Адольф кивнул. На самом деле он ничего не понимал.

Главным достоинством Юкки было то, что она всегда говорила прямо. Ни разу в жизни ни одному убийце не пришлось ее переспрашивать, в этом отчасти и заключался успех ее гильдии. Впервые Адольф видел, чтобы Бессмертная не решалась называть цель их прихода сюда.

Вскоре слуга принес табуретку вместо стула. Спросив, не нужно ли чего еще, он получил отрицательный ответ и удалился, закрыв за собой дверь.

Прошло около четверти часа, слуга вернулся и сказал Юкке, что один из посетителей уверяет его, будто знаком с ней и для него уже заказана выпивка.

Глаза Юкки, две ровные лужицы расплавленного золота, засияли. Встав с места, она едва ли не бегом вышла за слугой. Змей остался на месте, тренируясь дышать бесшумно: похоже, встреча предстояла непростая.

Дверь в комнату вновь открылась, глава гильдии вошла внутрь, пытаясь отцепить от себя руки незнакомого Адольфу мужчины. При этом она заливалась веселым смехом, совсем как влюбленная школьница, к которой приставал старшеклассник.

Мать падших, саму Бессмертную, бесцеремонно лапал высокий оборванец. Спутанные волосы ярко-красного цвета торчали во все стороны, руки и ступни замотаны в грязные бинты, плащ… это было три полосы ткани, кое-как сшитые между собой. Поверх этого плаща был еще один, кажется, из свалявшегося грязного меха, некогда белого. Наверняка последний служил бродяге единственной постелью в холодные ночи.

И как смеет это отребье касаться Бессмертной? Адольф, не отдавая себе отчета в этом, нахмурился. Он бы лично перерезал ему горло!

– Прекрати! Прекрати немедленно! – смущенно зашипела Юкка, поймав на себе пораженный взгляд Адольфа.

– Юки, мы, кажется, ошиблись комнатой… – промурлыкал оборванец, взглянув на искалеченного змея. – Тут уже занято!

На заросшем красной щетиной лице играла озорная улыбка, глаза незнакомца напоминали две бездны с веселыми огоньками внутри.

– Нет, мы не ошиблись, – прошипела Юкка, пытаясь выпутаться из проворных рук мужчины. Никогда в жизни она не чувствовала себя настолько неловко, как теперь, под взглядом Адольфа. – Он со мной.

– С тобой? – нахмурился мужчина. – Я думал, мы договорились. Дела гильдии, ее люди – меня это не касается.

Огоньки в его глазах поблекли. Присмотревшись, Адольф с изумлением обнаружил, что это не игра света. Вместо зрачков у мужчины действительно были две яркие расплывчатые точки.

– Я все объясню тебе. Пожалуйста, – Юкка подняла голову, чтобы посмотреть оборванцу в лицо. Взгляд Бессмертной выражал мольбу.

– Хорошо… ты ведь уже заказала что-нибудь? Я голодный, как собака! – сказал оборванец, усаживаясь на табуретку. Когда он сел, что-то тяжелое стукнулось о пол.

– Я не знала, что ты захочешь, – неуверенно проговорила Юкка. – Ты, вроде, пытаешься бросить пить и теперь сидишь на здоровом питании…

– Отстань, ты же не мой брат! – фыркнул бродяга. – Пока его нет рядом, я могу есть и пить все, что захочу! Так что давай сюда алкоголя и жирного мяса! Эм… у тебя ведь есть деньги?

– Разумеется, – кивнула Юкка.

– Как хорошо, когда у тебя богатая подружка! – улыбнулся оборванец, обратившись к Адольфу. Змей не шелохнулся. – Юк, он глухой?

– Адольф, ты можешь ответить.

– Я не глухой, – послушно ответил змей, с трудом удерживая дыхание ровным. Да что здесь происходит?…

Пришел слуга, оборванец стал перечислять, чего он хочет.

– И этого несчастного тоже покорми! – сказал бродяга, обращаясь к Юкке.

– Что ты хочешь, Адольф? – спросила она, повернувшись к змею.

Змей не посмел заговорить. Конечно, он мечтал поесть, одни мысли о жаренном мясе сводили его с ума, но сейчас питаться за счет главы гильдии он был не достоин, так он считал.

– Скромный какой, – хмыкнул мужчина, посмотрев на изуродованного змея. – Я по его глазу вижу, что он голоден, как уличный пес. Как ты могла довести своего гильдийца до такого состояния? Неужели вы там настолько обнищали?

– Он не гильдиец. Больше нет, – коротко объяснила Юкка. Она заказала Адольфу похлебку и попросила слугу положить туда побольше мяса.

Когда слуга выслушал пожелания и удалился, оборванец снова обратился к змею.

– Ну что, как тебя зовут? – спросил он.

– Адольф Снежный Змей.

– Что с тобой случилось?

– Огонь.

– А ты немногословен, как я посмотрю, – заметил он. – Боишься? Юкка, он боится меня?

– Думаю, он не знает, кто ты, – осторожно проговорила глава гильдии, взглянув на приемного сына. Да, он не понимает, иначе не был бы так спокоен.

– Меня зовут Рэмол, – сказал нищий, протянув змею руку.

Адольф протянул четырехпалую кисть, чтобы ответить на дружеский жест. Он уже коснулся пальцев незнакомца, когда тот вдруг сморщил нос и оглушительно чихнул.

Стол затрясся, а меховой плащ оборванца вдруг раскрылся и задвигался. Все, что было на столе и стенах, полетело на пол: их сбили гигантские крылья. Шесть крыльев, в несколько метров каждое.

Адольф вскочил с места и бросился к стене, подальше от этого существа. Единственный глаз был широко открыт. Происходящее было выше его понимания.

– Ты знаешь его под прозвищем Воробей, – спокойно объяснила Юкка Адольфу, наклоняясь к полу, чтобы собрать упавшие предметы. – Отец падших.

Оборванец с шестью крыльями чихнул снова, крылья ударились о потолок и чуть не сбили с ног саму Юкку. Впрочем, в последний момент одно из них притянуло Бессмертные ближе к бродяге.

Точнее, к Рэмолу. Падшему серафиму, чьи белоснежные крылья покрылись пятнами от позора. Легендарному Воробью, основавшему гильдию вместе с Юккой. Предателю, пошедшему против своего бога и закончившему Войну Богов двадцать лет назад.

Адольф вцепился когтями в доски на стене: он не верил своему единственному глазу.

– Сядь на место и успокойся, – велела Юкка.

Змей отцепил руки от стены: пара коготков вошли слишком глубоко в древесину. Он вернулся на свой стул и принялся считать дыхание. Через несколько минут медитации он почувствовал, как сердцебиение выровнялось. Мысли, однако, по-прежнему метались в хаосе. Истощенный змей был близок к обмороку.

– А кто ты такой? – спросил Рэмол у Адольфа, пока глава гильдии поднимала и вешала на место слетевшие на пол картины. Она бы не стала этого делать, если бы у нее не было потребности успокоиться: предстоящий разговор заставлял ее руки дрожать.

– Я никто, – тихо проговорил змей.

– Он мой сын, – сказала Юкка, громко и твердо.

Оба в немом изумлении повернулись к ней.

– Что ты сказала? – спросил серафим, поднимаясь со своего места. Вновь раскрывшиеся крылья Рэмола сбили только что повешенные картины. – Кто он!?

– Я усыновила его, – ответила Юкка, бросая все силы на то, чтобы выстоять под взглядом небесного. – Я вырастила его с младенчества, как родного.

Рэмол вновь посмотрел на Адольфа.

– И поэтому он в таком виде!? – угрожающе спросил он. – Потому что ты его любишь!?

– Я пришла к тебе, чтобы ты помог ему, – проговорила Бессмертная, цепенея от страха под взглядом Рэмола.

– И у тебя хватило совести привести его ко мне с такими словами!? Что ты наделала, Юкка!? Признавайся немедленно!

– Он пострадал, пытаясь вернуть то, что принадлежит тебе. Он едва не умер.

– Что ты хочешь этим сказать? – серафим опустил крылья, перья пригладились. Адольф слышал, что в момент ярости у хищных птиц перья словно прилипают к телу. – Что значит, «то, что принадлежит мне»?

– Один из гильдийцев украл осколок и сбежал. Адольф пытался его вернуть, но не смог.

Серафим молчал. Змей кожей ощущал, как воздух вокруг крылатого начинает звенеть от сил, недоступных ни одному смертному.

Юкка медленно опустилась на колени и склонила голову.

– Я верну его. Верну, как только найду вора, – тихо проговорила она.

Серафим опустился на ближайший стул, но крылья не позволили ему сесть из-за спинки. Чуть не упав, он пересел на табуретку.

– Как ты могла это допустить? – спросил он пустым голосом. – Отрезала от меня кусок и скормила своей гильдии… Я отдал тебе свою душу, а ты продала ее! Сколько тебе заплатили за то дело? Надеюсь, достаточно?