Тем не менее, относительно проблемы зарплат и рабочего времени Амабль Лагань, занимая должность исполнительного агента Административного Совета, в течение долгого времени оставался непреклонным и хотел строго следовать распоряжениям Административного Совета, во главе которого находились генерал Себэ (Sebert), контр-адмирал Але (Flallez), граф Арман Пуарье дё Нарсэ (Armand Poirier de Narcay), Жуэ-Пастрэ (Jouet-Pastre).... Но оказываясь между рабочими и хозяевами, Лагань в итоге выбирал решение, оптимальное для скорейшего выполнения заказов, то есть оставался с нуждами рабочих.

В лучшие годы, когда работы было достаточно, рабочий день варьировался от 12 до 15 часов и тогда зарплата позволяла семьям существовать. Дети 10-12 лет допускались на верфи, но их рабочий день не превышал 8 часов. Подростки от 12 до 16 лет могли использоваться не более 12 часов в день. Женщины допускались только в качестве уборщиц-мойщиц.

В целом, трудящиеся верфей и даже Арсенала Тулона, получали ещё меньше и жили бедно. Способ расчёта зарплат отличался большим разнообразием, руководство устанавливало различия между разными мастерскими и более или менее хорошо оплачиваемыми профессиями. Таким образом преследовался принцип разделения рабочих. Зарплаты варьировались, низшие от 1 до 4 франков в день, высшие от 3 до 7 франков. Ученики получали от 60 сантимов до 2 франков 25 сантимов в день.

А рабочий день длился 11-12 часов!

У рабочих семей, живших зачастую в лачугах без отопления и проточной воды, а мясо раз в неделю отведывал только глава семьи. Получающие наиболее низкие зарплаты ограничивали себя во всем. Три маленькие отбивные стоили 20 су (1 франк), 25-литровый бочонок вина стоил 5 франков, костюм 65 франков, ежегодная сумма за арендную плату жилья в среднем была равна 100 франков. Домашние хозяйки должны были поистине творить чудеса, чтобы обеспечить существование семьи.

Как только объём заказов шёл на спад, рабочих просили оставаться на местах ещё некоторое время или переводили на сокращённую рабочую неделю: два или три дня в неделю. Они не увольнялись и должны были находиться в распоряжении руководства. Говорили, что они были на прогулке.

Поскольку семьи надо было кормить, рабочие уходили в деревенские фермы назойливо проситься на полевые работы. Они копали, пололи, собирали виноград, собирали по расценкам сельскохозяйственных рабочих, которые были ниже, чем расценки на верфях. Другие браконьерствовали, собирали валежник, грибы; словом, всё то съедобное, которое дарили лес и поля. Иные на побережье подстерегали осьминогов и каракатиц, вылавливали мелкую рыбу.

В 1870-1872 годах F.C.M. попало в затруднительное положение. Тем не менее, 1872 год для верфей оказался замечательным годом, так как Лагань, ревностный католик, стал Директором F.C.M. С согласия Административного Совета предприятия, он пригласил в Ля Сэйн монахинь ордена Сэн-Венсан дё Поль чтобы заботиться о пострадавших и раненных рабочих. Тремя годами позже, он занялся их размещением в квартале Босье, где построил приют для девочек. Монахини занимались своими воспитанницами и в то же время окружали заботой рабочих. В течение многих лет они безплатно служили семьям даже на дому, организовали рукодельную мастерскую. Их служение заслуживает того, чтобы быть отмеченным.

После падения Парижской коммуны и массовых убийств были запрещены малейшие забастовки, а префекты получили безжалостные инструкции с целью пресекать всякую демонстрацию недовольства рабочего класса. Несмотря на все меры устрашения и принуждения, Лагань столкнулся с критической ситуацией, когда рабочие "Форж э Шантье" всё своё недовольство низкими зарплатами и способами их начисления вылили в забастовку 9-27 июня 1872 года. Хотя профсоюзной организации тогда ещё не было, за этими лозунгами последовали 527 человек забастовщиков из 1320 общего числа рабочих. Административный Совет требовал до 31 декабря 1872 года сдать пять судов, и рабочим это прекрасно было известно, поэтому директор предпочёл оплатить как отработанные до дня начала забастовки дни, так и сами забастовочные дни в полном объёме.

Что можно было сделать ради увеличения производительности?

В это время получила распространение система сдельной оплаты труда, которую можно определить как вознаграждение, способное стимулировать работу, увеличить производительность благодаря распределению труда по рабочим бригадам, специализации деятельности, приводящей к упрощению и нормализации работы.

Существовало базовое время выработки каждой детали, которую надо сделать, и её цена была фиксированной. Для увеличения прибыли было совсем не сложно сокращать базовое время. Значит, мастера и рабочие должны были договориться о цене каждой работы.

Последствия этой системы сдельной оплаты были многократны: рабочий терял контроль за своим временем работы; мастер не был больше надзирателем, но становился распределителем соревнования между бригадами; сдельная оплата труда создавала конкуренцию между рабочими, когда сумма повышалась иногда до 10 франков в час. Кроме того, мастера были обязаны подсчитывать с большой точностью выработку, произведённую каждым из рабочих в журнале, называемом "журнал сдельной оплаты". Эти сложности следовали из бесконечных споров и из зависти между рабочими. Объединение предпринимателей, конечно, преследовало свои цели: понижение количества, уменьшение распределённой общей суммы заработной платы, рост дисциплины.

Были и другие причины для недовольства. Рабочие не допускали, чтобы объединение предпринимателей фиксировало цену работы, а особенно сумму прибыли рабочего в одностороннем порядке. Они также восставали против обыкновения выплачивать только две трети зарплаты, остаток служил гарантией для Общества, что работы будут действительно выполнены. Рабочие с полным правом протестовали также против задержки в выплате зарплат и остатка. А между тем, закон, по-прежнему, не разрешал им организовываться в профсоюзы. Только после 1884 года они смогли это сделать без опасности наказания.

Обременённый одновременно работой и увеличивающейся ответственностью, Лагань всё чаще подумывал о том, чтобы передать часть своих обязанностей инженеру Фурнье (Fournier), наиболее старому из своих сотрудников. После 1900 года он останется в должности ещё в течение двух лет, затем окончательно оставит руководство, отдав директорское кресло инженеру Рэмбо (Rimbaud). Ему предложили место администратора Общества, оставшееся вакантным после кончины Бергас (Bergasse), и инспектора Учреждений Юго-востока. Но каждый раз, когда на предприятии возникали деликатные проблемы технического порядка, звали его.

Удалившись в своё имение Ля Кокет в окрестностях Тулона, он следил за преобразованиями и различными работами, происходившими на предприятии, которым он руководил 25 лет.

В 1905 году во время пребывания вместе с семьёй в Париже, он заболел бронхопневмонией, от которой так и не смог окончательно излечиться. 1 января 1910 года, его состояние здоровья внезапно ухудшилось и 9 января его не стало. На грандиозные похороны, проходившие в Тулоне, собрались тысячи и тысячи людей. Смешались флаги F.C.M., городских обществ, муниципалитета. Люди без различия социального положения пришли отдать должное этому знаменитому человеку, его изобретательному таланту, который на высочайший уровень поднял труды инженеров, техников, рабочих, а следовательно величие Франции.

Пожалуй, самыми спорными среди всех вопросов, возникавших во время строительства, были вопросы, связанные с артиллерийской частью. Они начались ещё до подписания контракта и сопровождали корабль на протяжении всех пяти лет строительства. Это и неудивительно, поскольку на броненосце многие новшества впервые воплощались в металле, а кроме того, французским конструкторам не всегда удавалось своевременно перенимать достижения конструкторов других стран в области артиллерии, бронирования, электротехники и т.д.