Механизм горизонтального наведения был изменён так же, как механизм 30- и 27-см башен и расположен идентично. Двигатели исчисляются из расчёта общего поворота на 180° за 35 секунд. Их общая мощность для каждой башни около 5 л.с.

Элеватор состоит, как предусматривает контракт, из одной нории, но мы подвергли положение этого механизма изменению, которое, кажется, сможет облегчить манипуляцию с заряжанием орудий. Вместо того, чтобы выкладывать патроны на платформу башни, откуда надо было бы их поднимать вручную, чтобы вставить в ствол орудия, мы добились того, что механизм подачи сам выкладывает патроны на горизонтальный стол, размещённый позади орудий на высоте затвора.

Впрочем, мы считаем, если наш чертёж одобрен, немедленно отдать в производство одну из этих норий и приступить к её монтажу на земле, чтобы добиться её хорошего функционирования. В этих условиях опыт нам покажет, какие частные изменения требуется привнести в конструкцию нории для обезпечения её наилучшей службы".

Словом, Лагань словно бы уведомлял Дирекцию артиллерии, что "Форж э Шантье" прекрасно самостоятельно справится с артиллерийской частью.

Тем временем, предметом длительных обсуждений становилось расположение в корпусе больших башен. Вопрос о совершенстве башен тяжелой артиллерии поднял 10 марта 1892 года Генеральный инспектор Кораблестроения Песшар д’Амбли (Peschart d’ Ambly).

Вспомним, что инженер Лагань запланировал совсем отменить гидравлический пресс, расположенный в нижней части поданной трубы. В записке, составленной для Дирекции Материала, он уточнял свою точку зрения по этому вопросу. Эта записка, несмотря на свой довольно специфический характер, заслуживает, на наш взгляд, подробного цитирования, так как решение, предложенное в ней инженером Лагань, получит своё подтверждение десятью годами позже в решениях Эмиля Бертэн в проекте броненосного крейсера "Жана д"Арк".

"Из замечаний, представленных господину Лагань по установке 30-см и 27-см артиллерии "Жорегибери", следует, что общество "Форж э Шантье дё ля Медитэранэ" полагалось в своей системе башен только на прочность короны горизонтальных катков, призванной выдерживать одновременно вес башни и тенденцию к опрокидыванию, вызванную стрельбой.

Записка от 6 февраля 1892 года на первый план выдвигает недостаточность сопротивления к опрокидыванию или к изгибанию, к которому склонны башенная платформа и вертикальный штырь. Согласно этой точке зрения, система башни приближается к системе "Марсо", где противодействие стрельбе, а равно платформе и орудию, возложено на такую же корону катков.

В этих условиях, кажется вероятным, что, в связи с незначительным диаметром, который представляет собой корона катков на "Жорегибери", по сравнению с таковой же на "Марсо" (для 30-см башен 3,2 м вместо 5,5 м на "Марсо"), нагрузка, несомая этими катками во время стрельбы, будет значительной и она, мне кажется, должна рассматриваться вне габаритов системы подкрепления, существующей под этой короной.

Так как кажется невозможным увеличивать диаметр корон горизонтальных катков "Жорегибери", я думаю, что следует, ради уменьшения нагрузки на эти катки:

1. Нижнюю часть штыря башни опереть на башмак пресса, который Общество дё ля Медитэранэ просило отменить. Этот механизм позволит поддержать часть веса башни во время стрельбы. Следовало желать кроме того, хотя, это не было предусмотрено контрактом, чтобы пресс был довольно мощным для того, чтобы при необходимости могли поднять башню для регулярного осмотра катков.

2. Увеличить насколько возможно диаметр штыревой колонны в его соединении с платформой и придать ему достаточно прочности, чтобы он смог уравновесить значительную часть момента опрокидывания, вызванного стрельбой. Мсьё Лагань, с которым я имел возможность разговаривать по этому поводу, соглашается вновь рассмотреть чертежи башен "Жорегибери", чтобы привнести туда изменения согласно этим воззрениям".

22 июля 1892 г. Лагань в четырёхстраничной записке перечислил изменения, сделанные в чертежах, в качестве ответа пожеланиям генерального инспектора Песшар д’ Амбли.

В начале осени неожиданно выяснилось, что в связи с принятием на вооружение удлинённых зарядов для 27- и 30-см орудий встал вопрос с переделкой уже сделанного: требовались переработка элеваторов и перекомпоновка башен. Письмо верфей Ля Сэн, направленное инженеру Опэн 6 сентября 1892 г., ссылается на решение, которое приняла Дирекция Артиллерии, а именно, удлинить соответственно на 147 и 137 мм длину 30- и 27-см зарядных картузов:

"Это удлинение больше не позволяет нам придерживаться уже рассмотренного устройства элеваторов, несмотря на увеличение диаметра штыревых труб, мотивированное первым изменением длины зарядных картузов, которое Флот только что одобрил.

Так как дальше невозможно увеличивать этот диаметр, мы вынуждены начать новую разработку этих элеваторов, что, ввиду затруднений, обязательно отнимет довольно длительное время, которое будет полностью потеряно для изготовления механизма зарядников...".

Мы вскрыли лишь малую часть проблем, возникавших в ходе строительства "Жорегибери", так как обо всех рассказать просто невозможно. Много вопросов вызывали расположение якорей, якорного устройства, кранов для обслуживания шлюпок и т.д. и т.п.

Тем не менее, к осени 1893 года работы по корпусу продвинулись настолько, что на 30 ноября был назначен спуск корабля на воду. Но этот срок, как только стало известно о предстоящем с 13 по 30 октября пребывании русских моряков в Тулоне, перестал устраивать верфь. Письмом, датированном 9 сентября, Лагань просил руководство флота передвинуть дату поближе к 20 октября, чтобы русские моряки смогли присутствовать на церемонии.

Напомним, что на октябрь пришёлся визит в Тулон русской эскадры под командованием контр-адмирала Ф.К. Авелана, состоящей из флагманского броненосца "Император Николай I", крейсеров "Память Азова", "Адмирал Нахимов", "Рында" и канонерской лодки "Терец". Именно 27 октября 1893 года и состоялся спуск на воду этого прекрасного броненосца.

С утра к верфям начали стягиваться сотни больших и малых пароходов, расцвеченных сигнальными флагами, буксиров, катеров, яхт, рыбацких и прогулочных лодок, яликов, причём на каждом из них реял гигантский французский флаг. Видно было, как на стоящем ближе всех к стапелю пароходе "Океан" зрители для лучшего обзора заняли места на вантах и даже на штагах. Погода благоприятствовала торжествам, было тепло и солнечно.

На официальных трибунах находились высокопоставленные лица: представители муниципалитета, штаб-офицеры со сверкающими галунами, адмиралы, украшенные белыми султанами. С мундирами перемешались фраки и изысканные туалеты дам. Можно было заметить специальное оформление трибун знамёнами и драпировками франко-русских цветов. Что же касается самого броненосца, то корпус, за исключением фальшборта в корме, был готов полностью. На месте находились тиковая подкладка под броню, оба четырёхлопастных винта и руль, но надстройки отсутствовали.

Корпус "Жорегибери" во время спуска на воду. 27 октября 1893 г.

К двум часам пополудни под овации зрителей прибыли офицеры русской эскадры, в то время как орудийный салют эскадры возвещал о прибытии президента Сади Карно. Президент Республики был встречен на пристани перед Ратушей мэром Сатюрнен Фабр (Saturnin Fabre), в сопровождении муниципального совета, гражданских и флотских представителей.

Внушительный президентский кортеж направился к кварталу Луны - месту, где на стапеле возвышался корпус броненосца, украшенного ввиду торжества несколькими сотнями флажков. Все население района и окрестностей, собравшееся на тротуарах скандировало: "Вив Сади Карно! Вив ля Рэпюблик!" У входа на трибуны Президента Республики встречал президент Совета администрации F.C.M. Жуэ-Пастрэ (Jouet- Pastre), в окружении своих сотрудников: генерала Сэбэр (Sebert), инженеров Видман (Widmann), Берье- Фонтэн (Berrier-Fontaine), Кофэ (Kauffer), Канэ (Canet), Кярье (Carie), виновника торжества директора верфей Лагань и других...