– Конечно, я не против. Вечерние посиделки и разговоры с людьми вашего круга – это как раз то, что мне нужно. Они ведь умные люди и чтят старые заветы – те самые, которые соблюдали Аарон, Эйс и остальные.

А еще они, вполне возможно, расскажут что-нибудь существенное.

– Хорошо. Только вот насущные дела для нас пока важнее.

– Какие, Раульт?

– Да все больше мирские. Укрепления мы восстанавливаем на гряде Рейндо, и у нас возникла загвоздка.

– И что же там такое?

– Эта гряда над озером Траун – почти вертикальная скала, увенчанная острым гребнем. Тамошние укрепления выстроили еще в смутные времена после падения Древней Империи. Мы их подновляем и размещаем там запасы. Ведь этот черный день, когда ворог доберется до Коннека, все-таки настанет.

– Я не знаю, где это, но понимаю ваши старания.

– С самой резни у Черной горы ученики-мейсаляне готовятся к худшему.

– И давно у вас слово «ученик» в ходу? – удивился брат Свечка.

Так говорили дуалисты в Граальской Империи и низинных герцогствах на севере Арнгенда, но не в Коннеке.

– Не знаю, – пожал плечами Раульт. – Еще год назад я бы не понял, если бы мейсалянина, не достигшего совершенства, назвали бы учеником. А теперь все так говорят.

– Так в чем же там загвоздка с вашим тайным укреплением?

– Холод. А еще лед. Теперь там все покрылось льдом. Вскарабкаться наверх почти невозможно – обязательно упадешь и расшибешься.

– Так не ходите.

Но Раульт не желал слышать доводы здравого смысла. Он печально покачал головой, удивляясь беззаботности и неведению совершенного.

– А лед откуда?

– Когда там идет дождь, он сразу замерзает. А если лед и тает потом, то вода затекает в разные щели и снова замерзает, что еще хуже. Замерзают даже емкости с водой.

– Говорят, весь мир потихонечку замерзает.

– Да уж. В детстве, помнится, никогда не было так холодно.

– Не знаю, что тут посоветовать. Разве что не привлекайте внимания Тормонда. Он не очень-то жалует тех, кто отстраивает свои крепости.

– Не жалует, и ладно, – ухмыльнулся Раульт. – Чтобы что-нибудь предпринять, ему понадобится лет десять – не меньше. А к тому времени он уже отправится в следующее путешествие на колесе жизни.

Новости, которые принесли Лернеры, разлетелись по Коннеку в мгновение ока, как обычно и бывает с дурными вестями.

Граф Робушона и граф Доя презрели свои клятвы герцогу Кауренскому и переметнулись на сторону Трамейна и Арнгенда. Вот так они остались врагами, зато обзавелись могущественными союзниками. Джанкар, Герв, Карбонель и Терлиага официально присягнули Питеру Навайскому, ища убежища под крылом у южного сюзерена, самого на нынешний день могущественного, – король Питер не боялся даже Безупречного V.

Герцога Тормонда уважали в Коннеке все меньше и меньше. Богачи нанимали солдат – почти всегда выходцев из Гролсача, поэтому в Коннек и потянулся поток беженцев, которые надеялись наняться к кому-нибудь в дружину. Сосед поднимал руку на соседа. Уживаться с вооруженными громилами становилось все труднее. Они уничтожали запасы повсюду. Путешествовать теперь стало еще опаснее. Наемники, которым не заплатили хозяева, занимались разбоем. Те, кто потерял все свое имущество, тоже подавались в грабители – бежали в глушь, прямиком под сень Орудий Ночи.

Те, у кого были деньги, нанимали новых солдат, чтобы сохранить свое добро. А те солдаты, которым не заплатили, не просто грабили путников на большой дороге, а зачастую обращались против своих же бывших нанимателей и сжирали их живьем.

Главный дознаватель патриаршей Конгрегации по искоренению богохульства и ереси засылал в Восточный Коннек своих людей. Среди них попадалось множество бывших членов Братства Войны, явившихся со Старклирода. Эти люди были закалены в боях и не гнушались самыми жестокими методами.

Брат Галон Брюль и двенадцать его соратников, сильных и уверенных в правоте своего дела, разместились в Антье, пока граф Реймон Гарит терял время при дворе у герцога Кауренского.

Детей Хект оставил на попечение Анны Мозиллы. Вэли все еще не разговаривала. Со взрослыми. Пеллой-то она крутила как хотела.

Анна радости не проявила:

– Я ничего не знаю о детях. Только что они грязные и шумные. – Чистоту в доме она поддерживала очень трепетно.

– Это обычные люди – может, не настолько утонченные, как ты. Вот и обращайся с ними как с обычными людьми. Пелла в своем юном возрасте уже прошел школу выживания, так что он повзрослее тебя будет.

Пожалуй, не стоило так грубо. Но Анна обычно хорошо понимала, что именно Пайпер пытается ей сказать. Это не раз спасало их от перебранок.

– И что мне с ними делать?

– Вымой их, раздобудь им приличные одежки и поручи какое-нибудь дело по хозяйству. Как только принципат Донето даст добро, Пелла переедет к Пинкусу.

Анна выразительно посмотрела на Хекта. Взгляд ее выражал сильные сомнения в Пинкусе Горте.

– Ты расскажешь, что там у вас приключилось?

– Как только вернусь. Надеюсь, что скоро. Я соскучился.

– Соскучился? И бежишь по делам? – Анна никогда не жаловалась открыто.

– Путешествие получилось долгим и не особенно приятным.

Самые мерзкие подробности Пайпер не станет ей пересказывать. Как и многие солдаты, он не посвящал невинных в подобные дела.

– Вы двое умудрились не вылететь со службы, – сказал им принципат Донето. – Потому что, как обычно, схитрили и добились результата. Мой кузен рад был узнать, что Непорочный отчаялся до такой степени, что нанял убийц.

– Новостям о Хейдене Бэке он тоже обрадовался? – поинтересовался Горт.

– Отнюдь. Ты же и сам прекрасно понимаешь. Он вызвал епископа Морканта. И теперь, перед тем как принять окончательное решение, нам придется его выслушать.

Значит, подумал Хект, решение уже принято, и историю придется слегка подправить и отшлифовать, чтобы она ему не противоречила. Безупречному нужна официальная версия событий, которая послужит его целям.

Хекту все это не понравилось. И Горту тоже. Но на их совесть всем было плевать.

У Пинкуса была отвратительная привычка немедленно высказывать свои мысли вслух:

– Понимаю, куда он клонит. Этот бессовестный вор расскажет всему миру, что виновата во всем жертва, потому что ей хватило наглости защищаться.

Непонятно было, имеет ли Горт в виду епископа Странгского или же патриарха.

Донето, видимо, решил, что патриарха.

– Полковник Горт, можешь так выражаться при мне, но не стоит высказывать подобные мысли, если поблизости кто-то чужой.

– Да? А что тут такого? Неужели кто-то еще не знает, что он за фрукт?

Значит, Пинкус и правда имел в виду патриарха.

Анна Мозилла как в воду глядела: Бронт Донето отказался селить Пеллу в своем доме.

– Почему ты сразу отправился к Донето, вместо того чтобы увидеться со своими? – спросил принципат Делари (он частенько задавал неудобные вопросы). – Пайпер, я разочарован.

– Я пошел сначала к Донето, потому что именно он может отвести патриарший гнев от нас с Гортом. Ничего особенно ценного он из моего доклада не узнал. Да и Пинкус не все ему выдал.

– Приятно слышать.

– Он может выгнать меня со службы, если пожелает. Кто за меня вступится? Вот Пинкуса так просто не отправить восвояси: три из пяти бротских кланов будут против, хотя бы из принципа.

– Итак, поделись со мной тем, о чем ты не рассказал Донето.

– А где Арманд? – спросил Хект, оглядываясь по сторонам. – Не люблю при нем разговаривать. Мне от него не по себе.

– Пайпер, он всего-навсего мальчишка, – раздраженно отозвался принципат. – Его волнуют лишь наряды и побрякушки.

– Даже если так. Мне не по себе. И извиняться я за это не буду.