару в вагон. При этом один стал враспор двери, задержал ее и впустил в вагон еще два десятка парней и девиц с пивными банками в руках, эта ватага протолкнула пассажиров (и Зару) еще глубже в проход и сдавила Зару со всех сторон так, что она – в панике за свой ранец со взрывчаткой – стала остервенело отталкивать кулаками этих парней.

– Девка, ты чё? Офуела? – изумился один из них.

– Блондинки – они вообще суки! Дай ей по рылу! – посоветовал второй.

Вагон дернулся, отправляясь, толпа покачнулась, Зара, не устояв, упала на какую-то девку с крашеными, как петушиный гребень, волосами. Та возмущенно пнула ее от себя кулаками в ранец.

– Сука, стой на своих гребаных!

От ее толчка Зара повалилась в другую сторону, и парни, забавляясь, стали пинать ее по кругу.

У Зары глаза налились бешенством, а рука потянулась к кнопке взрывателя, но от толчков со всех сторон Зара никак не могла попасть рукой в карман…

Тут поезд затормозил, голос по радио объявил: «Станция “Лубянка”», и компания футбольных фанатов, оставив Зару, устремилась к выходу.

Очумев от пережитого, Зара опустилась на освободившуюся скамью, откинула голову и опустошенно закрыла глаза.

– Дочка, ты их прости, – вдруг сказал ей пожилой сосед. – Козлы! Но пусть Господь их накажет, а ты не бери грех на душу, ладно?

Зара поглядела на него с изумлением и испугом.

Между тем город уже наполнился полнокровной жизнью:

потоки пешеходов запрудили центральные улицы…

потоки машин покатили по главным артериям…

мамаши выкатили коляски на аллеи Чистых прудов…

звезды эстрады – Кобзон, Пугачева, «Любэ», Жванецкий и прочие – прибывали в своих лимузинах к служебному входу в Большой…

и Катя с отцом приехали на такси к Театральной площади.

Одновременно ожили подмостки на центральных городских площадях, собирая вокруг себя огромные толпы детей и взрослых – на Пушкинской, на Триумфальной, на Манежной… На одной Газманов пел «Москва – златые купола», на другой дети хохотали от мимики трусливого клоуна на слоне, на третьей тысячная толпа хором пела с Митяевым: «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…»

И в эту многотысячную празднично-шумную толпу прямо из-под земли возносилась на эскалаторе Зара с ее смертоносным грузом. Спрашивая дорогу к Большому театру, вышла из метро «Театральная».

Здесь, на площади перед Большим театром, тоже была толпа, детский танцевальный ансамбль на подмостках.

Зара остановилась в этой толпе, взвешивая, не взорваться ли прямо здесь, или все-таки идти в Большой. Но во-первых, она уже купила билет, а во-вторых, Большой – это звезды, это Кобзон, Пугачева…

Пробираясь сквозь толпу, Зара направилась к Большому и… наткнулась на милицейское металлическое ограждение площади перед театром.

Впрочем, в этом ограждении было два прохода, в них стояли молодые солдаты и менты, пропускали по билетам на праздничный концерт.

Зара остановилась, наблюдая.

Да, похоже, это для нее безопасно – люди предъявляют билеты и проходят к театру, никто их не обыскивает. Правда, из-за скопления публики в этих узких проходах уже давка…

Мысленно произнеся короткую молитву и вспомнив мотив песни Муцараева, Зара достала свой билет и решительно двинулась вперед. Но чем ближе к проходу, тем сильнее толпа сжимала Зару, и какой-то мужчина, прижатый грудью к ее ранцу, недовольно сказал:

– И чё у тебя в этом ранце гребаном? Кирпичи, что ли?

Извернувшись, Зара чуть высвободила ранец, протянула ментам свой билет и – прошла к театру.

– Мужик, это твой паспорт?

Ахмед опасливо посмотрел по сторонам.

Он стоял в офисе службы безопасности «Атриума», рядом на телеэкранах был весь торговый центр, и на одном из экранов, центральном, крутился, повторяясь, эпизод на эскалаторе – как пацаны, якобы случайно, толкнули Ахмеда и как Ахмед, сойдя с эскалатора, стал в панике хлопать себя по карманам.