Мария. Наташка, отпусти плащ! Весь плащ на себя перетянула! А, ладно, не раскиснем, не сахарные! (Выбегает на открытое место.)

Луша (выбегает из-под ракит). Дождь, дождь, на дедову пшеницу, на бабкин лен, лей ведром!..

Иван Гаврилович. Благодать! Вот они, миллионы, с неба падают! Сто сот стоит в эту пору дождь!

Дождь — тише.

Ксюша. Что, уже и кончился?

Иван Гаврилович. Маленький кончился, большой начнется. Вон какая туча еще заходит!

Ксюша. А ветер какой холодный! Озябла! Мари я. Давно ли от жары страдали.

Наталья (запевает).

Опять — ливень. Сильные удары грома.

Занавес.

Дом Насти Колосовой. Декорации повернуты так, что видны и часть крыльца, и палисадник, кусты сирени под окнами. Намечена стена, перегораживающая внутренность дома как бы на две комнаты, горницу и прихожую. Две двери: из прихожей — в сени и из горницы — на кухню. В горнице: письменный стол, книжный шкаф, полки с принадлежностями агролаборатории — колбами, воронками и т. п. На стенах в прихожей и горнице снопы (образцы урожая), фотографии, диаграммы, монтажи, побывавшие в свое время на выставках в области и Москве. Крупные, бросающиеся в глаза надписи: «Мастер высоких урожаев Анастасия Колосова», «Наука и стахановский труд», «Достижения Анастасии Колосовой — всем колхозам!». Есть и плакат с большим портретом самой Колосовой. На диаграммах разные даты: 1939 год, 1940, 1945, 1946. У стены, разделяющей прихожую с горницей, — диван, тумбочка с графином и столик секретаря Любы. На столике Любы — телефон. Между первым и вторым действиями прошло три месяца. Колосова собрала высокий урожай, позволяющий ей надеяться на получение звания Героя Социалистического Труда. Воскресенье. Утро. Люба разбирает за своим столиком почту. В окно заглядывают Дуня и Фрося. Дуня — с баяном.

Фрося. Трудится. И в воскресенье — работа… Люба! Идем гулять с нами.

Люба. Да, гулять… Видите, сколько писем. Сейчас будем с Настасьей Никитишной ответы писать.

Дуня. Ну, трудись, трудись… А нам сегодня — отдыхать! Уборку кончили!..

Девушки отходят от окна. С минуту слышен удаляющийся баян… Люба, вздохнув, принимается за письма. Со двора входит Настя с ворохом чистого белья на плече, уносит белье на кухню, возвращается в горницу.

Настя. Опять — гора писем. (Садится за стол.) Нехорошо так долго не отвечать, люди ждут… А что делать? С поля придешь — и постирать надо, и чего-нибудь горяченького сготовить, устанешь, спать хочется… Ну, ничего, скоро осень придет, будем с тобой вечерами сидеть, отвечать… Пишут, пишут… Из Белоруссии… Из Саратовской области. (Разбирает письма). Это что? Не по-русски написано. На!

Люба (подходит). Это из Болгарии, тетя Настя, я уже разобрала. Одна вдова пишет. «Драги другари…» У них в деревне поделили помещичью землю и тридцать хозяев организовали кооператив, колхоз по-нашему. Читала о ваших урожаях в журнале и слушала но радио. Спрашивает… Ну, тут она много вопросов задает вам… У них буквы, как русские, и слов много схожих…

Настя. Надо помочь болгарке… Кем она там? Председателем?

Люба. Бригадиром. У них две женщины работают бригадирами.

Настя. То — дело! Напишем ей, что у нас так говорят: где баба бригадир, там мужикам и покурить некогда… Ох, молоко ушло! (Уходит на кухню.)

Люба. Вот еще вашу статью просят.

Настя (из кухни). Еще статью? (Входит.) Да когда же мне их писать?..

Люба. Как станете Героем — еще больше будут вас тревожить.

Настя (со смехом). Сама того боюсь!

Люба. А все же от заслуженного не откажетесь?.. Все документы по вашему награждению счетовод отвез позавчера в район. В двух экземплярах, как положено. Один в Москву пошлют… А Федосья Голубова опять спорила в правлении с Шавровым из-за вас. Недостойна, она, говорит, награды. Отвернулась от нас, о колхозе не болеет. Страшно даже в хату к ней зайти, секретаршу завела — это про меня.

Настя. Завела, да. Не из ее кармана плачу тебе, от своих трудодней отрываю. А кто же мне будет помогать? (Указывает на кучу писем.) Хотела бы я посмотреть, какой она была бы на моем месте!.. Ну давай, что еще у тебя?

Люба. Вот пригласительные билеты вам. (Читает.) «Анастасии Никитичне Колосовой, члену комитета по проведению юбилея сельскохозяйственного института имени Костычева…» На расширенное заседание комитета, на шестнадцатое. «Члену жюри областного смотра художественной самодеятельности…» В помещении драмтеатра. Тоже шестнадцатого. Смотр самодеятельности. Эх, я бы поехала за вас!.. «Знатному мастеру урожая А. Н. Колосовой…» Гостевой билет на открытие выставки местпрома. Ну, это такое, можно и не ехать… Из облисполкома, на сессию, семнадцатого, к десяти утра. Явка обязательна… Еще вот: «Члену шефского совета…» — не пойму, под копирку напечатано, неразборчиво. На семнадцатое, в район.

Настя. Сразу — в десять мест? Да что же мне — разорваться? Или они хотят, чтоб я больше не пахала и не сеяла?..

Входит Степан Агеев, при всех медалях, под хмельком. Люба, забрав письма, садится за свой столик.

Степан. Привет героиням колхозных полей!

Настя. Здравствуй.

Степан (садится). С чего начинать?

Настя. А не знаю, по каким делам пришел. Начинай с главного, только покороче.

Степан. Куда спешить? Может, мне желательно все двадцать четыре часа просидеть вот так с тобою?.. Эх, Настя! Когда тебя можно застать одну? И в поле ты с людьми, и тут (оглядывается на Любу) — дела.

Люба, продолжая разбирать письма, вопросительно взглядывает на Настю: не мешает ли она, может быть, ей уйти? Настя делает ей знак: «Сиди!»

Настя. Ты, кажется, выпил? Может, в другой раз зайдешь?

Степан. И в другой раз выпью!.. Настя! Ты говорила: остепенись, подыщи себе работу. Знаешь, какую работенку отхватил?

Настя. Слыхала. Что-то вроде утильсырья?

Степан. Какое утильсырье! Посмотри документы. Уполномоченный областной конторы «Автодизельремснабсбыт». На пять районов. По заготовке пищепродуктов.

Настя. О-о!.. Автодизель… А почему же — по заготовке пищепродуктов?

Степан. Для них. Поняла? Снабсбыт!.. У них на складах только птичьего молока нет. Легковую машину по частям можно собрать. Себе бы взял — автоинспекция прав не даст. А тебе дадут. Ты Героем будешь, тебе по районам надо ездить, выступать… Эх, Настя! Счастья своего не понимаешь! Да я бы для тебя — всё! Из-под земли бы достал!..

Настя (отдавая документы). Ты знал моего мужа?

Степан. Дмитрия Романыча? Как же!

Настя. Дмитрия Романыча…

Степан. Беспокойный был мужчина. (Жест — щелчок по галстуку.) Вроде меня.

Настя. А, помолчи!.. Может, ему хотелось Дворцы Советов в городах строить! Рубаху, бывало, рвет на себе: «Почему меня, Настёнка, не учили?..» Лучший мастер был на весь район. Какие мельницы строил! А как пять дворов подряд сгорело у нас — кто за месяц людям новые дома поставил? Ненасытные руки. Все мало работы было ему. Тебе этого не понять… И зачем я это тебе рассказываю?