— Что ты на меня так смотришь? Я понятия не имею о чем ты.

Я выгнула бровь.

— Ну ла—адно. Может, я и понимаю о чем ты, но факт остается фактом: он взобрался по стене, чтобы пробраться во внутрь, и это так... ну, это действительно впечатляет, — он поднял шпильку, указывая ею на меня. — Держу пари, что у него в мыслишках он уже охмурил тебя и...

— О боже, Динь, ты серьёзно? Он член Ордена, который только недавно поселился здесь. И, как оказалось, он не очень—то терпеливый: он просто не собирался ждать моего звонка. Это, по—твоему, означает, что мы собирались раздеться и начать плодить детишек? Определенно — нет, — странное чувство разочарования захлестнуло меня, и я постаралась запихнуть его куда подальше. — Этого не произойдёт. И я не разговариваю о сексе с тобой.

Он бросил шпильку на стойку и взлетел в воздух, в последствии чего мой взгляд оказался на одном уровне с его загорелой грудью.

— Ну—у—у—у. Давай поговорим о сексе.

— Нет, — я ушла, закатив глаза.

— Секс — это естественно, это хорошо!

— Заткнись, Динь.

— Секс — это весело! — продолжал он вопить.

Я покачала головой.

— Ты занимался этим только с неодушевленными предметами: так откуда тебе—то знать?

Он проигнорировал меня.

— Сексом лучше всего заниматься вдвоем!

Застыв посреди прихожей, я обернулась и увидела, как он пританцовывает, вращая бедрами.

— Разве это не из песни Джорджа Майкла ?

— Возможно. Но он не прав. Думаю, секс шикарнее втроем. Это более захватывающе!

— Неважно. Спокойной ночи, Динь.

Когда я закрыла дверь, он врубил Солт—эн—Пэ́па.

— Ты родился не в ту эпоху, Динь! — прокричала я и засмеялась от того, что он запустил чем—то в мою дверь, посылая вслед ругательства.

После вечерних процедур, мне потребовалась еще какое—то время, чтобы заснуть. Когда же я, наконец, смогла задремать, мне приснилось, что я лежу уже не одна. Я чувствовала тяжесть упругого мужского тела на себе. Руки были повсюду, лаская меня в самых интимных местах так, как я и представить не могла. Я слышала свое имя, и голос казался смутно знакомым; мне померещилась тень, но я слишком глубоко провалилась в свой сон, чтобы обращать на это внимание. Меня все целовали и целовали, а затем, все те же губы ласкали мое тело там, где раньше были руки; я почувствовала шелк волос, когда запустила пальцы в его шевелюру, прижимая его к себе, направляя его губы туда, куда мне хотелось...

Проснулась я внезапно, будто что—то выдернуло меня из сна и погрузило в реальный мир. Кровать пуста. Ни рук, ни рта, ни восхитительно запретных ласк, ни шелковистых волос, струящихся сквозь мои пальцы. Я лежала совершенно одна, глядя на потолок в рассветных лучах, пробивающихся сквозь шторы. Меня лихорадило. Простынь обернулась вокруг моей талии. Грудь сдавило, кончики грудей затвердели и были чувствительны даже к хлопковой ткани моей футболки. Между бедрами поселилась такая боль, и это казалось абсолютно несправедливым, при этом смутно я понимала, что последний раз такие ощущения во мне пробуждал только Шон.

И, если честно, даже тогда я не испытывала ничего подобного. Нет, проблем у нас не было, просто мы были слишком молоды, а этот переход из невинной дружбы в нечто большее произошел слишком быстро. Первое время мы больше дурачились, но он... Шон был отличным парнем: всегда советовался с Холли и Адрианом, когда дело касалось меня. Наш первый раз случился, когда нам обоим было по восемнадцать, и это был единственный раз. Было чертовски хорошо и приятно, так нежно и немного неловко, как это бывает, когда впервые занимаешься сексом с человеком, которому ты не безразлична. Я много раз воображала, что было бы, если бы нам отвели больше времени.

Мое тело горело. Господи, да я с ума сойду, если не найду способ утихомирить свое желание.

Моя рука скользнула под простыни, остановившись, как только пальцы коснулись кромки шорт. Я не занимались ничем подобным после Шона. Я не была заинтересована в этом, а в тех редких случаях, когда была, это казалось неправильным. Как—будто я каким—то образом предавала Шона. И я четко понимала, насколько это глупо. Но горе имеет свойство искажать взгляды на некоторые вещи. Я знала это.

Я прикусила губу и простонала. Затаив дыхание, я просунула руку под резинку шортиков. Я почувствовала трепет внизу живота: сначала легкий, а потом более глубокий. Мои глаза закрылись, когда рука опустилась ниже.

Дыхание участилось, а затем замерло. Кончики моих пальцев заскользили сквозь влагу и безошибочно дошли до средоточия чувствительности между моими бедрами. Как только я сжала бедра, вены пронзил поток чистейшего электричества. Приглушенный стон сорвался с губ. Я знала, что нужно делать. Я ведь занималась подобным раньше. Вообще—то, я делала это с Шоном еще в период "никакого секса".

Но это было так давно.

Я провела пальцем по чувствительной точке, и все мое тело тут же откликнулось на эту ласку. В ту же секунду перед глазами возник образ Рена, вспомнились мельчайшие детали его внешности: ярко—зеленые глаза и полный, чертовски соблазнительный рот. Я не хотела думать о нем, и, честное слово, старалась изо всех сил избавиться от этих навязчивых мыслей, но они все равно мелькали где—то на задворках сознания, а бедра уже начали двигаться навстречу руке. Огонь внутри меня разгорался сильнее, и с каждым движением становилось все жарче. Я отчаянно пыталась не думать о нем, задвинуть его образ куда подальше. Я уже начала ощущать тянущую боль внизу живота, а напряжение все нарастало. Бедра двигались на встречу руке, и я откинулась на подушку, больше не в силах сдерживать свои мысли. В моих фантазиях мои руки не были моими. Это его руки были на моих бедрах, и его пальцы были во мне. Я была натянутой струной, была уже практически на краю, и в конце—концов, взорвалась, когда волна наслаждения захлестнула меня. Я с трудом сдержала крик счастья, когда тело и мысли рассыпались в блаженстве на миллионы частиц.

Обессиленная, я рухнула на кровать. Мои бедра расслабились, а пульс замедлился, возвращаясь к обычному темпу. Я снова уставилась в потолок, удивляясь, почему же не делала этого на протяжении трех лет.

Если каждое утро я буду так просыпаться, то, наверное, стану самым счастливым человеком на свете.

Вздохнув, я закрыла глаза и почувствовала, как мышцы расслабляются. Я пыталась убедить себя, что в тот момент думала о Рене неспециально, оно само собой так получилось. Ведь если разобраться, он единственный парень, с которым я проводила время, конечно, не считая Динь. Не удивительно, что в своих фантазиях я видела именно Рена. Как бы то ни было, это абсолютно ничего не значит.

Совершенно ничего.

Утром я написала Вал, потому что знала — нам необходимо поговорить. В полдень мы должны встретиться на кладбище Лафает. Место встречи выбрала Вал, утверждая, что особая атмосфера, окружающая гробницы, помогает ей лучше думать. Хоть она и была с приветом, но я очень ее любила и ради нее была готова даже идти двадцать минут до самого древнейшего района Нового Орлеана.

Мало кто осмелится сунуться на кладбище ночью, зато днем здесь очень даже приятно побродить, особенно когда здесь полно рабочих, да и плюс ко всему экскурсии проводят.

Кроме того, она хотела зайти в книжный магазин за углом, до которого мне оставалось пройти совсем чуть—чуть. Мне самой нужно было купить еще один роман из серии «Бунтари» .

Вал ждала меня возле арки, что вела к кладбищу. Сегодня на ней была черная юбка и бирюзовая блузка без рукавов, у которой оборочек было больше, чем у самого пышного свадебного платья. Только она могла так вырядиться и при этом хорошо выглядеть.

Оттолкнувшись от стены, она подошла ко мне и сжала в своих объятиях.

— Chéri , а вот и ты!

Отходя, я посмеялась над ее обращением на французский лад, которое она иногда употребляла.

— Ты назвала меня дорогой? Чего ты хочешь?

— Да ничего, — она взяла меня под локоть. — Я просто рада, что мы, наконец—то, сможем обсудить всю эту шумиху, что творится вокруг, — с совершенно несвойственной ей серьезностью она продолжила: — я так волновалась за тебя, Айви. Ходят разные слухи и...