ЯНКЕЛЕВИЧ. (задумавшись) Возникает и возникает…
ДЖАГА. Не против.
ЯНКЕЛЕВИЧ. И еще «отнюдь». Перед «исчезает».
ДЖАГА. Идет!
ЯНКЕЛЕВИЧ. И как же теперь выглядит наш закон?
ДЖАГА. Примерно, так: «Глупость не исчезает, а только возникает и возникает вновь.»
И первооткрыватели добродушно похлопали друг друга по плечам, затем обнялись и молча стояли, покачивая седыми головами.
ДЖАГА. Какой удивительный день!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Чудесный. Как прекрасно, что природа не зависит от режима. Здешняя весна мне напоминает нашу… Они там изменили почти все, но с весной ничего поделать не могут. В мае начинают цвести деревья… Вы любите весну?
ДЖАГА. Очень.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Я тоже… Хотя каждой весной у меня обостряется язва. Но весной я встретил Розу, весной у нас родился сын, и весной мы улетели из этой страны… Это было апрельское солнечное утро. Мы ждали его почти три года… Столько времени нас не отпускали… Нас мурыжили. А Ильюшу с семьей так и не отпустили. И мы полетели вдвоем с Розой…
ДЖАГА. А почему не отпустили вашего сына?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Мы их тоже спросили об этом. И знаете, что они нам сказали? «Придумайте сами себе любую причину, какую захотите».
ДЖАГА. Мне кажется, я знаю эту причину. Они — мерзавцы.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Мы с вами нашли одну и ту же причину. Да… И вместе с тем трудно покидать землю, на которой родился, прожил почти семьдесят, пережил три войны, три тюрьмы и один погром… Или два? Я уж точно не помню…
На таможне нам сказали: у вас было все — квартира, машина, телевизор. Почему же вы уезжаете, жидовские морды?
— Вот поэтому и едем, — ответил я.
ДЖАГА. И вы их не ударили?!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Нет. После этого нас повели на личный досмотр. Меня раздели догола. Пришли двое в белых халатах и начали меня осматривать… Я был так взволнован, что вначале даже принял их за врачей… Я никак не мог понять, чего это вдруг они начали заботиться о моем здоровье. Они заглядывали в уши, в глаза, в нос…
— Товарищи, — сказал я, — я совершенно здоров. Если не считать грыжи и язвы, у меня ничего не было. Я пошел в своего отца. Мой отец…
И тут они мне заглянули… Поверьте, мне даже стыдно сказать, куда они заглянули…
ДЖАГА. Что вы говорите?!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Что слышите. И я им сказал, что это место меня не беспокоит, что я на него не жалуюсь, что у меня никогда не было геморроя. Но они продолжали поиск… И только потом я понял, что они там искали…
ДЖАГА. Что? Что там можно искать?!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Камни! Они искали камни.
ДЖАГА. Там?!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Именно!
ДЖАГА. Но камни же, насколько мне известно, в печени или в почках. А почки разве там?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Майн таэре, они искали драгоценные камни… Они думали, что мы их перевозим именно в этом месте… Поверьте, даже если бы они у меня и были, я бы их перевез в другом. Но я ничего не взял с собой, ничего, кроме Розы, которую я не прятал. Я был гол, как сокол.
ДЖАГА. И кем стали!
ЯНКЕЛЕВИЧ. (разводя руками) Что вы хотите — случай… (он полез в карман, достал пакет и протянул ДЖАГЕ). Угощайтесь!
ДЖАГА. Что это?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Маца. У нас пасха.
ДЖАГА вяло откусил.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Ну, как? Нравится?
ДЖАГА. Да… Но я думаю, что с молоком и маслом было бы вкуснее.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Скажите мне, откуда в пустыне было масло и молоко?.. Откуда? Ничего этого не было, когда Моисей вел нас к Земле Обетованной.
ДЖАГА. А откуда мука?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Э…э… Мука с неба.
ДЖАГА. Разве оттуда не могло упасть и все остальное?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Послушайте, ДЖАГА, вы, случайно, не еврей?
ДЖАГА. Чего это вдруг?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Ну, вы отвечаете вопросом на вопрос… Не правда ли?
ДЖАГА. Разве?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Ну, вот видите… И потом — с каким аппетитом вы жуете мацу.
ДЖАГА. Я просто проголодался.
ЯНКЕЛЕВИЧ. А ваши глаза… Достаточно только в них взглянуть…
ДЖАГА. Причем тут глаза?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Притом, что у вас печальные еврейские глаза.
ДЖАГА. Не знаю… Может быть… У вас вот, например, греческий нос. А если у еврея может быть греческий нос, почему у француза не могут быть еврейские глаза? Глаза — да, я — нет.
ЯНКЕЛЕВИЧ. И, главное, улыбка. У вас еврейская улыбка… Немного мудрая, немного печальная…
ДЖАГА. Вы так считаете?
ЯНКЕЛЕВИЧ. …полная иронии еврейская улыбка…
ДЖАГА. Боже мой, если вам так хочется — я еврей, еврей.
ЯНКЕЛЕВИЧ. (после паузы) А как похожи на француза!..
И они оба рассмеялись и похлопали друг друга по спине, а потом молча сидели и жевали мацу. И вдруг ДЖАГА подскочил и издал боевой клич.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Шрай ныт! Вос тутцах?! На кого вы кричите?
ДЖАГА. А что, на него нельзя?
ЯНКЕЛЕВИЧ. Боже мой, вы что, не видите — это же председатель общины. (председателю) Тысяча извинений, господин председатель! Он вас просто не знает! Я вас еще не познакомил. Он вас не узнал, несмотря на вашу замечательную бороду и удивительный сюртук.
(ДЖАГЕ) Вы что, не видите, что это еврей?
ДЖАГА. Это — еврей?!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Послушайте, ДЖАГА, кто же тогда еврей, если не он? (председателю) Извините, он ни черта не понимает в евреях.
(ДЖАГЕ) Прекратите, наконец, махать руками и дайте подойти человеку!
ДЖАГА. Ради Бога! Если вы утверждаете, что он… (председателю) Можете приблизиться!
ЯНКЕЛЕВИЧ. Подходите, подходите, не бойтесь. Он вас не тронет… (протягивает руку) Шабат, шолом, господин председатель! А это ДЖАГА — мой телохранитель… И, надо заметить, очень добрый. (ДЖАГЕ) Кажется, господин председатель удивляется, что вы меня охраняете.
ДЖАГА. Чего же тут удивляться? Кого ж еще охранять, если не господина ЯНКЕЛЕВИЧА? Как-никак — торговец оружием.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Ну уж, вы скажете… Не преувеличивайте. (председателю) Может, вы хотите с нами прогуляться? Я вам гарантирую — вы будете в полной безопасности. Не верите? ДЖАГА, будьте любезны, покажите вашу правую руку. Не бойтесь — я разрешаю. (ДЖАГА вынул). Ну, пощупайте… Смелее! Сталь, а? Он ею убивает. Наповал!.. Эй, куда же вы, господин председатель, куда вы бежите?.. Вас же он не убьет!
ДЖАГА скрылся, а ЯНКЕЛЕВИЧ повернулся к залу.
ЯНКЕЛЕВИЧ. Старый председатель несся, как молодой лось! Вначале я подумал, что он испугался ДЖАГИ, но только потом понял, почему — председатель нес весть! Через час уже все знали, что у ЯНКЕЛЕВИЧА телохранитель и что сам ЯНКЕЛЕВИЧ — торговец оружием.
Скажите, кто из самых мудрых христиан, самых мудрых евреев и даже мусульман мог подумать, что бедный старый бухгалтер, недавний эмигрант из России, получающий мизерное пособие и дотацию на зубы — магнат, воротила, акула и еще черт знает что…
То, что что-то произошло, совершенно не понимая — что именно, я почувствовал в среду, когда пошел к дантисту.
Возможно, это вас удивит, но всю свою жизнь я лечился бесплатно. Ну, то, что там меня лечили бесплатно — ничего удивительного. Там всех так лечат. Где ничего не стоит человек — ничего не стоит и лечение. Это логично. Азохун вэй, как они там лечили. Но, несмотря на все старания врачей — я остался жив…
А потом была Вена, наш первый свободный город, где так дорого стоит человек, а заодно — и лечение… Но не для нас. Для нас — опять бесплатно. Что-то хорошее должно быть и для эмигранта, а?..
В Вену мы с Розой прилетели вечером. И как раскрыли рты в аэропорту — так и не закрывали их до гостиницы… Что вы хотите — когда всю жизнь провел в тюрьме, смотришь на свободу с открытым ртом.
