Анисья.
Есть чему завидовать. Да и богатство-то всё так прахом пройдет. Мотает денежки, страсть.
Кума.
Да что ж ты, кума, больно просто пустила? Деньги твои.
Анисья.
Кабы ты всё знала. А то сделала я промашку одну.
Кума.
Я бы, кума, на твоем месте прямо до начальника до большого дошла. Деньги твои. Как же он может мотать? Таких правов нет.
Анисья.
На это нынче не взирают.
Кума.
Эх, кума, посмотрю я на тебя. Ослабла ты.
Анисья.
Ослабла, милая, совсем ослабла. Замотал он меня. И сама ничего не знаю. О-о, головушка моя бедная!
Кума.
Никак идет кто? (Прислушивается. Отворяется дверь, и входит Аким.)
ЯВЛЕНИЕ IV.
Те же и Аким.
Аким (крестится, обивает лапти и раздевается).
Мир дому сему. Здорово живете? Здорово, тетинька.
Анисья.
Здорово, батюшка. Из двора, что ль? Проходи, раздевайся.
Аким.
Думал, тае, дай, значит, схожу, тае, к сынку, к сынку пройду. Не рано пошел, пообедал, значит, пошел; ан снежно как, тае, тяжко, итти, тяжко, вот и, тае, запоздал, значит. А сынок дома? Дома сынок то есть?
Анисья.
Нетути; в городу.
Аким (садится на лавку).
Дельце до него, то есть, тае, дельце. Сказывал, значит, ему намедни, тае, значит, об нужде сказывал, лошаденка извелась, значит, лошаденка-то. Объегорить, тае, надоть, лошаденку-то какую ни на есть, лошаденку-то. Вот и, тае, пришел, значит.
Анисья.
Сказывал Микита. Приедет, потолкуете. (Встает к печи.) Поужинай, а он подъедет. Митрич, иди ужинать, а Митрич?
Митрич (рычит, просыпается).
Чего?
Анисья.
Ужинать.
Митрич.
О, Господи, Микола милослевый!
Анисья.
Иди ужинать.
Кума.
Я пойду. Прощавайте. (Уходит.)
ЯВЛЕНИЕ V.
Аким, Анисья и Митрич.
Митрич (слезает).
И не видал, как заснул. О, Господи, Микола угодник! Здорово, дядя Аким.
Аким.
Э! Митрич! Ты что же, значит, тае?
Митрич.
Да вот в работниках, у Никиты, у сына у твоего, живу.
Аким.
Ишь ты! Значит, тае, в работниках у сына-то. Ишь ты!
Митрич.
То в городу жил у купца, да пропился там. Вот и пришел в деревню. Причалу у меня нет, ну и нанялся. (Зевает.) О, Господи!
Аким.
Что ж, тае, али, тае, Микишка-то что делает? Дело, значит, еще какое, что работника, значит, тае, работника нанял?
Анисья.
Какое ему дело? То управлялся сам, а нынче не то на уме, вот и работника взял.
Митрич.
Деньги есть, так что ж ему…
Аким.
Это, тае, напрасно. Вот ото совсем, тае, напрасно. Напрасно это. Баловство, значит.
Анисья.
Да уж избаловался, избаловался, что и беда.
Аким.
То-то, тае, думается, как бы получше, тае, а оно, значит, хуже. В богатстве-то избалуется человек, избалуется.
Митрич.
С жиру-то и собака бесится. С жиру как не избаловаться! Я вон с жиру-то как крутил. Три недели пил без просыпу. Последние портки пропил. Не на что больше, ну и бросил. Теперь зарекся. Ну ее.
Аким.
А старуха-то, значит, твоя где же?..
Митрич.
Старуха, брат, моя к своему месту пристроена. В городу по кабакам сидит. Щеголиха тоже – один глаз выдран, другой подбит, и морда на сторону сворочена. А тверезая, в рот ей пирога с горохом, никогда не бывает.
Аким.
О-о! Что же это?!
Митрич.
А куда же солдатской жене место? К делу своему пределена.
(Молчание.)
Аким (к Анисье).
Что ж Никита-то в город, тае, повез что, продавать, значит, повез что?
Анисья (накрывает на стол и подает).
Порожнем поехал. За деньгами поехал, в банке деньги брать.
Аким (ужинает).
Что ж вы их, тае, деньги-то куда еще пределить хотите деньги-то?
Анисья.
Нет, мы не трогаем. Только 20 или 30 рублей; вышло, так взять надо.
Аким.
Взять надо? Что ж их брать-то, тае, деньги-то? Нынче, значит, тае, возьмешь, завтра, значит, возьмешь, – так все их и, тае, переберешь, значит.
Анисья.
Это окромя получай. А деньги все целы.
Аким.
Целы? Как же, тае, целы? Ты бери их, а они, тае, целы. Как же, насыпь, ты, тае, муки, значит, и всё, тае, в рундук, тае, или амбар, да и бери ты оттуда муку-то, – что ж она, тае, цела будет? Это, значит, не тае. Обманывают они. Ты это дознайся, а то обманут они. Как же целы? Ты, тае, бери, а они целы.
Анисья.
Уж я и не знаю. Нам тогда Иван Мосеич присудил. Положите, говорит, деньги в байку – и деньги целее, и процент получать будете.
Митрич (кончил есть).
Это верно. Я у купца жил. У них всё так. Положи деньги да и лежи на печи, получай.
Аким.
Чудно, тае, говоришь ты. Как же, тае, получай, ты, тае, получай, а им, значит, тае, с кого же, тае, получать-то? Деньги-то?
Анисья.
Из банки деньги дают.
Митрич.
Это что? Баба, она раздробить не может. А ты гляди сюда, я тебе все толки найду. Ты помни. У тебя, примерно, деньги есть, а у меня, примерно, весна пришла, земля пустует, сеять нечем, али податишки, что ли. Вот я, значит, прихожу к тебе. Аким, говорю, дай красненькую, а я уберусь с поля, тебе к Покрову отдам да десятину уберу за уваженье. Ты, примерно, видишь, что у меня есть с чего потянуть: лошаденка ли, коровенка, ты и говоришь: два ли, три ли рубля отдай за уваженье, да и всё. У меня òсел на шее, нельзя обойтись. Ладно, говорю, беру десятку. Осенью переверт делаю, приношу, а три рубля ты окроме с меня лупишь.
Аким.
Да ведь это, значит, тае, мужики кривье как-то, тае, делают, коля кто, тае, Бога забыл, значит. Это, значит, не к тому.
Митрич.
Ты погоди. Она сейчас к тому же натрафит. Ты помни. Теперича, значит, ты так-то сделал, ободрал меня, значит, а у Анисьи деньги, примерно, залежные. Ей девать некуда, да и бабье дело – не знает, куда их пределить. Приходит она к тебе; нельзя ли, говорит, и на мои деньги пользу сделать. Что ж, можно, говоришь. Вот ты и ждешь. Прихожу я опять на лето. Дай, говорю, опять красненькую, а я с уважением.... Вот ты и смекаешь: коли шкура на мне еще не ворочена, еще содрать можно, ты и даешь Анисьины деньги. А коли, примерно, нет у меня ни шиша, жрать нечего, ты, значит, разметку делаешь, видишь, что содрать нечего, сейчас и говоришь: ступай, брат, к Богу, а изыскиваешь какого другого, опять даешь и свои и Анисьины пределяешь, того обдираешь. Вот это и значит самая банка. Так она кругом и идет. Штука, брат, умственная.
Аким (разгорячась).
Да это что ж? Это, тае, значит, скверность. Это мужики, тае, делают так, мужики и то, значит, за грех, тае, почитают. Это, тае, не по закону, не по закону, значит. Скверность это. Как же ученые-то, тае…
