– Харлан Грэйнджер! – воскликнул Моррис Уилер. – Вы умышленно впадаете в крайности и все преувеличиваете! Наш союз вовсе не коммунистический. Наш союз хочет одного…

– Преувеличиваю? Да вы только взгляните на ступени местного управления! На эту старую тетушку, что стоит там. Добрые люди, отойдите слегка назад, чтобы и другие могли увидеть тетушку Ли Энни. Хэнк, потесни их назад!

Шериф выполнил указание Харлана Грэйнджера. Белые фермеры слегка отступили, и все увидели на ступенях управления тетушку Ли Энни, миссис Эллис, Рассела и Джейка Уиллиса – крохотный островок из черных лиц. Джейк Уиллис хотел было отделиться, но помощник шерифа Хойнес подтолкнул его обратно к остальным.

– Теперь вы все ее видите? Эту старую тетушку на ступенях суда и местного управления? На моей земле она живет ни больше ни меньше, как сорок лет. Никогда от нее не было никаких неприятностей до… до недавнего времени. Пока этот союз не напичкал своими идеями ее бедную голову! И после всех этих благополучных сорока лет знаете что она сегодня сделала? – Он скользнул взглядом по лицам, с беспокойством ожидавшим, что будет сказано дальше. – Вопреки моему совету она вошла в этот дом местного управления, чтобы зарегистрироваться для голосования!

Шепот, окрашенный недоверием, рос, усиливался и, наконец, оборвался, оглушив всех безмолвной тревогой.

– Никакого образования! Никакого понятия о конституции нашего великого штата! Никаких врожденных умственных способностей, чтобы разобраться в ней. И все равно она позволила себе сделать этот шаг! Я вам повторяю то, что говорил всегда: в штате Миссисипи нет места союзу белых и черных! Только подумайте, что произойдет с нашим великим штатом, если подобные люди возьмутся управлять им. – Он с осуждением посмотрел на миссис Ли Энни, при этом еще тыча в нее пальцем. – Ты не станешь отрицать, что пришла регистрироваться, Ли Энни?

Тетушка Ли Энни наклонила голову и не отвечала.

– Ты слышишь, Ли Энни, я обращаюсь к тебе?

И вдруг заговорил Рассел. Его отчетливый, громкий голос разнесся над площадью:

– Мистер Грэйнджер спрашивает, собиралась ли моя бабушка зарегистрироваться? Что ж, она уже зарегистрировалась! – И он поспешил говорить дальше, чтобы утихомирить толпу. – Но только это не имеет ничего общего с союзом! Союз заботится лишь об уровне жизни. Чтоб он был приличным. Только поэтому цветные тоже стоят за союз.

– Это верно! – вставил свое слово Уилер. – Не ловитесь на удочку Харлана Грэйнджера! Он совершенно по другим причинам против союза. Вам он их не назовет. Он надеется получить кучу денег от правительства по этой программе ограничения посевов. Денег, которые по праву должны быть выплачены вам…

– А я считаю, мистер Грэйнджер прав! – закричал кто-то. – Чего ради мы должны быть в одной организации с ниггерами? Не успеем оглянуться, как ниггеры еще захотят руководить белыми. Вы же слышали только что, как выступал этот ниггер. Рассуждал прямо как белый!

– Но он же правду говорил! – возразил ему другой. – Какое мне дело, как поступила эта старая женщина. Нельзя же из-за этого разгонять союз.

– Может, вам и нет дела, а мне есть. По мне, так ни один ниггер пусть не смеет разговаривать со мной свысока или с подковыркой. И нечего допускать их до голосования. Я считаю, за ниггерами нужен глаз да глаз. Начать хотя бы с этой старухи!

Кто-то засмеялся:

– А что, можно ее и выпороть!

Тетушка Ли Энни вскинула голову. Рассел заслонил ее собой.

– Можете вступать или не вступать в союз, – закричал он, – но никто волоса не тронет на ее голове! Она ничего не сделала, только воспользовалась своим законным правом! У нее столько, же прав, сколько у любого…

– Прав? – переспросил Харлан Грэйнджер. – Прав?

Рассел обвел глазами площадь и ничего не ответил.

Я поняла, что он сказал лишнее. Все это поняли. Тревожная тишина охватила площадь. Все молча ждали. Потом кто-то выкрикнул что-то гнусное, и какой-то человек, стоявший на пьедестале памятника Джефферсону Дэвису, кинул бутылку, прицелившись в Рассела. Бутылка попала Расселу в голову и разбилась. Джейк Уиллис схватился за левый глаз, словно в него тоже попали.

Раздалось несколько выстрелов. Потом все произошло в одно мгновение. Перепрыгивая через ступеньки, на крыльцо поднялись папа и дядя Хэммер. Они схватили Джейка и Рассела и впихнули их и женщин назад, в здание местного управления. Толпа дрогнула, испугавшись выстрелов. Возле памятника Джефферсону Дэвису завязалась схватка. Заржали встревоженные мулы и лошади, взревели ожившие моторы. Люди на улице старались выбраться из затора, чтобы спасти свое имущество, но податься им было некуда.

– Кэсси! Отойди назад! Спрячься в фургоне! – крикнул мистер Моррисон.

Мистер Том Би уже отошел от края, и я было последовала за ним, но тут вдруг увидела Уордела. Он возник неизвестно откуда, его гибкая фигура легко разрезала уличную толпу. Он как одержимый несся к площади, но не к Расселу, а к тому человеку у памятника. Меня охватила паника, я вспомнила мертвую птичку и кошку, с которой Уордел расправился за то, что она убила птичку. И, не раздумывая, перемахнула через борт фургона и бросилась его догонять.

– Кэсси!

Я слышала, что меня зовет мистер Моррисон, но не могла ответить. Толчея на улице была еще страшнее, чем казалось с высоты фургона. Какой-то мужчина всей тяжестью наступил мне на ногу, а могучая тетка, протискиваясь сквозь толпу, так прижала меня к фургону, что у меня перехватило дыхание. Но что было хуже всего, в этой давке я не могла ничего увидеть, только людей рядом. Я попробовала протиснуться. Напрасно. Мне показалось, я тону.

Тут сильные руки подхватили меня вверх, и я снова очутилась в фургоне. Мистер Моррисон держал в руках мое лицо, а мама спрашивала:

– Кэсси, ты цела?

Я попробовала вздохнуть. Здорово, что мама успела вернуться из конторы.

– Я да, но Уордел…

– Уордел? – переспросил мистер Моррисон.

Я кивнула и, высунувшись из фургона, постаралась различить его в толпе. Мне удалось разглядеть его, хотя он, как и все, застрял в этой давке. Я показала его мистеру Моррисону.

– Он гонится за человеком, который бросил бутылку.

Мистер Моррисон окинул взглядом площадь и тут же выпрыгнул из фургона. Силой расчистил себе дорогу и устремился к Уорделу.

Еще один выстрел огласил утренний воздух. Вслед за ним раздался голос шерифа:

– Предлагаю всем разойтись! Всем! Вам тоже, Стенли Кросс! Расходитесь, расходитесь! Д. Т. Крэнстон, покажите лошадям, как выехать отсюда! Уэйд Джемисон, а вы помогите со своей стороны!

Мне хотелось остаться в фургоне, но мама поторопила меня укрыться в конторе мистера Джемисона. Забившись туда вместе с мистером Томом Би, мы стали ждать остальных.

Мама сообщила, что о Стейси еще нет вестей.

Прошло не так мало времени, прежде чем мы снова увидели мистера Моррисона. И Уордела рядом. С каменным лицом, глаза смотрят прямо перед собой. Добравшись до нашего фургона, Уордел молча взобрался на заднее сиденье. Сидя на корточках, он внимательно оглядывал оттуда площадь. Мама выскользнула из конторы и подошла к мистеру Моррисону, чтобы расспросить. Потом вернулась.

– Ну что, мама? – спросила я.

– Мистер Моррисон успел остановить его.

Я посмотрела на Уордела. Он сидел такой тихий, спокойный, что я просто диву далась.

По мере того как фермеры стали разъезжаться и толпа редеть, тетушка Ли Энни, Рассел и миссис Эллис смогли наконец пересечь площадь. Голова у Рассела была перевязана чем-то похожим на клок ситцевой юбки. Когда они подошли к фургону, мы все выскочили им навстречу.

– Уже можно не волноваться, – сказал Рассел, устало поднявшись на тротуар. – Все в порядке. Мне досталось не сильно.

– Доктор осмотрел тебя? – спросила мама.

– Нет… Меня перевязала мама Ли. Когда бутылка попала в голову, она всего-навсего сбила меня с ног, но дух из меня не вышибла.

Тетушка Ли Энни пощупала повязку, крепко ли сидит.