Кирилл и сам удивился тому, как ему удалось раскрутить на группенсекс тридцатипятилетнюю кастеляншу Северной башни и её подругу, примерно того же возраста, отвечавшую за гардероб графа и явившуюся в его покои для того, чтобы помочь ему хорошенько принарядить Эльзу. Их грустные, полные тоски глаза подействовали на него, как детонатор для целого вагона тротила. Обе эти дамы, почему-то, считали себя старухами и были, вдобавок, благодаря старому графу, как бы вдовами. Пожалуй, впервые в жизни он сам сделал шаг навстречу женщине, точнее сразу двум.
Действовал он в тот день, а Мириам и Софи поднялись в его кабинет в пять часов пополудни, предельно просто. Видя их тоску и чувствуя неверие в то, что такой красавец когда-либо обратит на них свое внимание, он просто встал из-за стола, рывком обнажил свой торс, разорвав жилет и рубаху, а потом набросился на них с поцелуями и страстными призывами к любви. Ох и навели же они шороху в Северной башне, трахаясь прямо на здоровенном письменном столе. В любом случае он добился того, чего хотел, превратил двух этих чопорных матрон в черных мантильях в хохочущих и визжащих от восторга вакханок и довел их, в итоге, уже в спальной, до полного изнеможения и они уснули, прильнув к его груди, словно два пушистых, уставших котенка.
Фелиция тоже, поначалу, не верила в то, что она сможет привлечь к себе внимание Кира, но стоило ей только переступить порог его спальной комнаты, куда она пришла сообщить ему о том, что его сестра уже уснула, как он сам встал ей навстречу. Но то было вчера, а сегодня, рано поутру, его любовница лежала перед ним на полу обнаженной, а его нечаянный друг стоял перед ней на коленях и хлопотал над её телом со своими кристаллами. Увидев, что его подопечный уселся в кресло, Тетюр выплюнул изо рта зеленый кристалл и приступил к своим магическим экзерсисам. Кристалл, торчавший в его рту, словно кляп, не упал на живот девушки, покрытый, не смотря на утреннюю свежесть, мелкими бисеринками пота. Он вспыхнул изумрудными лучиками, а затем загорелись яркими вспышками, словно огни электросварки, остальные кристаллы и, ожив, взлетели над телом Фелиции.
Кир на короткое мгновение увидел, что тело девушки стало прозрачным, словно вода в пруду, сделалось призрачным и нереальным, а затем снова сгустилось в материальный плотный объект. Теперь Фелиция лежала пред ним расслабленная и умиротворенная, с блаженной, счастливой улыбкой на лице, совсем такая, когда она уснула в его объятьях незадолго до рассвета. Лекарь Тетюр, делая руками пасы и пристально вглядываясь в объект своих магических манипуляций, угрюмо сказал:
- Как я и предполагал это с самого начала, моя девочка, на тебя навели порчу. Причем очень умело. Если я стану перечислять все твои болезни, милая Фелиция, ты начнешь рыдать и биться в истерике. Жить тебе оставалось лет десять, но это было бы настоящее мучение, а не жизнь. Уже через полгода ты стала бы калекой, безобразно растолстела и у тебя нача...
Из-под закрытых век Фелиции струйками потекли слезы и Кирилл резко одернул излишне говорливого лекаря:
- Ну, ты, Тетеря, хорош, болтать! Нечего пугать бедняжку! Давай, жучило, лечи её поскорей и получше.
Тот стал торопливо оправдываться:
- Да, я, что, я ничего плохого не имел ввиду. Я просто констатирую печальные факты, Кирюха. - Коснувшись рукой лба девушки, он пообещал ей - Фелиция, милая, уже через двадцать минут ты у меня будешь еще краше прежнего и я обещаю тебе, что ты и через шестьдесят лет будешь все так же прекрасна. А еще я сделаю так, что та порча, которую на тебя кто-то навел, обратится против него самого.
- Тетюр, миленький, не нужно этого делать. - Тихонько всхлипнув, попросила его девушка и сияние кристаллов тотчас стало чуть ли не вдвое ярче.
Тело Фелиции также начало светиться изнутри и изменяться прямо на глазах, становясь более стройным и сильным, обретая полную законченность линий. Её пышные бедра слегка уменьшились в объеме и сделались, словно отлитыми из серебра и гладко отшлифоваными, живот стал поджарым, а тускловатые волосы с посекшимися концами, обрели невероятную шелковистость и какой-то неописуемый синевато-фиолетовый оттенок черного цвета. Большие, красивой формы, но все же колыхающиеся при каждом шаге груди с бледно-розовыми, растянутыми сосками и вовсе превратились в такую прелесть, что у Кира тотчас загорелись ладони и пересохли губы.
В общем, точно через десять минут перед Кириллом лежала едва ли не совсем другая Фелиция. Та Фелиция, с которой он всю ночь напролет занимался сексом, тоже была отнюдь не уродиной, но теперь он видел перед собой девушку с телом богини. Правда, это была спящая богиня, так как магия Тетюра погрузила девушку в глубокий и покойный сон. Как только сияние погасло, от розового кристалла, крутившегося волчком над лоном девушки, отщепился кристаллик размером с детский мизинец и зарылся в пушистую черноту. Тетюр, быстро собирая свои медицинские стекляшки, явно, боялся к нему прикасаться и даже материнский кристалл после этой метаморфозы он брал в руки очень осторожно. Засунув кристаллы в карман камзола, маг-врачеватель облегченно вздохнул и просунул свои сильные руки с большими ладонями и длинными пальцами под спину и плечи девушки. Приподняв её над полом, он легко встал на ноги и сердито буркнул:
- Кирюха, убери с кровати грязное тряпье и постели свежие простыни. Фелиции нужно поспать хотя бы с полчасика, а нам с тобой поговорить кое о чем.
Кир заметался по спальной комнате. Через пару минут Тетюр, который глядел на девушку столь влюбленными и безумными глазами, что он уже стал беспокоиться, положил эту красавицу на кровать. Посмотрев вверх, на большое зеркало внутри балдахина, он ухмыльнулся и, быстро поцеловав алые губы девушки, спустился с небес на грешную землю. Напротив открытого настежь окна стоял небольшой круглый столик, на котором остался не съеденным ужин, накрытый на двоих и маг тотчас направился к нему. Облизнув губы он присел за стол и, притянув к себе блюдо с жареным на вертеле фазаном, быстро выломал себе ногу. Ткнув ею в сторону Кира, он сказал:
- Садись, сэр Кирюха, побазарим.
Кирилл сел в кресло и налил в два высоких серебряных кубка прекрасного, выдержанного вина. Есть подсохшую за ночь дичь ему, в предвкушении завтрака, не очень-то хотелось и он решил обойтись лишь несколькими ломтиками твердого сыра, да, парой веточек сарциссы, местной пряной травы с мясистыми лиловыми цветами и толстенькими листочками, которая так приятно хрустела на зубах и имела ни с чем не сравнимый остропряный вкус и превосходный аромат. Откусив кусочек сыра и запив его вином, он спросил:
- Что скажешь, Тетюр? Как ты мне объяснишь то, что ты похитил меня с Земли и приволок на Ильмин? Пока ты шлындрал где-то, как кот помойный, меня тут чуть не грохнул какой-то лесной козел со своими недоносками. После этого какой-то дебильный маг-недоучка, возомнив себя Зевсом, вздумал отрабатывать на мне свое мастерство, но хуже всего для меня то, что ты подписал меня завалить какого-то Черного Мага Морбрейна даже не спросим моего мнения. Что это за дела, Тетюр? На фига мне вся эта морока с чужими разборками? Сунул меня, понимаешь ли, под молотки, а сам сделал ноги. Не хорошо это, Тетюр, ох, не хорошо. За такие дела по всей форме отвечать надо.
Пока Кирилл выговаривал магу, тот, сосредоточенно кивая головой, торопливо обгладывал фазанью ногу. Как только он умолк, Тетюр тотчас отбросил кость в сторону, отломал вторую ногу и немедленно впился в неё зубами, отчего Киру пришлось ждать ответа еще минуты три. Слопав и её, он жадно выпил полбокала вина, сыто икнул и, подняв на него свои ясные, голубые глаза, нахально спросил:
- Ты, чо, братела, недоволен тем, что я тебя двинул в рыцари самого Мастера Миров? Это шо еще за гнилой базар, Кирюха, тебе что расклад не понравился? Ну, так я тогда ваще не въезжаю, какие фишки тебе выставлять. И так уже, вроде бы, круче некуда, графы, короли, принцессы, маги там всякие, ну, а бабы, бабы-то какие. Не, ты точно нюх потерял, не фига кость не рюхаешь. Давай, Киря, колись до самой жопы, тебе нравится быть рыцарем самого Мастера Миров, шастать по разным планетам и мочить всяких козлов или нет?
