Литмир - Электронная Библиотека

– Да некогда сейчас заниматься этим, Владимир Андреевич! – еле сдерживал себя Вежинов, нервно посматривая при этом на часы, словно вопрос о введении чрезвычайного положения уже лимитируется минутами.

– Поймите же вы, – парировал Русаков, – что так нельзя поступать! Не то время, не та ситуация в стране. Своей напористостью вы все погубите. Все, чего мы достигли. Не забывайте, что мы находимся накануне подписания союзного договора, который должен восприниматься, как гарантия центра в деле перестройки всех республиканских институтов власти! И процесс этот уже пошел…

– Интересно, каким это образом мы способны «все погубить»?! – вновь ожил Банников, демонстративно пожимая плечами.

– Когда и так все давно погублено, – проворчал Вежинов.

– Наведем порядок в центре и в республиках, – продолжил генерал армии, – потом и договор подпишут. Куда они денутся, эти националы? Все, как одна, республики – в «суверенные» подались, мать их!.. Ничего, рано или поздно, всех назад в Союз загоним!

– Ну что значит «загоним», генерал? – поморщился Дробин.

– А то и значит! Заартачатся – прижмем. Кстати, все по тем же советским законам прижмем, которых пока что никто не отменял. Пора учить их, как родину любить.

* * *

Наступила минутная пауза. Русаков сделал вид, что вновь погрузился в чтение документа, но присутствующие понимали: это всего лишь дипломатический тайм-аут, генсек-президент опять тянет время. «На что надеется? – нервно переглядывались они. – Не подпишет он, подпишут за него, хотя бы тот же вице-президент, – зло кряхтели генералы. – Или же это будет коллективное решение некоего «Комитета по спасению Отечества», – решительно посапывали гражданские чины. А все вместе нетерпеливо покашливали да раздраженно переглядывались, всячески пытаясь поторопить Президента.

– Так что будем делать, Владимир Андреевич? – тоном следователя НКВД поинтересовался Вежинов, давая понять, что терпение их не безгранично. – Решимся наконец подписывать наш общий документ или опять примемся полемизировать?

– Как хотите, Игорь Семенович, но подписывать этот документ я не стану. И вообще почему этими вопросами занимаетесь вы? – обвел он всех присутствующих слегка растерянным, но все же довольно жестким взглядом.

– А кому еще заниматься?! – изумился первый заместитель председателя Госкомитета по обороне Вальяжнин. – Кто-то же должен ложиться на амбразуру.

– На какую еще «амбразуру»?! Вам что, неизвестно, что для принятия подобных решений существуют высшие органы и высшие должностные лица страны? Законно избранные, действующие на основе конституции. Без них я ни в коем случае не стану подписывать это, – пренебрежительно отодвинул он текст указа.

– Ах, ты не станешь подписывать?! – хищно ухмыльнулся генерал Банников, по-солдафонски переходя на «ты». – Мы еще должны уговаривать тебя?! К черту! В отставку! Ты ж посмотри: погубил, проср… страну, и еще сидит здесь, выкаблучивается, мать твою!..

– Генерал, генерал… – поморщился Вежинов, понимая, что перепалка зашла слишком далеко, но в то же время, по сути, поддерживая «дух и букву» требования главкома.

…И вот тут полковник Буров весь напрягся, как пес, рвущий поводок. Он ждал приказа генсек-президента или хотя бы обращения с просьбой оградить его от оскорблений. Теперь уже для него как офицера охраны, офицера армейской разведки не существовало ни высоких чинов, ни мелочных сомнений.

В глубине души полковник прекрасно понимал возмущение генералов и прочих пришлых «товарищей», которые не могли и дальше наблюдать, как на их глазах и при их преступном безучастии рушится огромная империя. Но понимал и Президента, осознающего, что вслед за «чрезвычайкой» на улицах Москвы, Киева, Вильнюса, Риги неминуемо появятся танки и десантники, а значит, воспылает гражданская война.

Ему вдруг вспомнилась недавно вычитанная в книге о последних днях Российской империи сцена отречения – где-то в поезде, на какой-то железнодорожной станции, в тупике – императора Николая II. Один из свидетелей этого «судьбоносного» акта с презрением и осуждением писал потом, что император отрекся от трона империи с таким безразличием, словно передавал командование эскадроном. Так вот, сейчас, по мнению полковника, происходило нечто подобное. Окружение генсек-президента требовало от него отречься от президентского «престола», как все от того же пресловутого «эскадрона». А потому Буров по-прежнему ждал приказа, моля при этом Господа, чтобы его так и не последовало.

– Что «генерал», что «генерал»?! – разыгрывалась тем временем на крымских берегах имперско-эскадронная драма, с главкомом Сухопутных войск в главной роли. – Нехрен ему здесь поучать нас! Пусть подает в отставку, и все тут!

– Вы… как со мной разговариваете?! Что вы тут позволяете себе? Вы… вы – знаете кто? – слегка привстал Президент. – Вы – мудаки! Вы поняли меня?! Вы – мудаки!

От неожиданности все приподнялись со своих мест и ошалело смотрели на Русакова. Что ни говори, а «мудаки» из уст генсек-президента – это было так глубоко по-русски, так любой «загадочной русской душе» понятно и доступно! И вообще – в стиле все той же, изысканно русской, «туфлей по трибуне ООН», дипломатии.

– То-ва-рищ Президент, – увещевающе начал было Вежинов, однако в этот раз перехватить инициативу хозяин резиденции ему не позволил, прекрасно понимая, что аргументы «московских товарищей» исчерпаны. Как исчерпаны и средства воздействия на него. А значит, самое время дожать путчистов, добиваясь решительного перелома в переговорах. «Вот именно, путчистов!» – ухватился Президент за это определение.

– Повторяю для тех, кто не расслышал: вы – мудаки… И разговаривать с вами на эту тему я не собираюсь. Все, не смею вас задерживать. Я намерен завтра же вернуться в Москву, и тогда уж мы рассмотрим ваши действия на заседании Политбюро, на Президиуме Верховного Совета, словом, будем делать выводы…

– Он, видите ли, намерен вернуться в Москву! – саркастически изумился Банников. – Нет, вы видели такое?! Слушай, ты… – Восстал он во весь свой громадный рост. – Ты или сейчас же напишешь заявление об уходе в отставку, или же мы тебя!..

– Полковник Буров, – даже не ужаснувшись натиску генерала, а как-то совершенно непроизвольно, в каком-то инстинктивном порыве, обратился к начальнику охраны Русаков.

– Я, товарищ Президент, – тотчас же отозвался офицер.

– Проводите товарищей до ворот резиденции.

– Это ж кого и куда «проводите»?! – громыхал басом Банников. – Что значит: «проводите»? Кого это он собирается выпроваживать?! – обратился главком за поддержкой к своим единомышленникам, стараясь игнорировать при этом порыв самого полковника. – Нам еще договорить надо, иначе какого хрена нужно было тащиться сюда из самой Москвы?!

13

Положив трубку, Корягин тяжелым взглядом прошелся по министру обороны и министру внутренних дел.

Он не торопился. Да и министры приучены были терпеливо ждать. Когда в Стране Советов советы начинает давать сам шеф КГБ, лучший совет, который можно было дать этой стране – это многотерпимо проникаться его мудростью. И министров это касалось в первую очередь.

– Если все пойдет по плану… – Корягин почему-то умолк, долго и отрешенно всматривался в какую-то запись в «еженедельнике», артистично как-то прокашливался…

«Какого черта он тянет?» – поиграл желваками маршал Карелин. По старой армейской традиции он терпеть не мог политработников и особистов. Министр обороны всегда относился к их присутствию в армии, как относятся к присутствию в обществе прокаженных: все знают, что они, эти отверженные прокаженные существуют, однако официально предпочитают ничего об этом не ведать.

– Так вот, если все пойдет по плану… по нами разработанному… Президент России сможет вернуться из Казахстана не раньше двух часов ночи.

– А без него никто никаких реальных контрмер со стороны российских республиканских властей предпринимать не сможет, – ловил его замысел министр внутренних дел Пугач.

14
{"b":"280364","o":1}