Ни Калининский, ни Западный фронты не смогли помешать осуществлению вермахтом со 2 марта операции «Движение буйвола», в результате которой, сократив линию фронта, в контрудар включились еще 6 дивизий.
Окруженный с севера Харьков 16 марта был оставлен Красной Армией, 18 марта немцы вошли в Белгород. Однако оборону 40-й и 69-й армий на Курском направлении вермахт прорвать не смог, поэтому завершающий этап контрудара так и не был реализован. Неудачное планирование советской Ставкой наступления на Украину обошлось дорого: к 1 марта в жестоких боях уничтожено или разбито 23 советские бригады, в том числе 15 танковых и 6 моторизованных, ряд стрелковых дивизий и отдельных частей. Крупные потери понесли и другие соединения: в 69-й армии к 17 марта 1943 г. не осталось ни одного танка, в 340-й стрелковой дивизии в строю числилось всего 275 бойцов и т. п. Учтенные совокупные потери советских войск в этих боях за 20 января — 15 марта составили 156 тыс. убитыми и ранеными, 10 554 пленными, 1061 танк, 485 орудий. В братской могиле на территории совхоза «Червоний велетень» Харьковской области захоронено лишь 235 бойцов, хотя погибло здесь в марте более 11 тыс.; у знаменитой Тарановки пали 13 тыс. советских военнослужащих, а захоронено 940 человек.
Немцы потеряли 68 297 солдат и офицеров убитыми, ранеными и пленными. Хотя Гйтлеру удалось сохранить Донбасс и марганец Никополя, но к апрелю 1943 г. линия обороны немцев существенно ослабела: одна пехотная дивизия занимала оборону на протяжении 37 км, танковая — на 54 км. Преимущество СССР в людских и материальных ресурсах не вызывало сомнений: до начала тотальной мобилизации в Германии более 600 советских дивизий готовились встретить новый этап борьбы, имея против себя 159 немецких. К тому же потери вермахта на Восточном фронте за ноябрь 1942 — февраль 1943 г. достигли 180 тыс. убитыми, включая 25 генералов и 200 тыс. пленными (втом числе 25 генералов). Сражения в Африке за 26 ноября 1942-го — 7 мая 1943 г. прибавили сюда 600 тыс. уби тыми, ранеными и пленными (впрочем, большинство составили итальянцы), уничтожены 8 гыс. самолетов, б тыс. орудий, 2500 танков, 70 тыс. автомашин.
Стремясь изменить ситуацию, Гйтлер в мае 1943 г. активизировал усилия по созданию сверхтяжелого 180-тонного танка. Его деревянную модель он с триумфом демонстрировал генералитету в своей ставке на территории Восточной Пруссии. Однако в такой боевой машине никто из специалистов не был заинтересован, ибо она требовала для изготовления столько же стали, сколько 6—7 «Тигров». К тому же при ее средней скорости 20 км/ч она была бы крайне уязвима.
Тем не менее Гитлер даже мечтал о строительстве танка весом 1500 т, с лобовой броней в 25 см, четырьмя моторами общей мощностью 10 тыс. лошадиных сил. На возражения нолковника-танкиста, аргументированно критиковавшего проект, диктатор обиженно ответил: «Я не любитель в таких вопросах, ведь именно я перевооружил Германию».
После ряда неудач на Северном Кавказе, где ко дню рождения Гитлера готовили триумф германского оружия, фюрер упорно требовал готовить войска для прорыва на Ближний Восток. Отказ от строительства для этой цели железнодорожной ветки через Керченский пролив последовал лишь в сентябре 1943 года.
...Война выявила героизм и подлинное самопожертвование миллионов советских людей, но одновременно — приспособленчество, бессовестность и цинизм. Страна переживала трагедию, а секретарь Военного Совета Западного фронта (командующий — генерал-полковник И. С. Конев) 29 сентября 1941 г. обращается к руководству Главвоенторга с требованием предоставить ежемесячно для организации «чаепитий» после заседания Совета следующие продукты: балыки, семгу, тешку, севрюгу, шпроты, сардины, кильки, бычки, фрукты, кондитерские изделия в ассортименте, пиво, фруктовые воды, а также вина и водки на 3 тысячи рублей (на эти деньги можно было закупить 130,5 литра водки). Заменив на посту командующего фронтом Конева, Г. Жуков 4 ноября 1941 г. разрешил расходовать в каждой армии по 1500 руб. в месяц на «завтраки и чаепития» членов Военных Советов — видимо, чтобы избежать антагонизма между фронтовой и армейской элитой. Неудивительно, что уже 22 января 1942 г. он вынужден издавать приказ о массовых растратах в системе войскового снабжения. Рутина: давно было известно, что даже специальные инспекторские проверки интендантства служили ширмой, скрывавшей «всякие безобразия и преступления».
Вообще уровень социального неравенства в Красной Армии всю войну оставался просто вопиющим. Даже командиры взводов получали дополнительный паек: масло, печенье, рыбные консервы. Высший комсостав «жировал» не только во фронтовых частях, но и на Дальнем Востоке, где до лета 1945 г. военных действий практически не велось. К примеру, командующий 25-й армией Дальневосточного фронта летом 1943 г. имел в своем распоряжении семь легковых автомашин, естественно, семь шоферов, пять поваров. У членов Военного Совета этой армии было по зри машины, потри водителя. Кроме того, начальство приказало обустрои ть конюшню, где семь коноводов ухаживали за девятью скаковыми лошадьми, ведь моцион в виде верховой езды после сытной пищи и отдыха весьма полезен! В штабах армий на Дальнем Востоке шоферами, как правило, были младшие командиры (а не рядовые солдаты), хотя в линейных частях ощущался их дефицит. А вот германские офицеры неоднократно возмущались тем, что в румынской, итальянской, венгерской армиях, в отличие от вермахта, офицерский паек по разнообразию и калорийности превосходил солдатский. Комсостав гитлеровской армии стремился жить согласно мнению фельдмаршала Э. Ром-
моля: мой личный паек, как и ассортимент продовольствия у штабистов, не должен отличаться от солдатского.
В мае 1943 г. буквально голодал Калининский фронт, в частях при арбитраже ротных политруков старшины «не глядя» делили жалкие порции ржаных сухарей. Интенданты же приторговывали мясом, беззастенчиво заменяя его американским яичным порошком (хотя это разрешалось только в исключительных случаях), овощи — подболоточной мукой. 24 мая последовал грозный приказ ГКО по Калининскому фронту за N2 3245с «О результатах проверки положения дел с питанием красноармейцев на Калининском фронте», а военный трибунал рассмотрел ряд дел на представителей высшего комсостава, разбазаривавших продукты. Лишь немногим лучше положение с обеспечением войск продовольствием, регламентированное приказом № 053, складывалось и на других фронтах, в частности на Курском выступе. В 43-й армии генерал-лейтенанта К. Д. Голубева от голода умерло 76 воинов (цифра явно занижена). Зато командарм держал для своих нужд 1—2 коровы. 3— 5 овец на шашлыки, пару свиней, сам весил 10 пудов. С нятый ранее за нераспорядительность с должности командующего 13-й армией Брянского фронта А. И. Ере-монком, он по чьей-то протекции нашел теплое местечко у генерала М. А. Пуркаева, который в боях под Сталинградом зря потерял мехкорпус генерал-майора М. Д. Соломатина. Командный пункт Голубева, находившийся за 30 км от передовой, летом 1943 г. представлял укрепленный узел площадью до 2 га, окруженный двумя рядами колючей проволоки. Целый месяц трудились два саперных батальона, чтобы построить рубленую пятистенку, коптильный заводик.
Не отставал от него командующий 39-й армией генерал-лейтенант А. Н. Зыгин, без счета забиравший себе у интендантов десятки килограммов колбас, сыров, мае-ла, сахара, заготовивший для банкетов с дамами из медсанбата и холуями 310л водки — более чем двухмесячная норма для чаепитий членов Военного Совета фронта. Не зря А. И. Еременко назвал их обжорами и обывателями, а командующего артиллерией фронта Н. М. Хлебникова (с июня 1944 г. — генерал-полковник) большим говоруном и непревзойденным хвастуном. Впрочем, Андрей Иванович и за собой имел такой грех, бахвалясь, что летом 1941 г. избил десятки командиров, одному из них разбил голову, а члена Военного Совета армии Га-ненко (бывший секретарь ЦК Компартии Белоруссии) едва не застрелил.
Вряд ли преувеличивал генерал-полковник Е. А. Щаден-ко, когда 2 августа 1942 г. писал: С. К. Тимошенко, Г. К. Жуков, С. М. Буденный ведут себя на фронте по-барски, завели по десятку лошадей для верховой езды, обзавелись холуями, а войсками руководят плохо. 14 раз перебрасывался в годы войны с одной должности на другую самодур и жуткий грубиян Г. Ф. Захаров, получивший в 1944 г„ тем не менее, звание генерала армии. Под стать ему был будущий маршал В. И. Чуйков, собственноручно застреливший под Сталинградом не одного командира за отступление без приказа с занимаемых позиций. Собственно, здесь он лишь копировал поведение командующего 1 -й армейской группой в боях на Халхин-Голе летом 1939 г. Г. К. Жукова. Как вспоминал П. Григоренко (будущий генерал-диссидент 1960—70-х гг.), командующий направил военному трибуналу 17 записок аналогичного содержания: «Трибунал. Такой-то получил от меня лично такой-то приказ. Не выполнил. Судить. Расстрелять!» Лишь прибывшая по вызову П. Григоренко комиссия из Москвы смогла спасти жизнь безвинно осужденных Г. Жуковым командиров.
