Я бы ещё понял, если бы это мне такую казнь назначили. Так ведь нет, казнить, то есть, приносить в жертву, меня ещё только собираются. А мучения начались уже с вечера. И к утру тревога за дальнейшую судьбу отошла для меня на второй план. Будь что будет, а сейчас мне бы поспать хоть часок. Но как только взошло солнце, как только липкие кусачие твари расползлись по своим делам, аборигены тут же подняли такой шум, что о сне пришлось забыть.
Интересно, из чего они делают свои тамтамы? Звук получается такой резкий, пронзительный, будто на другом конце деревни уже начали пытать какого-то другого беднягу, и тот, не выдержав издевательств, заорал благим матом. Но и тут я ошибся. Орут здесь ещё противнее. Особенно, если происходит это в двух шагах от тебя. А с другой стороны, где ж ещё стоять зазывале, если он приглашает публику на мой прощальный концерт? Только они ж и так знают, можно было и не надрываться.
Господи, ну почему ж никто не догадался ещё и голову мою к дереву привязать? А то ведь падает, проклятая! Никак не держится. И бьётся обо что ни попадя. Скорей бы уж всё это заканчивалось!
Но вот и сам Фасимба пожаловал. И раздражающий шум быстро затих. Но лишь затем, чтобы уважаемый вождь мог пошуметь в своё удовольствие и без помех. И он старался, но явно уступал в мощности голосовых связок молодым соплеменникам.
- Племя Фасимбы! - бодро начал он. - Вы помните, как Небо разгневалось на нас. Вы помните, как силён и страшен был гнев Неба. Никто не мог ему противиться. Вы лежали на земле и беспомощно ждали, когда Небо перестанет гневаться.
Несколько голосов подтвердили, что именно так всё и было. А я очень хотел задуматься над тем, что подразумевал мудрый вождь под "гневом Неба". Но никак не получалось. Наверное, эти твари прогрызли за ночь дырку в моей голове, и мысли там абсолютно не задерживались.
А вождь тем временем продолжал выступление.
- Только Фасимба не лежал и не ждал. Фасимба говорил Священные Слова, которые когда-то принёс людям Первый Фасимба и передал Второму Фасимбе. Священные слова, которые Фасимба услышал от прежнего Фасимбы и никогда не забывал. И теперь Фасимба говорил Священные Слова и успокоил Небо.
Множество голосов завыли в восхищении, как будто вождь только что у них на глазах совершил тот подвиг, о котором так скромно рассказывал. И от шума у меня опять разболелась голова, как тогда в лесу у покинутой деревни. Может, этот случай и имел в виду вождь? Я ведь тоже тогда лежал на земле, только не ждал, когда прекратится "гнев Неба", как поступили туземцы, а просто выключился. Очень похоже, что я угадал, но сейчас это не имеет принципиального значения. Гораздо важнее, и намного хуже, что заканчивать проповедь вождь не собирается.
- Племя Фасимбы! - снова взвыл он. - Слушайте Священные Слова и радуйтесь, что Небо больше не гневается.
И тут он понёс такую околесицу, что я даже кое-что запомнил.
- "Какой из рисунков?" - спросила Сапасхи, посмотрев на стену. Тибинга притворился, что забыл. "Горшок Гараглы". - Он быстро и ловко повернулся и показал на дальнюю стену. Там был большой, в человеческий рост рисунок спрятанного ужина. Точно такой же, только маленький, Сапасхи уже видела. - "Да, это он". - Сапасхи подумала, что плохо поняла. - "Ты мне этот рисунок уже показывал". - Он весело подмигнул ей. - "Знаю, но большой рисунок интересней. Так?" - Сапасхи повернулась к Лагданге. - "Не могу понять". - Он улыбнулся. - "Я понял, горшок Гараглы можно увидеть на спрятанном ужине. Ландарда нарисовал его". - "Подожди, - перебила его Сапасхи. - Ты сам сказал, что Гарагла - женщина. А на спрятанном ужине нарисовано много мужчин". - "Так? - Тибинга хитро улыбнулся. - А ты хорошо посмотри!
О, Боги, давно забытые и ещё не придуманные! За что мне всё это? Сапасхи, Тибинга, Лагданга. Прямо "Бхагават-Гита" какая-то! Да будь я на месте Неба, не только бы не прекратил гневаться, услышав такое, но ещё и прибавил. Дабы неповадно было.
А туземцы слушают, раскрыв рты, как будто что-то понимают. Ну, хоть не переспрашивают, и на том спасибо.
- Тибинга недовольно фыркнул, будто ему сказали обидное слово. - "Нет. Мадлинда не такая. Люди думали так, как им сказали раньше в большом доме Хисторсы. Живущие в доме придумали сказать неправду про Мадлинду. Чтобы спрятать опасную вещь. Она играла с Гараглой". - "Играла!" - "Я говорил, - объяснил Тибинга. - Люди из большого дома говорили, что Хистосра не может умереть, потому что он сын Неба. И не говорили ни слова о том, что Хистосра жил как простой человек. Но тут говорившие ошиблись, одно слово всё-таки люди слышали. - Слово Мадлинда. - Он замолчал. - Имя жены Хистосры". - "Я не поняла", - Сапасхи удивилась, потом посмотрела на Ландангу и Тибингу.
Вот и я ничего не понял. Разве что про спрятанный ужин. Покормить меня вчера вечером забыли. И сегодня, похоже, не собираются. Может, они и правы, может, мне теперь и ни к чему, но я всё равно перекусил бы чем-нибудь. Авось, не так противно было бы всё это слушать.
- Это слово запомнили, - сказал Тибинга. - И Дадинча знал его. Спрятанный ужин говорит людям: смотрите Мадлинда - хорошая жена для Хистосры.
Ну, вот, теперь ещё и Дадинча какой-то! Который всё знал. Совсем как Фасимба. У них даже имена похожие - Фасимба и Дадинча. Хотя нет, это имя мне ещё что-то напоминает. Дадинча, Дадинча...
Постойте, а не да Винчи ли это часом? Там ещё и Ландарда был, который нарисовал спрятанный ужин. Точно - Леонардо да Винчи, исковерканный под местный диалект. И нарисовал он, между прочим, "Тайную вечерю". Тогда, получается, что Хистосра - это Христос. А большой дом Хистосры - христианская церковь. Ну, а кто же такая Мадлинда, жена Хистосры? Неужели?..
Нет, быть такого не может. Блудница Мария Магдалина - жена Иисуса Христа. Бред! Ересь! Хотя...
В тех сведениях, что передала мне Эллен, как раз и говорилось о том, что секта магдалинитов выступала против традиционного христианства. И называлась она... Да, именно так - Истинная святая церковь Иисуса Христа и Марии Магдалины. Их обоих. И вполне может статься, что сектанты считали Иисуса и Марию мужем и женой. И значит...
Значит, я всё-таки нашёл эту книгу! Ну, не совсем книгу, но текст, слова я слышал. Эх, записать бы, да руки связаны!
Чёрт, я ж совсем забыл! Мне сейчас не про книгу думать нужно! Меня же в жертву принести собрались. Совсем уже собрались. Фасимба закончил литературные чтения и направился в мою сторону. Опять загремели тамтамы. Кто-то услужливо сунул в руки вождю косу. Маленькую такую, чуть ли не вдвое меньшую, чем была у того парня, который меня поймал. Но перерезать горло нетрудно и такой. Эй, парень, ты это брось! Пошутили, и хватит. Слышишь?
- Племя Фасимбы! Небо больше не гневается на нас, - объявил вождь, потрясая косой. - Но Фасимба должен думать о будущем. И сейчас Фасимба подарит Небу этого чужака. Смотрите, люди Фасимбы! И пусть Небо тоже смотрит.
Тамтамы всё громче отбивали ритм дьявольского танца. Я сделал последнюю отчаянную попытку освободиться. Но путы за ночь нисколько не ослабли.
Нет, это уже совсем глупо - найти то, что искал, зачем прилетел на эту проклятую планету, вернуть надежду на свободу, на возвращение своего корабля, и тут же потерять всё. Нет, не хочу! Господи, когда-нибудь в другой раз, но только не сейчас! Ну, не Господь, так кто-нибудь ещё, хоть чёрт в юбке!
Но не я один обращался сейчас к высшим силам. И у Фасимбы получалось намного лучше, хотя бы потому, что рот его не был заткнут вонючей тряпкой. Да и не только поэтому. Если и есть кто-то, кто решает человеческие судьбы, то он скорее поможет этому дикарю. Потому что Фасимба верит, что его кто-то слышит. А я...
Я только теперь понял, что это не шутка. Что прямо сейчас всё закончится. Когда-то давно, я знал, что умру. Но потом выяснилось, что это вовсе не обязательно, что это не неизбежность, а всего лишь дело случая. И за тысячи лет привык думать, что со мной такой несчастный случай никогда не произойдёт. И забывал благодарить судьбу, бога, закон случайных чисел, наконец, за свою удачу. А дикарь не забывал. И сейчас он отблагодарит Небо, зарезав меня. А Небо примет его жертву. И правильно сделает.
