Навстречу из шатра вышли несколько молодых девушек, неся над головами большие металлические чаши. На половине дороги они остановились и с поклоном стали ожидать людей. Димитри шёл первым и, дойдя до юных представительниц инопланетной цивилизации, тоже остановился, сделав остальным жест рукой.

Вперёд него чуть сбоку, торопливо косолапя, вышел проводник в красном, неся тот самый сосуд, с которым они встречали гостей на берегу озера. Все внимательно следили за происходящим под монотонное пение толпы. Сосуд был откупорен и лёгкий блик света упал на лицо держащего. Девушки опустили чаши и выставили их перед собой. Тогда человек в красном начал разливать по ним жидкость из сосуда. Казалось, что это расплавленный металл льётся, освещая глубоким золотом начищенные стены чаш.

Откуда-то забасил барабан, мерно погружая в низкие волны песнь сотни голосов. Девушки обернулись к прибывшим гостям, наблюдавших удивительную сцену на тропке из трав. Они вновь подняли чаши над головами и стали обходить гостей, предлагая пить.

- Неожиданный поворот, - процедил Клим.

- Кто-то, помнится, говорил об экспериментах над сознанием, - подмигнул ему Тибр.

Димитри, почесав подбородок, выставил ладонь, отказываясь от подношения. Но девушка, опустив раскосые карие глаза, смиренно стояла перед ним, не собираясь уходить. Остальные так же застыли, как статуи, и только пение толпы становилось громче, а к шуму барабана добавился высокий ясный звон колокольчиков. Из синего шатра выкатили огромное деревянное колесо. И снова, словно входя в резонанс с пением и музыкой, пронеслась волна таинственной эйфории.

- Ш-шу-ук! Шук-Шук! - неслось со всех сторон, словно лопались тысячи пузырей.

Народ, окруживший площадь с шатром принялся кланяться, всем телом приникая к земле. Они вставали и протягивали руки вверх, совершали хлопки, закатывали глаза и снова ложились.

- Мне кажется, - громко, пытаясь перекричать толпу, подал голос доктор Мазерс, - они принимают нас за богов!

Они вставали и протягивали руки вверх, совершали хлопки, закатывали глаза и снова ложились.

- Как бы они не приняли нас за жертву своим богам, - ответил Клим.

- Я не вижу признаков жертвенного культа, - заметил Мазерс и, обернувшись к африканцу Боро, спросил, - не чувствуете ли вы какие-нибудь сигналы, друг мой?

- Боро уже говорил -- они предлагают нам свет, - он пожал плечами.

-- А вы как считаете, Солоф,- обратился доктор к Димитри, - можно ли принимать свет с такой далёкой звезды?

- Вы как врач можете оценить риск. Радиация, токсин?

- Риск уже не имеет меры, господин астрогатор. А вот тайна всё ещё сильна и притягательна.

С этими словами доктор взял из украшенных самоцветами рук девушки чашу и припал к ней губами. Димитри кинулся к Максимильяну, но было уже поздно -- тот вернул чашу девушке и, причмокнув, отёр губы. На манжете его серой водолазки остались фосфоресцирующие следы.

- Вы с ума сошли, доктор, - Димитри одёрнул его за локоть.

В ответ доктор рассмеялся.

- Так и вам ничто не мешает сойти следом. О, чудесно! Напоминает альпийское молоко. Ну же, друг мой. Не расстраивайте их. Учтите, - тон доктора стал серьёзным, - мы у них в плену, и вряд ли стоит диктовать свои условия.

Всё говорило против Димитри -- Тибр, Боро и Лира уже держали чаши. Да и сам астрогатор слышал глубинный голос, понимал, что поток силён, и плыть против него значит уподобляться глупцу до последнего. Он взял чашу и, закрыв глаза от яркого света, сделал три больших глотка. Нектар оказался почти невесомым, так, что язык и нёбо практически не ощущали прикосновение жидкости.

В просторном шатре гостей ожидал накрытый стол. Что было очень кстати. В длинных плошках дымилось нечто похожее на чечевичную кашу, усыпанную свежей зеленью. За плошками на широких мясистых листьях лежали стопки свежеиспеченных лепёшек. Тут же глянцевым озерцом поблескивала тарелка мёда, белого творога и ещё несколько посудин с чем-то молочным. Следующим рядом располагались завёрнутые в обжаренный хлеб сладости, и по центру стола основным рядом высились серебряные кувшины, источавшие тонкие, но явственные нотки свежих вин.

- Так, ну вы как знаете, - Клим схлопнул ладони и потёр одна об другую, осматривая яства, - а я готов отравиться прямо здесь.

- Да бросьте вы, - сказал доктор Мазерс, усаживаясь на соломенную циновку перед столом, - если уж нас не проняло это огненное зелье, то неужто стоит бояться за наши желудки теперь.

После трапезы, прошедшей в полном молчании и в сопровождении глухих ударов далёкого барабана, шестерым гостям разлили в кубки вино. Оно оказалось аналогом самой обыкновенной виноградной браги, только привкус трав придавал пикантную нотку горчинки. В голове шумело, по телу разливалась приятная истома, пульсирующая в такт барабану.

За ширмой вдоль стен шатра были постелены матрасы, набитые травой, напоминающей по запаху мяту. Там, утомлённые долгой дорогой и ещё больше отягчённые обильной трапезой и вином, гости с Земли улеглись опочивать. Девушки, те, что предлагали им светящийся напиток, расположились у входа в шатёр и завели тихую песнь. На плавных волнах мурлычущих переливов, сознание устремлялось в сонный полёт.

Димитри ворочался во сне. Перед ним ширились звёздные бездны, из которых неслись по синим и красным волнам замысловатые узоры, надписи на чужих языках, пылающие символы. Киты и морские чудища проталкивались сквозь галактическую пыль, глотали целые миры, и били из их тел фонтаны искр. Один из китов вдруг стал принимать человеческую форму. Он приблизился к Димитри, и тот увидел перед собой Боро Кад Ума. Лицо африканца было изукрашено красками и во лбу горело колесо с восемью искривлёнными спицами. Глаза его были закрыты, и лишь губы содрогались. Димитри силой мысли заставил его говорить.

- Под землёй Феб. Брат, потерянный давным-давно. Очень давно. Когда Солнце было младенцем. Теперь они здесь. Под землёй брат Феба! Брат. Я вижу девушку в хрустальном пузыре!

В сон вторглось ощущение яви. Димитри словно бы лежал на матрасе в шатре, и не мог пошевелить ни одним мускулом. Только глаза его были открыты. И он видел ими африканца Боро, что не спал, а сидел на своей циновке, обращённый к нему. Его толстые губы шевелились, обнажая белые крепкие зубы, а глаза были закрыты. Он покачивался, находясь в трансе.

- Мы прилетели сюда очень давно. Но теперь Солнце выросло. Очень давно прилетел брат.

Сказав это, он открыл глаза и дико поглядел на Димитри, напрягшись и подавшись вперёд. И вдруг поволоку дрёмы рассёк истошный крик.

- Ло-дун! Ло-дун!

Димитри вскочил. В шатёр вбежали люди в синих одеждах. Они отчаянно жестикулировали и взывали к спящим. Те повскакивали, разбуженные не столько криками, сколько раздавшимися вслед за ними грохотом и треском. Земля заходила ходуном, а из-под откинутых полотнищ в шатёр снаружи ворвались клубы пыли.

- Оружие!

Как только раздалась команда, противоположную стену шатра распороло огромное сверкающее лезвие -- от макушки до земли. Нечто исполинское рвануло обрывки ткани, и вот уже только каркас, там и тут обмотанный трепещущей материей, остался от величавого шатра. А в клубах пыли, освещённой восходящим над горами светилом, бесновался хаос.

Всюду метались маленькие люди в синих и зелёных туниках, кричали и растаскивали мотки верёвок, тюки, пытались усмирить рвущихся животных, похожих на лошадей или кенгуру, или же на неких ящеров -- в пыли разобрать было невозможно. Это была даже не пыль, а гранитное крошево и комья песка. Отдельные камни свистели в воздухе, пронзая его с неимоверной скоростью. По земле расползались трещины.

Но удивительно было то, что всё чаще из-за вихрящихся потоков каменной крошки блестели рассекающие их лезвия. Они расходились смертоносным веером из единой точки. Откуда именно -- видно не было. Но когда очередное лезвие достигло каменной глыбы неподалёку от их шатра, Димитри почувствовал капли воды на лице. Лезвие было струёй воды, пущенной под колоссальным давлением. Струя резала скалы! Он увидел, как одна из струй метнулась над землёй и смела десяток человек. Они рухнули, рассечённые надвое. Струя справилась с этим, как нож с топлёным маслом.