— А что с документами? — спросил Балвер.

— Нет никаких. Питер еще не закончил готовить комплект Уитмэна. Только водительская лицензия на имя Гарри Хоупа, этого должно хватить.

— Не слишком-то здорово. Если полиция умудрится учуять хотя бы твой запах, она все равно начнет вести расследование чересчур близко к дому. Даже если ты будешь уже на пути к Средиземноморью, чтобы провести там зиму.

— Согласен. Но, честно говоря, не думаю, что полиция будет заниматься такими делами. — Уайлд задумался, не стоит ли взять конем слона. Ферзевая атака Стерна была немного преждевременной. Слабость Стерна как шахматного игрока заключалась в переусложнении. Ему нравилось собирать массы пешек в центре доски, открыв каждую фигуру. — Тот факт, что Сталиц весь обвешан агентами безопасности, возможно, несколько усложняет задачу, но и компенсируется определенными преимуществами. Насколько я понимаю, то, что он стал перебежчиком, до сих держится под большим секретом, не говоря уже о его приезде в Англию. Если с ним что-нибудь случится, не думаю, что Люсинда начнет срочно набирать телефон 999. Он постарается разобраться с этим самостоятельно.

— Возможно, он в контакте с нашим МИ. — Стерн взглянул на коня Уайлда, словно это был кусок лежалого сыра, и начал угрожающе двигать слона. — Ну и смеху же будет, если они не поймают тебя. А что транспорт? После того как ты достанешь Сталица и тебе удастся скрыться? Ты в Дорсете. Какой там ближайший транспортный пункт до Гернси? Эксетер? Туда еще надо добраться, когда Люсинда начнет наступать тебе на пятки. А именно это он и сделает. На этот раз тебе не удастся представить все несчастным случаем.

— Есть еще Истли, — сказал Балвер. — Но даже если сумеешь взлететь в целости и сохранности, Джонас, они будут следовать за тобой так плотно, что вместо вопроса: «Узнаете ли вы этого парня, возможно, он был на вашем рейсе неделю назад» — скорее станут спрашивать: «Узнаете ли вы этого типа, вчера вы вместе летели».

— Я не полечу, — ответил Уайлд. — Вы оба рассуждаете вполне разумно. Но почтовые суда островов пролива перешли на зимнее расписание. Вместо дневных часов они теперь уходят из Веймута почти сразу после полуночи. Дом Керли в двадцати с чем-то милях от Веймута. Я закончу работу ночью в понедельник или в среду, избавлюсь от возможных «хвостов», прыгну на пароход и буду в Сент-Питер-Порте к шести часам на следующее утро. Я бы хотел, чтобы вы пересекли пролив в среду вечером. Если приеду во вторник, сразу же отправлюсь к Питеру и залягу там. В шесть утра никто ничем не интересуется. Если же вернусь в четверг, сразу взойду на борт, и посмотрим, сможет ли кто-нибудь доказать, что меня там не было все остальное время.

— Боюсь, мы вынуждены будем снова взять «Реджину А», — сказал Балвер. — У меня ничего больше нет под рукой при такой срочности.

— Значит, придется удивить начальника гавани в Сент-Питер-Порте своим внезапным возвращением. Скажем ему, что у нас кончились сигареты.

— В общем, дело за малым — добраться до Сталица, — подытожил Стерн. — Обойдя Люсинду и его веселых ребят.

— Рассчитываю оказаться там первым, — ответил Уайлд и взял в вилку сразу ладью и слона.

Балвер дал необходимые инструкции своему мастеру, и они снялись с якоря на рассвете следующего утра. Ветер изменился на северный, и они с полным комфортом добрались до Пула. Пару часов они провели, наводя на борту порядок, под аккомпанемент комментариев со стороны докеров и прохожих; вдоль южного побережья хорошо знали «Реджину А».

В шесть они сошли на берег, чтобы выпить. Обсудили возможности плохой погоды в проливе с владельцем бара и в семь вернулись на яхту. К этому времени было уже совсем темно и начал накрапывать дождь. Спустившись вниз, Уайлд переоделся в темный костюм с галстуком и стал ждать в обществе чемодана. В двадцать три минуты девятого Стерн просигналил, что фронт временно опустел, Уайлд сошел на берег и, направившись к автобусной станции, как раз успел на поздний рейс до Борнмута. Сезон закончился, и он без труда отыскал отель, где можно было остановиться на ночь. Теперь он был Гарри Хоуп, коммивояжер.

На следующее утро Уайлд взял напрокат «триумф»-кабриолет, голубой с белым салоном, и поехал вниз к Сэндбэнксу. Дождь на некоторое время прекратился, но ветер все еще был сильным, и. на небе по-прежнему клубились облака. Был отлив, и гавань Пула раскинулась во все стороны, словно нескончаемое поле грязи. В проливах были видны буруны. Балвер и Стерн должны были выйти в море на рассвете и теперь находились в середине пролива, рыская по южному горизонту с помощью биноклей, чтобы не пропустить, когда появится Кэскетс.

Уайлд подумал, что Сэндбэнкс зимой представляет собой еще более пустынное зрелище, чем большинство приморских городков, потому что является только курортным местечком. Магазинов мало. Летние домики заколочены, дорога пуста. На пароме его машина оказалась единственной. Уайлд залез под капот, чтобы открыть кран на радиаторе и слить воду на дорогу так, чтобы он оказался почти пустым. Сев за руль, Уайлд медленно поехал через Сэндбэнкс. К тому времени, когда он проезжал мимо тощих, пустых башен замка Корф, из-под капота уже слышались специфические звуки.

Уайлд без всяких затруднений нашел дорогу. Здесь были леса, уже сбросившие листву, но все еще представлявшие укрытие. Сам дом не был виден с дороги, к нему можно было добраться по дубовой аллее. Уайлд нажал на тормоза и увидел, как от двигателя пошел пар. Когда он вышел из машины, упала первая капля дождя.

Он глубоко засунул руки в карманы, ссутулился и пошел вниз по дороге. С обеих стороны его окружали безмолвные леса. Между деревьями толпились влажные кустарники. Он положительно оценил окружающий пейзаж. По крайней мере, здесь было место для маневра.

Интересно, участвует ли в мероприятии сэр Реджинальд собственной персоной, думал Уайлд. Несмотря на то что баронет не занимал никакого официального поста, он был хорошо известен в международных кругах, считался желанным гостем в Москве и Пекине, но в равной степени чувствовал себя как дома на техасском ранчо. Он был превосходным посредником, и его деревенское поместье, расположенное на расстоянии двух миль от многих доступных пунктов, было идеальным местом для проведения встреч или конференций, требовавших безусловной секретности.

Уайлд свернул и увидел замок. Он принадлежал временам Тюдоров (за исключением центрального отопления и одной или двух ванных комнат) и славился репутацией «настоящего», так как пребывал точно в том же состоянии, как и четыреста лет назад. Уайлд сморщился, отшвырнул промокшую сигарету. Путешествие по коридорам кроличьей норы шестнадцатого века вовсе не гарантирует ему наличие лестницы в конце пути.

Он прошел мимо конюшен и гаражей. Дом стоял на высокой террасе и выглядел невероятно квадратным из-за двух больших окон и чердаков, прячущихся под крутыми скатами крыши. Он казался бы опустевшим, если бы не струйка дыма, поднимающаяся из центральной трубы. Но что точно — он был безмолвен. Справа от подъездной аллеи леса редели, превращаясь в унылый сад с купами фигурно подстриженных тисов, в центре которых находился маленький фонтан.

Уайлд поднялся по широким ступеням и пересек террасу. Его шаги по каменным плитам отдавались эхом. Подняв глаза и посмотрев на герб Керли, он подумал, что вряд ли является первым, кто пришел сюда с мыслью об убийстве. Он пожалел, что у дома нет крыльца; дождь становился все сильнее. Он постучал в дверь молоточком и позвонил в звонок. Дверь медленно отворилась внутрь. Холл, открывшийся за ней, был так же мрачен, как и утро. Но в молодом человеке с округлым лицом и плохими зубами, стоявшем на пороге, не было ничего жуткого. На нем была рубашка с короткими рукавами и грязным воротничком. Уайлд вздохнул. Если исключить наличие горничной наверху, этот кролик мог оказаться его единственной надеждой.

— Послушайте, мне ужасно неловко вот так возникать из тьмы, — сказал Уайлд, — но моя машина высохла.