Нюрка. Кончили? А то чьи люди работают? (Показывает вдаль.)
Мусий Петрович. Люди? Мои люди. То они сверх плана сеют.
Первая девушка. Ой, пойдем, диду, перемеряем!
Вторая девушка. Плохо наше дело, Нюрка! Пропало знамя…
Андрий. А говорил вчера — восемь гектаров осталось?
Мусий Петрович. Сбрехал, Андрий Степанович. Согрешил на старости лет.
Андрий. Усыплял бдительность противника?
Мусий Петрович. Эге, напускал туману, чтоб эти сороки не пронюхали, что кончаем.
Первая девушка. Нечестно, диду!
Мусий Петрович. Эх вы, первая бригада! Названием только первая!
Нюрка. Ничего, диду Мусий. Еще посмотрим. Еще пропашные впереди.
Мусий Петрович. Чтоб я им поддался — да никогда! Я ж тебе говорил, Андрий Степанович: старый конь борозды не испортит.
Нюрка. Ну, довольно, расхвастались… Так что будем делать, девчата? Назад ехать? (Одной из девушек.) Санька! Сколько у нас ячменя осталось? До вечера высеем? Андрий Степанович! Можно тут загон отмерить?.. (Кричит поехавшим на коровах.) Эй, девчата! (Свистит.) Стой! Заворачивайте сюда! (Девчатам.) Посеем и мы сверх плана, в фонд Красной Армии. А?
Первая девушка. Да уж от них не отстанем.
Нюрка (за сцену). Загоняйте отсюда все плуги в одну борозду, вон на тот кустик. А ты, Санька, налаживай сеялку.
Мусий Петрович. Не так, не так, Нюрка! Нельзя пахать на гору. Пойдет дождь, и вся вода стечет по бороздам. Надо так, поперек косогора. Эх вы, пахари!
Нюрка. Ну, хватит вам, диду Мусий, не дразните, а то заплачу. Тут так хотелось на первой посевной прославиться!..
Первая девушка. Мы и чехол сшили для того знамени от дождя, чтоб брать его с собой в поле…
Андрий. Дид Мусий поставит его у себя на высоком кургане, и вам будет видно.
Вторая девушка. Говорили тебе, Нюрка: пошли кого-нибудь к ним в разведку, чтоб в точности узнать, когда они кончать собираются. Мы бы и домой не пошли, ночью бы досеяли. Ночь была такая месячная.
Нюрка. Говорили, говорили!.. У тебя мать во второй бригаде работает, не могла у матери выпытать. (Плачет.)
Мусий Петрович. Верно — плачет! Перегнули немножко, Андрий Степанович!.. Вот так всегда: пошумят, покричат — и в слезы. Морока с ними!.. Ну, пойдемте, девчата! Не падай духом, Нюрка! Сама же говоришь — еще пропашные впереди. Пошли! Помогу вам обойти загон. Как шнуром отобьем! Пойдем, Максим, с нами. Станешь за маяка посреди загона, на тебя будем держать направление. Здоровый маяк, далеко видно! (Уходит с девчатами и Максимом.)
Андрий (уходящим). Работать до темноты, а потом сюда все собирайтесь. Проведем митинг, и будете заступать по очереди в почетный караул.
Подходят Катерина, Вера, Марфа с сыном, Павел.
Кончили ранние колосовые, Павло Тимофеевич.
Павел. А нам подарок к Первому мая — четыре новых трактора получили. С Алтайского завода. Вон откуда идут машины к вам на Украину!
Андрий. И трактора гудят, и коровы мычат, и лопатами землю копаем — такой посевной на моей памяти еще не было.
Марфа. Не было, не было такого… Ой, болят рученьки-ноженьки! (Садится на землю.)
Павел. Здесь будет митинг?
Андрий. Здесь. Кость Романович обещал приехать.
Катерина (Павлу). Вот в этой балке расстреляли девчат… И пятеро бойцов тут лежат. Освободители наши… И Михайло Стеблицкий.
Павел (отводит Андрия в сторону, приглашает взглядом и Катерину подойти к ним). Андрий Степанович! Почему ты в тракторной бригаде одной только Бабичевой сказал, чтоб пришла сюда в почетный караул? Там еще есть достойные.
Андрий. Кто?
Павел. Первая ударница — Гаша Пономаренко. Незнакомую машину освоила, трофейную. Одна, без напарника, вспахала за посевную больше всех.
Андрий. Она и до войны была хорошая трактористка. Я помню.
Павел. Обиделась она на тебя. У нее сестра здесь лежит…
Андрий. Знаю. А что делать? Вот давай посоветуемся… Если по работе ее ценить, то, конечно, заслуживает…
Павел. А в чем же дело?
Андрий. Муж ее — дезертир. Замаранная семья.
Катерина. Кто вам говорил?
Андрий. Да рассказывали люди…
Катерина. Не тех людей вы спрашивали, Андрий Степанович. Видно, тех спросили, которые, может, даже радуются, когда заметят на человеке пятнышко.
Андрий. Не знаю, я здесь не был тогда. Но это же правда, Катерина, что Митька от своей части отстал, когда мы отступали, и тут при немцах занимался хозяйством, крупорушку завел? Люди головы лишались, а он богатеть собирался. Так?
Катерина. Так… Когда Красная Армия вернулась, его расстрелять хотели, а потом взяли опять в солдаты.
Павел. Это она мне рассказывала.
Катерина. По мужу ее не суди, Андрий Степанович. Я знаю, как они жили. Она была стахановкой, а он ее премии пропивал да ревновал к трактористам. Все ходил вокруг вагончика, подслушивал, с кем она разговаривает… Она, может, и сама не рада была ему, когда он вернулся. Но все-таки муж, дети от него, жалко.
Павел. А как она раненых спасла?
Катерина. Двух раненых красноармейцев выходила. В клуне прятала под соломой, кормила, перевязывала. И Митька не знал. Потом баба Галька вывела их к партизанам…
Андрий. О раненых я не слыхал…
Катерина. Я же и говорю — не тех людей спрашивали… Опорочить ее не трудно, да трудно будет потом ей жить.
Павел. Если к ней тут такое отношение, я ее пошлю в другой колхоз.
Андрий (долго молчит). Прибавили проклятые фрицы работенки председателям колхозов. Кто как прожил без нас это время — и это все надо теперь разобрать… Где она? В бригаде?
Павел. Там.
Андрий. Ну иди за нею, зови ее. Вон уже знамя несут.
Павел уходит. К Андрию подходят Нюрка и девушка из ее бригады.
Ну что? Обошли загон?
Нюрка. Пашут. Кончат к вечеру…
Девушка (смотрит на дорогу). Знамя несут.
Нюрка (оборачивается). Уже?.. Здесь будете вручать?.. А знамя какое дорогое! Старое знамя… (Умоляюще). Дядя Андрий! Вы бы качество посмотрели. Ни одного огреха. Углы все распахали. По-над дорогами прошли сеялкой поперек. И на сколько мы там отстали от дида Мусия — на один день!
Андрий. Сегодня, Нюра, не будем вручать знамя никому. Подождем до полного окончания посевной. Управитесь со всеми культурами, тогда уж подведем итоги.
Нюрка. Да? Ну тогда мы нагоним свое! Санька, слышишь? Еще потягаемся со второй бригадой. Беги, скажи девчатам. А то расхлюпались все. Одной рукой коров погоняют, другой слезы утирают.
Андрий. С бригадира пример взяли.
Нюрка. Это я дома такая слабая на сердце стала. Свои люди — и поймут, и пожалеют. А в Неметчине, верите, дядя Андрий, как было тяжело, а не плакала. Там над моими слезами только посмеялись бы.
Андрий. Не вспоминай ту Неметчину сегодня, будь она проклята. Смотри вон — поля зеленеют. Наши поля. А солнце какое красное… Как там на фронте бойцы наши встретят Первое мая? Какие города еще возьмут?..
Нюрка. И рада бы не вспоминать, да подружки мои там остались… На ветер заря горит… А может, к дождю.
Андрий. К дождю, к дождю. К урожаю!..
Затемнение.
Картина пятая
Через минуту, когда загорается опять свет, на сцене те же декорации. Вокруг памятника и на переднем плане много колхозников. Луна и фонарь освещают развернутое под обелиском красное знамя.
