Кирилл выслушал его слова без гнева. Он прекрасно понимал то, что жестокость в этом мире была нормой жизни и чтобы он не говорил магу Альберту о двух с лишним годах страданий Эльзы, все будет бессмысленно. Молча кивнув головой, он взял костяной футляр и повесил его на шею, после чего нашел в себе силы молча пожать магу Альберту руку, хотя ему больше всего хотелось заехать этому типу кулаком в глаз. Похоже, что старый мастер Майкл прекрасно понял это. Во всяком случае он сделал рукой еле заметный жест и этого мага-вредителя, словно ветром сдуло.
После этого он взял Кира под руку и повел внутрь своей крепости. Ученики магов также пригодились, они брали под уздцы коней заводили их в конюшни в то время, как симпатичные магессы, высыпавшие на улицу, приглашали лучников войти в их дом-крепость и отведать чего Бог послал. Тотчас заиграла веселая музыка, послышались громкие голоса и смех. По изумленным лицам лучников Кир понял, что такое гостеприимство магов для них было каким-то совершенно невероятным событием и они не верили своим глазам. Делать было нечего и ему действительно пришлось воссесть во главе стола.
Хотя маги и накрыли самую шикарную поляну, которую Кириллу только доводилось видеть, его тянуло обратно в замок к красотке Гретхен. Поэтому, посидев в их компании часа полтора, как только все изрядно набрались, он тихонько смылся из-за стола и пошел искать конюшню и своего Трубадура, оставив друзей на произвол судьбы. Однако, первые с кем он там столкнулся нос к носу, были Жак и маг Альберт собственной персоной, который не только подвел дезертиров к их коням, но и вывел наружу через черный ход.
В замок Кир и Жак вернулись еще засветло и практически трезвыми. Бывшего капрала интересовала его недвижимость и он тотчас помчался к Седрику Брелю, а сэр рыцарь, найдя Гретхен, попросил ее показать ему парк графа Барилона. Та оказалась превосходным гидом и первым делом показала ему небольшой уютный павильон на берегу пруда, расположенного в самом укромном уголке парка. Павильон был не заперт и в нем они обнаружили роскошную оттоманку, а потому сэр рыцарь, верный своему слову, немедленно запер дверь изнутри, заложив свой меч за круглую ручку и тотчас решил заняться куда более важным делом.
Гретхен, подобно Мари, тоже обладала отменной быстротой реакцией и когда Кир, убедившись в том, что меч надежно заклинил дверь, ведущую в эту шкатулку с единственным окном, выходящим на прудик, повернулся, то увидел что девушка уже лежит на оттоманке в заманчивой позе совершенно нагая, даже без чулок на ногах. Хотя его служба в армии и была лишена всех прелестей казарменной жизни, раздеваться он умел очень быстро и уже через каких-то пятнадцать секунд любовники ласкали друг друга.
В этом павильоне они провели несколько часов прежде, чем Гретхен не заставила его встать и одеться, чтобы отвести его в Северную башню, где для него уже был приготовлен изысканный ужин. Разумеется, ужинали они вместе с Эльзой, но после этого он отправился в библиотеку, а отнюдь не в свою спальную, чтобы показать Гретхен, сколь удобна его огромная кровать. Туда горничная отправилась одна. Любовь любовью, а о делах Кир тоже не забывал и до одиннадцати часов ночи бегло просматривал ильмианские труды по географии, астрономии, алхимии и прочим наукам.
Убедившись в том, что все они не содержат в себе ничего полезного для дела, он решил-таки отправиться в спальную и вышел на лоджию, чтобы пройти мимо спальной Эльзы и убедиться в том, что та уже спит. Подойдя к ней поближе, Кир увидел что в ней горит свет. Затаив дыхание, он двинулся вперед, совершенно забыв о том, что подглядывать в окна девушек это не красиво. Эльза сидела в кресле, поставленном возле её кровати полуобнаженной. Вернее на ней как бы был надет фиолетовый шелковый халат, но она спустила его с плеч и распахнула полы, а потому просто сидела на нем и только её руки по локоть были укрыт тонкой тканью.
Кирилл лишний раз убедился в том, что эта девушка была изумительно сложена и он невольно залюбовался ею. Эльза даже не подозревала, что он за ней наблюдает. Она погладила себя по нежным, округлым плечам, затем по гладким бедрам и, вдруг, прижала свои маленькие ладони к точеным, вздернутым и упругим грудям с нежно-розовыми, выпуклыми и набухшими, словно почки весной, сосками. Сердито потеребив руками свои груди, она, внезапно, стиснула их вместе и, приподняв свои прелести, попыталась достать до розовых сосков своим носиком. Это у неё не получилось. Тут Кирилла, будто черт толкнул в бок, и он громко крикнул в полуоткрытое окно:
- Вот видишь, малявка, у тебя сиськи еще не достают до носа, а ты еще что-то там лепечешь о любви и любовниках. - Увидев, что девушка испуганно вздрогнула он примирительно сказал - Ладно-ладно, не дрейфь, еще вырастут. Давай, Элька, оденься я сейчас войду и уложу тебя спать.
Когда он вошел в спальную, Эльза уже запахнула халат и как только он оказался внутри, спросила его чуть не плача:
- Кир, неужели я никогда не буду красивой?
Перенеся девушку на кровать, он сказал:
- Элечка, да, ты уже сейчас такая красавица, что у меня просто дух захватывает. Давай, ты будешь лежать и слушать, а я расскажу тебе историю про девушку, в которую влюбился принц и про то, как они поженились.
Вольный пересказ сказки про Золушку слушала не только Эльза, но, через приоткрытое окно, еще и Гретхен. Правда, слепая девушка, в отличие от горничной, быстро уснула, а та наоборот, не спала почти до рассвета сама и не давала заснуть Киру, но, скорее, это он не давал ей покоя. Они так и заснули крепко обнимая друг друга за четверть часа до восхода солнца и не разомкнули их вплоть до того часа, когда светило Ильмина не окрасило их тела золотистым светом. Только тогда Гретхен сделала робкую попытку выскользнуть из объятий своего ненасытного любовника, но это привело лишь к тому, что тот снова стал целовать и ласкать девушку.
Глава шестая
Утром пятого дня своего пребывания на Ильмине Кирилл проснулся оттого, что кто-то пристально смотрел на него в упор. Он резко вскочил с кровати, принял боевую стойку и оказался, в итоге, в совершенно идиотском положении, стоя голым перед Тетюром. Маг, уже успевший сменить свою толстовку на красивый дворянский камзол красновато-охристого цвета, сидел перед его кроватью в кресле заложив нога за ногу и нагло ухмылялся, глядя на обнаженную красотку Фелицию, горничную Эльзы. По его восхищенной физиономии было ясно, что он весьма доволен этим дивным зрелищем, - видом роскошного зада очередной ильмианки, оккупировавшей спальную безотказного рыцаря Мастера Миров.
Недовольно крутя головой, Кир принялся натягивать на себя портки тонкой, мягкой ткани, к которым он уже стал помаленьку привыкать. Предоставляя Тетюру возможность рассмотреть обнаженную девушку получше, он предусмотрительно отошел в сторону. Та, почувствовав, что её большая, ласковая грелка во весь рост куда-то исчезла, не открывая глаз перевернулась с одного бока на другой, открываясь магу с лучшей своей стороны, молча протягивая руку и ища ею сбежавшего из постели любовника. Глаза лысого мага так и вспыхнули от восторга и восхищения.
Ну, как раз в этом не было ничего удивительного. Фелиция была девушкой довольно высокого роста с роскошными формами при наличии тонкой талии и очень красивого, по восточному выразительного лица с пышной гривой черных, вьющихся волос. Особенно красивы были её бедра, похожие своей формой на древнегреческую амфору цвета слоновой кости, да, и груди у этой молодой ильмианки были тоже просто сногсшибательные. Парня, прильнувшего к ним, можно было оттащить от этих божественных полушарий только танковым тягачом. Фелиция сладко застонала и позвала Кира:
- Кир, радость моя, куда ты ушел? Вернись ко мне скорее, мой сладкий, мне было так хорошо с тобой.
Однако, её любовник лишь насмешливо фыркнул носом, представив себе картину своего возвращения. Девушка тотчас открыла глаза и, увидев, что на неё нагло таращится какой-то лысый широкоплечий тип, взвизгнула и спряталась за подушкой, но не полностью, а только верхней частью своего лица и им обоим были хорошо видны не только её смеющиеся губы, но и все остальное. Кирилл, решив, что все нужно расставить на свои места, веселым голосом сказал ей:
