— Если бы я мог ответить на этот вопрос, я бы, пожалуй, предъявил претензии на Нобелевскую премию.

— Понятно… Что-нибудь еще?

— Кое-что из того, что нам уже поведал в свое время Дмитрий Иванович.

— Дмитрий Иванович?

— Менделеев.

«Консультант» рассмеялся. От души, хотя и негромко.

— Ясно. Простите, туго соображаю сегодня. Продолжайте, прошу вас.

— Основы логики… Тоже по большому счету ничего для нас непонятного. Инверсию, конъюнкцию, дизъюнкцию и так далее они, похоже, понимают так же, как мы. Есть парочка белых пятен, над ними мы сейчас работаем. На этом, в общем-то, и заканчивается то, что нам удалось пока расшифровать.

— Немного…

Камнев негодующе вскинул брови, и полковник, заметив это, извиняющимся жестом поднял руки.

— Я не хотел вас обидеть или выразить какое-то недовольство. Прекрасно понимаю, что вы делаете все от вас зависящее. Просто… человек так устроен, ему всегда хочется большего. Не так ли?

— Оригинальная мысль, — язвительно пробурчал Камнев, еще не до конца отойдя от краткосрочного приступа гнева.

Помолчали.

— А что вы можете сказать о тех местах, которые остались непонятны?

— Ничего!

— ?

— Абсолютно ничего! Именно потому, что они нам совершенно непонятны. Сегодня. Но очень надеюсь, что завтра ситуация изменится.

— Что ж… Тогда до завтра! — Юрий Владимирович открыто улыбнулся и, вставая, протянул руку.

— До завтра! — Виктор Михайлович с удивлением заметил, что разговор доставил ему удовольствие.

Ничем не примечательный, не видимый с Земли невооруженным глазом желтый карлик из созвездия Персея ранее не имел собственного названия. Только номер в звездных каталогах, номер, который не смог бы указать по памяти ни один человек в мире.

Теперь эта звезда носила имя Первая. Хорошее имя. Многообещающее. Если есть Первая, значит, обязательно будут Вторая, Третья…

Но в каталоги это красивое имя попадет нескоро. Пока это тайна национального масштаба, и бог весть сколько соратников Юрия Владимировича денно и нощно стоят на страже ее, стараясь не допустить возникновения даже самой тончайшей струйки информации. Даже в виде слухов.

Конечно, шила в мешке не утаишь, особенно в наш перенасыщенный информационными технологиями век. Рано или поздно… Это понимают все. Но пусть лучше поздно, это всем еще более понятно.

Возможно, то, что содержится в послании, позволит стране сделать гигантский шаг вперед. Или даже маленький шажок — разве он будет лишним? Безусловно, затем шагнет вся планета, и это тоже замечательно. Но важно, невероятно важно, кто будет первым, кто задаст направление.

Вводный текст дешифрован, используя выражение полковника. Несколько белых пятен все же остались. Быть может, они так никогда и не будут нами поняты. Это вполне естественно, такая возможность допускалась изначально. Пожалуй, неясных мест вышло даже меньше, чем предполагалось. По крайней мере оптимистические прогнозы оказались ближе к истине, чем пессимистические.

Теперь расшифровка основной части послания шла практически без заминок. И в первые же дни стало понятно его содержание.

Инструкция. Руководство к изготовлению. Чего? А вот это не объяснялось. Никаких намеков. Пока оставалась непереведенной часть послания, оставалась и надежда, что ясность в этот вопрос все же будет внесена. Но эта надежда таяла с каждым днем…

Потерявшие листья деревья — зрелище тоскливое. Виктор Михайлович иногда думал, что называть деревья многолетними растениями неправильно. Каждое лиственное дерево в наших широтах проживает не одну, а сотни коротких жизней. Весной рождаясь и умирая осенью.

Любая смерть несет в себе мало веселого. Поэтому и грустно смотреть на дерево, еще месяц назад полное жизни, а сегодня готовящееся встретить свой конец.

В это время года ежевечерние прогулки не доставляли доктору Камневу удовольствия. Но он находился в том возрасте, когда не пренебрегают врачебными рекомендациями. Впрочем, и в более молодые годы Виктор Михайлович не считал себя умнее всех врачей.

Полчаса неспешной ходьбы по территории парка — разве это сложно? И все же маршрут выбирал таким образом, чтобы на глаза попадались по большей части хвойные деревья, которые не спешат жить и потому не замечают такие мелочи, как смена времен года.

В последние несколько дней компанию Камневу неизменно составлял Юрий Владимирович. Виктор Михайлович принимал его общество как должное, не задумываясь, хорошо это или плохо. Во время прогулки полковник расспрашивал о последних новостях в расшифровке сигнала, а в остальное время оставлял директора в покое, за редкими исключениями.

Виктор Михайлович понимал, что сегодня они идут по знакомому маршруту вместе в последний раз. Сигнал расшифрован полностью, насколько это возможно. Увы, участия в дальнейшей судьбе послания братьев по разуму профессор Камнев принимать не будет.

— Что же это все-таки может быть, а, Виктор Михайлович? — полковник бросает это как будто в сторону, словно бы не придавая вопросу значения.

— О чем это вы, Юрий Владимирович? — Тросточкой, что носит более для солидности, чем для опоры, Камнев касается веток сосны, растущей у тропинки.

— Да все о том же, профессор, все о том же, — гэбэшник благодушно улыбается. — Что нам все же предстоит собрать?

— А сборка таки состоится? — Виктор Михайлович сбрасывает маску незаинтересованного стороннего наблюдателя и с любопытством глядит на собеседника.

— Разумеется, я не имею права вам это говорить, — улыбается полковник. — Но как вы себе думали? Конечно, состоится.

— И не страшно?

— Очень страшно. Невероятно страшно, сами понимаете. Только… — За неимением тросточки Юрий Владимирович проводит по веткам рукой. — Только не собирать еще страшнее.

— Почему? — Профессор знает ответ на свой вопрос. Но все-таки спрашивает.

Полковник знает, что профессору известен ответ. Но все-таки отвечает:

— Вечных секретов не бывает, вы же понимаете. Рано или поздно…

— Понимаю.

— Да и потом… Упускать такой шанс… Нельзя! — Юрий Владимирович рубит ладонью воздух.

— Шанс на что? — с легкой ноткой язвительности в голосе спрашивает Камнев.

— На бурное развитие науки. На новые знания. На светлое будущее, наконец. Можете смеяться.

— Не буду, — профессор качает головой.

— Правильно, — полковник пожимает плечами. — И все же, вы не ответили на мой вопрос. Что там, по-вашему?

— Я не специалист в этой области… — не спеша начинает Камнев.

— А в этой области на Земле нет специалистов, — легко смеется полковник. — И вообще, в какой такой области?

— Да, — соглашается со всем сразу Виктор Михайлович. — Все-таки я думаю, это какое-то вычислительное устройство.

— Компьютер?

— Можно и так сказать.

— Можно… — Юрий Владимирович опустил голову, старательно обходя мелкие лужи. — Этого давно боялись.

— И быть может, справедливо.

— Быть может, — снова повторил полковник.

— Где будет проходить сборка, не скажете, конечно? Или сами не в курсе? — Виктор Михайлович совсем по-мальчишечьи прищурился.

— В курсе. Но, конечно, не скажу. Сообщу по секрету, я буду вести объект до самого конца… каким бы он ни был. — Полковник вдруг коротко хохотнул. — Между прочим, в качестве научного консультанта.

— Что? — Как ни старался, Камнев не смог сдержать своего удивления. И растерянности.

— Видите ли, Виктор Михайлович, — полковник чуть смутился. — Прежде чем уйти в душегубы, я успел защитить кандидатскую. По физике. Тема знаете какая была… — он запрокинул голову.

— Но вы же… — Камнев развел руками и не мог подобрать слов. — Ведь вы…

— Вы имеете в виду наши с вами беседы? — пришел на помощь Юрий Владимирович. — И мои чудовищные вопросы? Я искренне прошу у вас прощения за этот в некотором роде спектакль. Основную часть информации я брал из отчетов, но некоторые детали мне удобнее всего было уточнять именно таким образом, — полковник обезоруживающе улыбнулся.