– Еще чего! – Сначала Виктор слегка оторопел от Ритиного холодно-презрительного тона, но быстро опомнился. – Не ты мне их давала, не тебе и верну! И это еще надо разобраться, что ты за птица. Какая такая сестра – не родная же, у папочки старше его, – он кивнул на Сережку, – детей нету! Двоюродная, что ли, седьмая вода на киселе? Понаедут тут, на квартиру-то…

– Степень нашего родства вас не должна интересовать, – напомнила Рита, – равно как и судьба этой квартиры.

Нельзя сказать, что на наглого типа сильно подействовали Ритины слова. Но все же хамства в голосе малость поубавилось, и глазами он перестал шарить по ее телу.

После того как в прихожей хлопнула дверь, они немного помолчали.

– Что, с отцом общаетесь всегда через этого козла? – спросила Рита.

– А чего нам общаться? Деньги дал, деньги получил, – криво усмехнулся Сережка. – Папочка очень занят, а еще у него на шее две семьи, это не считая меня. И он раньше при встрече только одно твердил: дармоедов содержать не намерен. Так что лучше уж через этого.

– А этот что – действительно тебя учил уму-разуму?

– Да врезал пару раз, когда я ему всю куртку облевал, – неохотно признался Сережка, – он по папочкиному приказу с одной дачи меня вытаскивал. Тогда тоже несколько дней гудели.

– Тогда будем считать, что вы квиты, – согласилась Рита, а про себя подумала, что и с этим вопросом нужно разобраться.

Повезло Сережке с родителями! Отец знать не желает, деньгами откупается, мать вообще отбыла в неизвестном направлении! Удивительно, как парень совсем с катушек не соскочил!

Не хотелось снова бередить рану, но Рита решилась. В конце концов, она приехала сюда для того, чтобы повидать Сережку и узнать что-нибудь о сестре. Рита вспомнила, как долго и тяжело умирала тетя Люба, как за несколько месяцев до смерти, когда она окончательно слегла, она все ждала известий от Маринки. Потом перестала, будто поняла, что вестей не будет. И не разрешала Рите затрагивать в разговоре эту тему. А уже умирая, поманила Риту и свистящим шепотом пробормотала ей на ухо:

– Найди их, помоги… Чувствую я, что там неладно…

Сережка ушел в свою комнату и уткнулся там в экран компьютера. Оттягивая разговор, Рита приняла душ, потом в Лялькиной комнате причесалась и подкрасилась. Здесь был какой-то нежилой беспорядок. Чувствовалось, что Сережка сюда вообще не заходил – ему вполне хватало двух других – своей и Маринкиной, которую та в свое время сделала гостиной. Там стояла вполне приличная мягкая мебель и стенка. А здесь – Лялькин диванчик, большой платяной шкаф, ящик для игрушек, маленький столик. Кроме того, еще валялось множество самых разнообразных вещей – женские сапоги, свернутый в трубочку календарь за прошлый год, одна боксерская перчатка… Очевидно, Сережка просто запихивал в эту комнату все ненужные вещи, которые попадались у него на пути.

Рита представила, сколько сил уйдет на то, чтобы привести квартиру в относительно приличный вид, и вздохнула. В шкафу тоже был жуткий беспорядок. Рита освободила две полки и положила туда свои вещи. Нужно устраиваться поудобнее. Что-то подсказывает ей, что она тут задержится. Сережка будет только рад, он устал от одиночества. Деньги пока есть, немного правда, но на первое время хватит. И нужно как-то отыскать след Маринки с ребенком.

Рита уронила плечики и нагнулась за ними, а когда поднялась, то сильно ударилась головой о полку.

«Правильно, – подумала она, морщась и потирая ушибленное место, – так тебе и надо! Не будешь перед собой хитрить. На самом-то деле ты сбежала в Петербург, как только появилась возможность. Повидать племянника – хорошо, найти следы сестры – замечательно, но не это заставило тебя бежать из родного города тайком, ни с кем не простившись и даже не дождавшись сорока поминальных дней!»

Валерий… Второй в их городе человек после мэра, ее любовник. Их связь длилась почти три года – он высмотрел Риту на празднике, посвященном дню города. Она произносила приветствие от студентов.

Если бы Рита родилась лет на двадцать раньше и юность ее пришлась на застойные советские годы, она бы сделала потрясающую карьеру. Рита замечательно смотрелась на сцене – высокая, стройная девушка с яркими карими глазами. Но самым главным достоинством в данном случае считался голос. Голос у Риты был не то чтобы звонкий, но удивительного тембра, и, даже если Рита говорила не в полную силу, голос ее слышали все. Голос достался ей от природы, как и абсолютно четкая дикция. Приятный голос, правильная речь…

«Тебе бы в дикторы на телевидение идти…» – вздыхала тетя Люба.

Но в их городе не готовили дикторов. В их городе было всего два института – политехнический и педагогический, а несколько часов местного телевещания плотно заняла одна-единственная дикторша – жена городского прокурора. Подсидеть ее не было никакой возможности – с прокурором боялись связываться.

Рита оканчивала педагогический институт, но все колебалась – очень не хотелось идти в школу. Валерий начал свое ухаживание с того, что устроил ее на работу в коммерческую фирму секретарем-референтом – в институте Рита выучила английский и немного французский.

Первое время ей нравилось, что рядом всемогущий мужчина. А когда Рита поняла, что он вовсе не волшебник, что может далеко не все, что вовсе не так независим, каким хотел казаться, она уже вкусила легкой жизни и привязалась к Валерию. Дело было совсем не в дорогих подарках и «красивой» жизни. Он действительно ей нравился. Нравилась его спокойная манера общения с подчиненными – никаких повышенных тонов, ровно и всегда вежливо. Нравилось, как он разговаривает с начальством по телефону – с уважением, но без тени подобострастия. Он действительно был хорошим руководителем, в городе его знали и уважали. Нравилось, что, оставаясь с ней наедине, он становился совсем другим человеком – шутил, дурачился, как мальчишка.

Шло время, Рите надоело работать секретарем, она просила, чтобы Валерий устроил ее в городской аппарат. Оказалось – нельзя. Существовал негласный закон, что руководителям нельзя устраивать в аппарат своих любовниц, это неэтично.

Про них все всё знали, на лицах официантов и продавщиц Рита читала осведомленность пополам с завистью. А также легкое злорадство: вот ужо он тебя бросит, и мы попляшем на твоих косточках, дождешься ты от нас отличного обслуживания!

На работе директор смотрел с бессильной злобой: ему не нужна была такая секретарша. Он даже боялся повысить на нее голос, а уволить Риту было нельзя – потом неприятностей от властей не оберешься. Рита сжалилась над ним и уволилась сама.

Ей хотелось как-то реализовать себя, найти интересную работу, общаться с людьми, но все смотрели на нее только как на любовницу могущественного человека, а потом будут смотреть как на пустое место.

А Валерий, когда она бросила работу, начал потихоньку капризничать. Какие-то у него там начались разборки, злопыхатели интриговали. Он нервничал, вечерами пил коньяк, грубил Рите. Потом извинялся, говорил, что любит только ее одну и что как только кончатся его неприятности и положение упрочится, он разведется с женой и женится на Рите.

Глядя ему в глаза, она видела, что он сам в это верит, но Рите совершенно не хотелось за него замуж.

Заболела тетя Люба, и Рита выбросила из головы мысли о работе. Валерий помогал деньгами и доставал дефицитные лекарства, но когда позвонили из поликлиники и просили прийти Риту одну, она поняла, что все напрасно, тетя Люба скоро умрет.

Она отдалилась от Валерия, но он никак не хотел оставить ее в покое. Возможно, он действительно ее любил. Во всяком случае, когда через несколько дней после похорон Рита заговорила об отъезде в Петербург и о том, что неплохо бы им побыть врозь, чтобы разобраться в их отношениях, Валерий устроил жуткий скандал. Она поняла, что он никогда ее не отпустит и жизнь пройдет вот так – без любви, без работы и без семьи.

За два дня она переделала неотложные дела, заплатила за квартиру вперед, собрала только самые необходимые вещи – набрались чемодан и сумка, – оставила верной соседке ключи и уговорила сына этой соседки, шофера-дальнобойщика, подбросить ее на машине до следующей после их города большой станции. Договорившись с проводником, она села в поезд, следующий в Санкт-Петербург.