По мере сил я должна была объяснить ему, что в Мексике у меня уже есть договор на съемки

фильма, и эти съемки будут продолжаться почти год. Как могла, я объяснила, что должна вернуться в Мексику, потому что подписан контракт на начало съемок “Росалинды”. Это казалось обманом, но на самом деле я ничуть не преувеличивала, говоря, что он не увидит меня целый год, поскольку на следующий день я должна была лететь обратно в Мексику. Томми не имел ни малейшего представления о том, каков мир “мыльных опер”, и как создаются сериалы в Мексике. Он просто подумал, что я перепутала слова и хотела сказать не “через год”, а “через неделю”. Бедный Томми, он остался ни с чем, я не могла встретиться с ним. В ту минуту ни один из нас не видел будущего, но как говорят американцы: “хотеть – значит мочь!” Я вернулась на родину и полтора года провела на студии взаперти, но даже это не смогло предотвратить того, что мы полюбим друг друга.

Для меня не существовало ничего невозможного, ведь я встретила другого человека, для которого

тоже не существовало преград. Когда я вернулась домой, он был похож на цветочный магазин. Он был заполнен нарядными корзинками с цветами, в которые были вложены открытки. В них говорилось “Был счастлив познакомиться с тобой”, “Надеюсь, что скоро увижу тебя”, все они были подписаны Томми Моттола.

Один раз, когда я позвонила ему, чтобы поблагодарить за прекрасные цветы, он вскользь упомянул

о том, что собирается на пару недель поехать отдохнуть на Карибы, на остров Сен-Бартелеми, поплавать на яхте. Тогда мне пришло в голову послать ему кое-какие мелочи для отдыха. Я купила несколько чудесных солнцезащитных очков и красивый купальный халат. У одного моего друга была макиладора [прим: макиладора – американское сборочное предприятие в Мексике, расположенное, как правило, в непосредственной близости от американо-мексиканской границы], и я попросила его оторвать оригинальную этикетку и пришить этикетку с именем Томми. Кроме того спереди на кармане он вышил его инициалы. Я послала оба подарка в офис Томми с открыткой, на которой написала: “Этот халат для того, чтобы ты укрывался им от холода, когда выйдешь из моря, а очки позаботятся о твоих глазах, защищая их от солнечных лучей”. Гораздо позже он сказал мне, что мой подарок шокировал его, потому что никто и никогда не волновался за него и не заботился о нем. Он всегда только давал, давал, давал, и никто никогда не думал, не холодно ли ему, когда он выходит из моря, и не нужно ли защитить его глаза от солнечных лучей. “Вот так, беби, – сказал он мне, – ты завоевала мое сердце”.

Ухаживания издали

С момента моего возвращения в Мексику каждый день ко мне домой прибывали различные букеты цветочных композиций, сопровождаемые сладостями, шоколадом и плюшевыми медвежатами. Мы с Томми были влюблены и посылали друг другу письма, стихи, песни, как в прежние стародавние времена, когда нужно было месяцами ждать получения письма от любимого, живущего вдали. Нам нравилась романтика древних времен и нравилось совершать разные романтичные поступки, но и современность была нам не чужда. В конце дня мы всегда болтали по телефону до тех пор, пока кто-нибудь из нас не засыпал.

Через три или четыре месяца с нашего первого свидания Томми пригласил меня провести выходные вместе с ним в Майами. Я согласилась, потому что ко всему прочему Эмилио и Глория хотели, чтобы мы приехали к ним на ужин. Как и ожидалось, мы отлично, по-семейному, провели время и неплохо развлеклись. Тогда вечером мы много смеялись. Чета Эстефан была счастлива тем, что их роль свахи-Купидона удалась, и все получилось. Они радовались прежде всего потому, что когда сказали Томми о том, что я была актрисой и певицей, он почти что плюнул на наше свидание в ресторане, едва не оставив меня в дураках. Всего несколько лет назад он расстался, а затем и официально развелся с Мэрайей Кэри, и теперь меньше всего хотел связываться с другой певицей, а уж с актрисой и подавно. [прим: Мэрайа Кэри – американская певица и актриса. Обладательница 5 премий Грэмми] Тем более с той, которая говорила на другом языке, а не на его. Но, мы с Томми были созданы друг для друга, так было предназначено судьбой, и это было неизбежно.

По правде говоря, я была рада узнать, что он был мужем Мэрайи Кэри, потому что понятия не имела, с кем он был до меня. Теперь я это знала. К тому же я всегда восхищалась Мэрайей как певицей. Мне очень нравилась ее музыка. Она была первопроходцем, показавшим разнообразную манеру пения, особенно в балладах с ее превосходной, уникальной, характерной только для нее, тональностью. Что и говорить, немудрено, что при ее таланте она добилась такой известности. На пользу пошло и то, что Томми Моттола был ее менеджером и президентом звукозаписывающей кампании. Я думала тогда, и продолжаю думать теперь, что талант этой женщины достоин восхищения. Когда у нас с Томми родилась дочка Сабрина, я получила от нее роскошный букет. Это была огромная и очень красивая цветочная композиция.

В самом начале наших отношений меня слегка волновали разговоры о Томми, несущиеся со всех сторон. О нем говорили, что он был злодеем, который держал свою жену в хрустальной клетке. Это полнейший бред, и большей чуши я не знаю. Его рисовали этаким пиратом “Черной бородой”⁵², ужасным чудовищем из страшных сказок, который запирал женщин в самой высокой башне замка... [прим: Черная борода – английский пират, наводивший на всех ужас и презиравший женщин, занимался разбоем в Карибском море в 1716-1718гг. После своей смерти стал персонажем легенд и сказок.] Но я понимала, что все это не могло быть правдой, потому что человек, которого я знала, был вовсе не таким, наоборот, Томми был и остается очень благородным и достойным мужчиной с большой буквы, в полном смысле этого слова. Для меня он всегда был самым любящим, нежным и заботливым мужем.

Полтора года, пока шли съемки “Росалинды”, мы с Томми продолжали переписываться, посылали друг другу фотографии, снятые дома и на работе. Мы словно узнавали друг друга, в то же время находясь друг от друга вдалеке. Я писала ему: “Смотри, вот это моя гримерка, а это костюмерная. А вот на этой фотографии я снялась в перерыве между съемками, это мои товарищи по работе...” Или посылала домашние фотографии: “ Это моя спальня, посмотри, вот мой баловень – плюшевый мишка, а вот это то, что мы едим в Мексике...” и я описывала ему то, что было в холодильнике или то, что готовили у меня дома. Точно так же я узнавала Томми с помощью тех фотографий, что он присылал мне: “ Это мой офис; это то, что я вижу каждое утро из своего окна; это моя спальня; это моя машина...” Так фотография за фотографией, письмо за письмом мы поддерживали вспыхнувший огонек нашей любви, пока я заканчивала сниматься в сериале.

После нашей первой встречи с семьей Эстефан в Майами, мы решили, что было бы замечательно и дальше продолжать встречаться там по выходным. Эта идея пришлась мне по душе, потому что наша любовь росла день ото дня, и нам было просто необходимо видеть друг друга. Я поговорила с продюсерами сериала и сказала, что могла бы приходить на съемки гораздо раньше, если они будут отпускать меня по пятницам с полудня. Все уже знали, что я работаю, как заведенная. Задавшись целью, я могла за один рабочий день отснять до двадцати эпизодов, поэтому продюсеры согласились, не переставая инструктировать меня о моих обязанностях: “Значит так, ты прилетаешь в Мексику самым первым утренним рейсом и – прямиком на съемочную площадку, мы будем ждать тебя там”. Никаких проблем – так что с “Телевисы” я сразу ехала в аэропорт. Три часа полета, и ровно столько же времени из Нью-Йорка до Майами летел Томми. Каждую пятницу я прямо в гриме и с прической Росалинды садилась в самолет, тут же засыпала от хронической усталости и спала всю дорогу. Я просила стюардессу разбудить меня за полчаса до приземления, направлялась в туалет, где умывалась холодной водой и переодевалась. Потом я спускалась из самолета, и меня уже ждала машина, которая везла меня прямо в ресторан, где с мартини в руках меня поджидал мой любимый магнат.