— Любой шеф-повар может совершить оплошность.

Старый человек вздернул подбородок, его рот сжался и превратился в щель на мятом пергаменте его лица.

— Но не великий кулинар Юкиси Канагава.

Дэн попытался начать атаку с другой стороны.

— Когда две официантки вошли в зал в первый раз, это вызвало всеобщее восхищение. Но не со стороны мистера Ацуи. Я не мог не обратить внимания на некоторую… горечь.

— Вы очень наблюдательны, мистер Форрест, — заметил Танака с улыбкой, приоткрывшей верх его желтых, как слоновая кость, зубов. — Но это очень легко объяснимо. Самая высокая из девушек, та, что с длинными волосами, племянница мистера Ацуи.

«Ах вот как».

— Он воспитывает ее с тех пор, как ее мать, американка, умерла, а отец — брат мистера Ацуи — вернулся в Японию, доверив Никко заботам дяди.

«А! Мать-американка? Вот откуда зеленые глаза. А Ацуи — ее дядя. Хорошо, ну и что? Быть может, речь шла просто о непредвиденном аспекте этого странного обеда в честь годовщины».

— Предполагая, что вы правы, полностью доверяя безупречной квалификации шеф-повара Канагавы, как, по вашему мнению, мистер Синжи смог съесть кусок отравленной фугу?

Танака покачал головой.

— Я ничего не могу сказать, мистер Форрест.

— Он сидел между вами и ми… — Дэн заглянул в книжечку, — мистером Ходжо.

— Ну что же, инспектор Форрест… — Танака нахмурил брови. — Очень странно. Два Форреста.

— Это мой двоюродный брат.

— А? Практично.

— Иногда.

Под густыми бровями живые глазки Танаки внимательно разглядывали Дэна.

— Действительно, — сказал он, — мистер Ходжо и я сидели на расстоянии руки от тарелки мистера Синжи. Но неужели вы серьезно считаете, что, если бы он или я хотели избавиться от мистера Синжи, выбрали бы столь открытый способ? — Он скрестил худые ножки, обтянутые штанами для гольфа. — К тому же случай был не такой удобный, как вы считаете. Вы, конечно, помните, что рыба была подана не в индивидуальных тарелках.

Он рассеянным жестом снял с колена невидимую пылинку и растер ее между большим и указательным пальцами.

— Западный человек по складу своего ума чаще всего бросается на очевидность. Должен ли я предполагать, что ваш кузен, инспектор Форрест, сделал столь же поспешное заключение?

— Нет, вовсе нет, мистер Танака.

Дэн счел ненужным уточнять, что начальство Роя поспешило сделать иное, столь же преждевременное, заключение о случайном отравлении. Также Дэн не стал сообщать Танаке, что решил нанести визит мистеру Ацуи.

— Чай? — предложил служитель Танаки с далекого порога гостиной, больше похожей на дворец.

После этого все время, пока Дэн парил над зелено-туманной массой Центрального парка, он слушал волнующие воспоминания о дружбе Хироки Танаки и молодого (неужели Чарли когда-то был молодым?) сержанта Чарлза Ловетта в послевоенном Токио.

Возвращаясь на метро, Дэн проскочил Парк Авеню и Лафайетт и вышел на станции Спринг Строит. Если смотреть снизу, Манхэттен был не так красив, как с высоты башни Танаки. Он разыскал мастерскую краснодеревщика Ацуи в одном из самых старых кварталов Нью-Йорка.

Пока он быстро катил к югу, Дэн имел время сделать кое-какие логические построения. Как подчеркнул Танака, во время «рокового обеда» все блюда ставились в центре стола и каждый гость по очереди накладывал пищу себе на тарелку сам. В таких условиях невозможно отравить одного из семи присутствующих. Вдруг Дэн привстал на неудобном сиденье. Только с… но какова была в таком случае причина?

Он прижался носом к запотевшему стеклу мастерской Ацуи. Внутри было темно, но в глубине мерцал слабый огонек. Звонка не было, и Дэн постучался в квадрат застекленной двери.

— Ацуи не расслышит, — проблеял голос позади Дэна.

На тротуаре стоял старый восточный человек, его руки упирались в бедра, а подбородок нагло торчал вперед.

— Вы друг мистера Ацуи?

— Нет, я журналист.

— Журналист? Тогда напишите в своей газете, что этот негодяй убил мою кошку.

— Вашу кошку?

— Меня зовут Тенно. У меня рядом лавочка оптовой торговли. Вон там, — сказал мистер Тенно. — Я продаю репродукции Укеио-ке.

Пустой взгляд Дэна, похоже, огорчил его.

— Гравюры на дереве. Репродукции Харуноби, Шараки, Кийонага… старых мастеров. Вас интересует?

— Увы, нет. Лучше расскажите о вашей кошке.

— Ацуи вынес мусор, кошка съела мусор. Кошка умерла. Ацуи негодяй. Напишите это.

Дэн всмотрелся в полумрак позади грязной витрины.

— Кажется, его нет дома.

— Нет, он там, там.

Мистер Тенно подошел к двери и забарабанил в нее двумя кулаками. Дэн был готов поспорить, что шум доносится до Бауэри, в квартале отсюда.

Вдруг он заметил движение в глубине мастерской. Как и мистер Тенно.

— Я пошел, — пробормотал он. — Я не буду разговаривать с Ацуи, пока он не принесет извинения за смерть моей кошки.

Когда Шига Ацуи открыл дверь и оглядел Дэна с приветливостью питбуля, мистер Тенно уже испарился. В это мгновение Дэн вспомнил, что Ацуи не произнес ни слова по-английски во время того обеда. У журналиста было всего три слова, чтобы завязать беседу.

— Охайо, — сказал он.

— У меня много работы, — проворчал угрюмый Ацуи на чистом, без всякого акцента английском языке. — Скажите, что вам надо, и катитесь отсюда.

Дэн стал подыскивать слова… по-английски.

— Э-э-э… я… я хотел бы задать вам несколько вопросов по поводу обеда.

— Сожалею, — сказал Ацуи без малейшего сожаления на каменном лице. — Но «те, кто ест фугу…»

— «…дураки», да я знаю, — закончил вместо него Дэн. — Можно войти?

— Нет, — холодно ответил его собеседник. — Вы не из полиции. Если мне не изменяет память, вы работаете на не очень респектабельную газету.

Он был сантиметров на тридцать ниже Дэна, но его лысый череп и облик борца внушали уважение.

— Прекрасно, — сказал журналист, — тогда сразу к цели моего визита. Вы знали мистера Синжи?

— Да, я его знал.

В его низком голосе вдруг появилась нотка горечи.

— Он был вашим другом?

Ацуи не ответил.

Дэн решил наудачу попробовать иную тактику.

— Я только что беседовал с мистером Танакой. Он говорил о мистере Синжи в довольно теплом тоне.

Ацуи прищурился: голос его стал агрессивным.

— Синжи не заслуживает, чтобы о нем говорили.

— Почему вы так говорите, мистер Ацуи?

— Это личное. Не упоминайте обо мне в вашей статье, но, на мой взгляд, боги наказали его по заслугам.

— Боюсь, не понимаю вас. Вы хотите сказать, что мистер Синжи заслужил смерть в столь роковом происшествии?

Ацуи с иронией сделал легкий поклон.

— Сегодня мы несем его гроб.

— Вы будете присутствовать на похоронах?

— Это образ. Не может быть и речи, чтобы я присутствовал на церемонии.

— А? Это странно, мне кажется, это не соответствует…

— Японским обычаям? Что вы знаете о японских обычаях?

— Просто предположение. — Дэн решил зайти с другой стороны. — Вы едите у себя в мастерской, мистер Ацуи?

Ацуи нахмурился.

— Нет. Я отправляюсь в Литтл Итали. Почему такой вопрос?

— Вас не огорчает смерть уважаемого соотечественника?

— Уважаемого?!

Голос Ацуи походил на лай. Желтое лицо налилось пурпуром. Похоже, это замечание попало в цель.

— Уважаемый! Это было животное!

— Как так?

— Никко…

Он вдруг замолчал.

— Никко? — переспросил Дэн. — А при чем здесь она, мистер Ацуи?

— До свидания.

Настал момент выложить последний козырь.

— А кошка мистера Тенно?

Но Ацуи уже исчез в глубине мастерской; дверь перед носом журналиста захлопнулась.

Возвращение в центр на добром старом метро. Выйдя на станции на 59-й улице, Дэн пешком дошел до 57-й улицы и застал Никко накрывающей столы к приходу первых вечерних посетителей.

— Дэн Форрест, журналист из «Индикатора», мисс Ацуи. Могу ли я переговорить с вами?