Джули поняла, что надо поскорее убираться из этой дыры, пока она не начала снова оскорблять стоявшего перед ней идиота. Она и так порядком ему нагрубила, но, ей-богу, разве можно винить её в том, что вылетало у неё сейчас изо рта?

А бедняга Мэтт таскался с ней по всевозможным закоулкам Бостона, осматривая одно негодное жильё за другим. Спустя четыре часа непрерывных поисков она была не ближе к цели, чем в начале пути. И вот, посмотрите на неё: огрызается и ведёт себя как полоумная.

Джули глубоко вздохнула.

– Теперь я сделаю вот что. Я постараюсь... – протянула она в надежде, что при таком оптимистичном зачине её посетит гениальная мысль, и она-таки закончит предложение. – Я постараюсь изучить самые лёгкие способы решения моей жилищной дилеммы и выбрать наилучшую стратегию поведения. – Она помолчала. – И я решила походить по округе и... и пособирать листовки у людей, которые ищут соседей. Да. Такой вот план.

Мэтт посмотрел на неё с сомнением.

– Конечно. Как хочешь. Тогда давай вернёмся на Гарвардскую площадь. Там, пожалуй, больше шансов на успех. И не так многотрупно.

– Многотрупно? Да ладно? Это в МТИ вас таким словам учат?

– А как же! Пошли отсюда.

Джули вслед за Мэттом вышла из квартиры и минут десять молча брела рядом до ближайшей станции метро.

– Где это мы, говоришь? Я что-то совсем заблудилась.

– Недалеко от площади Дэвиса. Это, в общем, неплохой район, но у каждой медали есть обратная сторона.

– Спасибо тебе за помощь. Правда. Я сама виновата, что так вышло. Ты вовсе не обязан гробить свой день на осмотр каждого гадюшника в радиусе пятнадцати километров, – загрустила уставшая Джули. Она начинала догадываться, что едва ли сумеет найти приемлемое жильё за те деньги, которые могла себе позволить.

Мэтт придержал дверь в метро. Джули показалось, что для середины рабочего дня в подземке слишком людно. На площадке перед лестницей сгрудилась целая толпа – и все висели на телефонах, толкались и загораживали проход. От наплыва пассажиров стало душно и противно. Джули – уже почти без сил – пробралась поближе к Мэтту, чтобы не потерять его в толпе, и ступила на лестницу. Только это была никакая не лестница.

Сердце бешено заколотилось.

– Погоди, нет! Нет! Только не эскалатор! Мэтт, я не езжу на эскалаторах. – Джули попыталась сойти, но поздно: её, беззащитную и беспомощную, охватило ощущение стремительного падения. Она глянула вниз, туда, куда медленно ползли чудовищно крутые ступеньки эскалатора. Голова закружилась, тело сковал ужас, перед глазами всё поплыло, а колени задрожали.

– Джули? Джули? – услышала она Мэтта, но голос его звучал глухо, будто сквозь толщу воды. В размытом пятне перед глазами она различила его зелёную футболку, когда он, повернувшись, обхватил её за талию и прижал к себе, не давая упасть. – Держу, – сказал он. – Я тебя не отпущу. Только потерпи. – Он крепко прижимал её к груди, и Джули мельком подумала, что узнала «Axe» – запах его дезодоранта.

– Фу-у, – промямлила она.

– Ты что-то сказала? Как ты? Потерпи ещё минутку.

И вот вдруг они внизу, жуткий эскалатор – за спиной, а Джули по-прежнему неуклюже висит у Мэтта на руках посреди людского потока.

– Ох, прости... – Джули, хоть и ослабла, но соображала, что не хочет потерять сознание в метро, поэтому немного отстранилась и попыталась встать, используя Мэтта как опору и мысленно приказывая ногам слушаться. Мэтт оказался на удивление сильным, и не скажешь, что днями напролёт щёлкает по клавишам инженерного калькулятора. Мир вокруг Джули постепенно прояснялся, и она обнаружила, что смотрит прямо на его оптимистичную футболку.

«Ру... лишь!» – прочитала она одними губами и в растерянности закрыла глаза.

Точно так же она чувствовала себя после трёх стопок мерзкого мятного шнапса на выпускном. Пить она не умела (в подтверждение – тот же вечер, весь остаток которого её тошнило куриной запеканкой в дамской комнате отеля «Карнеги»), поэтому подобные ощущения её сейчас совсем не радовали.

Она ткнула пальцем ему в грудь.

– Мэтью, друг мой, тебе необходимо обновить гардероб.

– Спасибо за совет.

Её взгляд с трудом остановился на его лице.

– У тебя что, по одной нелепой футболке на каждый день недели?

– Не по одной. Не беспокойся!

– Какое облегчение!

– Ты уже пришла в себя?

– Ой! – Джули поняла, что всё ещё за него держится. – Да. Я... я в норме. Всё замечательно. – Она опустила руки с его груди и отступила на шаг. Так-то лучше. Со зрением всё в порядке, и ноги больше не ведут себя как желе. – Прошу прощения. Давай садиться в поезд.

Мэтт опасливо на неё покосился.

– Ты уверена?

– Ага. Всё нормально. Видишь? – Она пару раз подпрыгнула. – Двигательная активность восстановлена. Физиологические процессы не нарушены. Можно и дальше не находить себе квартиру.

– Ты такая чуднáя!

На подземной платформе веяло прохладой, и Джули вскоре пришла в себя. И сразу же пожалела. Чуть в обморок не грохнулась – вот так позор! Обычно она без труда избегала ситуаций, которые могли до такого довести, но в этот раз толпа пассажиров напрочь заслонила чёртов эскалатор.

Через несколько минут к платформе со скрежетом подъехал поезд. Они с Мэттом вошли и сели на свободные места. Джули скрестила ноги и приняла невозмутимый вид, если это вообще возможно после такого происшествия.

Она заправила волосы за уши.

– Ну вот, теперь ты знаешь, что я не люблю эскалаторы. И лифты, наверное, тоже, хотя на них я не ездила уже много лет. Может, там всё не так плохо. В общем, на них меня начинает колбасить. Я называю это «синдром прострации при подвижной высоте».

– В этом же нет никакого смысла, – возразил Мэтт. – У тебя акрофобия, одна из фобий, связанных с дискомфортом пространства и движения. Ты страдаешь от беспричинного страха высоты, который вызывает тяжёлые физические неудобства. И это была не совсем прострация. Скорее всего, ты испытала головокружение и приступ паники, правильно?

– Спасибо, что помешал мне разрядить обстановку после пережитой травмы, – огрызнулась Джули, но удержалась-таки от испепеляющего взгляда, хоть это далось ей непросто.

– Ничего я не мешаю, просто тебе стоило бы придумать название, которое не искажает факты. – Мэтт встал и повернулся лицом к окну, ухватившись за перекладину над головой и слегка покачиваясь вместе с бегущим по рельсам поездом.

– Я могу называть его, как мне, чёрт подери, нравится. Синдром мой, значит, мне и название придумывать.

– Вообще-то, не такой уж он и твой, учитывая, что другие люди...

– О боже! – взмолилась Джули. – Может, не будем спорить, как называется это унизительное состояние?

– А мы не спорим. Мы обсуждаем. И в нём нет ничего унизительного. Не такое уж оно и редкое.

– Да мне плевать, редкое оно или нет. Имею я право унижаться, в конце-то концов?

– Право ты, конечно, имеешь. Я просто хотел сказать, если твоё чувство униженности основано на убеждении, что такая патология встречается крайне редко, то, в статистическом смысле, у тебя нет причин для беспокойства. – Джули ещё не приходилось видеть его столь оживлённым: на щеках выступил румянец, а обыкновенно тусклые серые глаза заблестели. – Можешь находить утешение в том, что ты – часть целого сообщества. А если посмотреть, сколько людей вообще страдает от любого вида фобий, у тебя наберётся приличная компания.

– Значит, я теперь патология? – Джули сжала кулаки. Господи боже, Мэтт просто невыносим! Особенно с этой назойливой ухмылкой на всё лицо. Да он, похоже, только рад к ней придираться. Отлично! Ну наконец у неё появился несносный братец, о котором она так не мечтала.

– Нет, ты – не патология, это акрофобия патологична в том смысле, что твоя реакция на высоту выходит за границы нормальной.

– Тебе что, обязательно исправлять всё, что я говорю? – Джули глянула на его футболку. – Из нас двоих, по-моему, не я выхожу за границы нормального. – Поезд резко остановился. – Это тебя, кажется, вставляет возможность поспорить.