И Люси пришлось промолчать и скрыть ото всех, что Лейс, где она была так счастлива, был единственным местом на земле, куда она никогда не вернется. Местом, которое она хотела бы, если ей позволят собственная совесть и тень Роуз, вычеркнуть из памяти.
Преподаватели отправились выполнять свои разнообразные обязанность, а Люси вернулась к себе в комнату, чтобы закончить укладывать вещи. После того ужасного разговора утром в субботу она ни словом не перемолвилась с Иннес, практически не видела ее, за исключением тех минут, когда Иннес получала диплом из рук мисс Ходж.
Неужели перед отъездом Иннес не скажет ей ничего?
Однако, вернувшись к себе, Люси нашла на столе письмо. Она вскрыла конверт и прочла:
Дорогая мисс Пим,
Я повторяю все в письменном виде. Всю жизнь я буду искупать то, чего не могу изменить. Я расплачиваюсь охотно. Моя жизнь за ее.
Мне очень жаль, что это испортило Вам пребывание в Лейсе, и я надеюсь, что Вы не будете сожалеть о том, что сделали для меня. Обещаю доказать, что сделали это не напрасно. Быть может, лет через десять вы приедете на Запад и посмотрите, что у меня получилось. Я буду очень ждать этого дня. Это будет ориентир в мире без ориентиров.
А пока, и навечно, примите мою благодарность — благодарность, которую не выразить словами.
Мэри Иннес.
— На который час вы заказали такси? — спросила Бо, и вошла, предварительно постучавшись в комнату.
— На половину двенадцатого.
— Вот-вот придет. Вы сложили все, что должны взять? Термос? У вас его нет. Зонтик внизу? Нет зонтика. А как вы обходитесь? Ждете в парадной, пока пройдет дождь, или тащите тот, что поближе? У меня была тетя, которая всегда покупала самые дешевые зонты, какие только могла найти, а когда дождь кончался, совала их в ближайший мусорный ящик. Больше денег, чем ума, как говорила моя няня. Ну, ладно. Все сложили? Хорошенько подумайте, потому что если мы закроем эти чемоданы, открыть их снова мы уже не сможем. В ящиках ничего не осталось? Люди часто забывают вещи в глубине ящиков. — Она выдвинула маленькие ящики стола и засунула в них руки. — Половина разводов в Западном полушарии происходят из-за того, что там находят.
Бо вытащила правую руку, и Люси увидела, что она держит на ладони маленькую серебристую розетку, которая оставалась в глубине ящика, потому что Люси не могла решить, что с ней делать.
Бо повертела ее в пальцах.
— Это похоже на пуговку с моей туфли, — проговорила она.
— С вашей туфли?
— Ну да. Черные лакированные туфли, которые носят на уроках балета. Я люблю их, потому что в них очень удобно, когда ноги устали. Как в перчатках. Мне до сих пор годятся те, что я носила, когда мне было четырнадцать. У меня были огромные ноги для моих лет, и, поверьте, слабым утешением было постоянно слышать, что я вырасту высокой. — Внимание Бо снова обратилось на розетку, которую она держала в руках. — Значит, вот где я ее потеряла, — проговорила она. — А я-то раздумывала, где бы это могло быть. — Бо опустила ее в карман. — Боюсь, вам придется сесть на этот чемодан. Вы сядьте, а я повоюю с замками.
Люси села, послушно как автомат.
Как это никогда раньше я не замечала, какие у нее холодные голубые глаза. Блестящие, холодные, пустые.
Золотистые волосы упали на колени Люси, пока Бо боролась с замками. Замки, конечно, ей подчинятся. Все и вся, всегда, с самого дня ее рождения, ей подчинялось. Если же нет, она принимала меры, чтобы подчинилось. В четыре года, вспомнила Люси, она нанесла поражение миру взрослых, потому что ее желание, чтобы все было как она хочет, оказалось сильнее желаний всех других вместе взятых. Она никогда не знала крушений надежд.
Она не могла себе представить, что надежды могут рухнуть.
Если ее подруга имела несомненное право на Арлингхерст, значит, она отправится в Арлингхерст.
— Вот! Порядок. Помогите, пожалуйста, посидите и на другом, если я не справлюсь с ним сама. Вижу, Джидди подарил вам одно из своих противных растеньиц. Вот тоска. Может, вы когда-нибудь сможете поменять его на вазу для заднего крыльца.
Интересно, думала Люси, когда у Иннес появились подозрения? Почти сразу? Наверняка в первой половине дня, раньше, чем она оказалась на месте, где случилось несчастье и позеленела.
Бедная Иннес. Бедная Иннес, которой предстоит расплачиваться за это.
— Так-си! — прокричал голос в коридоре.
— Вот и ваш кэб. Я отнесу вещи. Нет-нет, они совсем легкие; не забывайте, какой курс тренировки я прошла. Мне не хочется, чтобы вы уезжали, мисс Пим. Нам будет очень не хватать вас.
Люси услышала собственный голос, говоривший полагающиеся слова. Она даже услышала, что обещает Бо приехать, быть может, к ним на Рождество, когда у Бо будут ее первые «рабочие» каникулы и она будет дома.
Бо посадила Люси в машину, ласково попрощалась с ней, сказала шоферу: «На станцию»; такси тронулось, улыбающееся лицо Бо мелькнуло за окном и исчезло из вида.
Шофер отодвинул стеклянную перегородку и спросил:
— На лондонский поезд, леди?
Да, ответила Люси, на лондонский.
Она останется в Лондоне. В Лондоне ее собственная жизнь, надежная, приятная, спокойная, и в будущем она будет довольствоваться ею. Она даже перестанет читать лекции по психологии.
И вообще, что она знает о психологии?
Как психолог, она первоклассная учительница французского языка.
Она могла бы написать книгу о несоответствии характера и черт лица человека. В этом, по крайней мере, она оказалась права. В большинстве случаев.
Брови, из-за которых люди шли на плаху.
Да, она напишет книгу о физиогномике.
Под псевдонимом, конечно. Физиогномика не очень высоко котируется среди интеллигенции.
