– Следуйте за мной! – резко сказал он, не ответив на заданный вопрос, и широкими шагами устремился вперёд по коридору.

Русалочка куда-то исчезла, и Ласло переключился на внутреннюю связь.

– Что-то мне всё это не нравится, – проговорил он.

– Я тоже не в восторге от происходящего, – отозвался Рид. – У тебя есть предположения, что происходит?

– Нет, – сознался Ласло. – А у тебя?

– Тоже нет. Если бы ты не поспешил…

– Стоп! Не злись! Сначала расскажи, что удалось узнать.

– Да ничего! – с досадой воскликнул Рид. – Единственно, осталось ощущение, что это какая-то секта, блюдущая древний культ.

– Плохо! Фанатики – самые непредсказуемые создания.

– Без тебя знаю. Лучше скажи, что будем делать?

Ласло пожал плечами.

– Не имею понятия! Посмотрим, как будут дальше развиваться события.

– Скоро Борц решит, что с нами что-то случилось и начнёт действовать, – напомнил Рид.

– Может, это и к лучшему. Моя интуиция включила сирену и требует, чтобы мы незамедлительно вернулись на орбиту.

– Сто семь акрилийских демонов и одна Адлилуза! У меня те же самые ощущения!

Неизвестно откуда взявшаяся Русалочка вклинилась между разведчиками и снова взяла их под руки.

– О чём шепчетесь, мальчики? – пропела она.

– О том, что ты слишком много болтаешь, – сказал Ласло первое, что пришло в голову, и вдруг понял, что девушка действительно слишком много говорит. И не только это. Как напуганный ребёнок, она жмётся то к ним, то к отцу.

Вскоре они оказались на открытой площадке и вошли в небольшой вагон, который со скоростью пули помчался по винтообразной дороге, выбитой в стене разлома.

Верховный жрец народа сейров сидел через проход от разведчиков, но не точно напротив, а немного впереди и они видели его в профиль. С отцом Русалочки явно что-то происходило. Если вначале их встречи это был вполне нормальный человек (конечно, если такое понятие применимо к инопланетянину), который живо интересовался происходящим в мире, то сейчас он полностью замкнулся в себе. Глаза у него были прикрыты, как у тех, кто медитирует, а губы слегка шевелились, и это наводило на мысль, что он непрерывно читает молитвы. Русалочка сидела сразу за отцом и, видимо, тоже была в курсе происходящего. Правда, она была не такой скрытной, как он, и на её выразительном личике периодически появлялось острое отчаяние, которое тут же сменялось потерянной улыбкой, когда она спохватывалась и вспоминала о присутствии посторонних.

Когда девушка отвернулась к окну, Ласло хотел было через Федьку подключиться к её эмоциональному фону, но не рискнул, побоявшись, что она утопит его в мешанине своих чувств. К отцу Русалочки он и подавно не хотел соваться. Во-первых, в его душе бушевала не меньшая буря, чем у дочери, а во-вторых, он опасался его неадекватной реакции на своё вторжение. Танцующие химеры были для него терра инкогнита, но он не забывал об их змеиной сущности. Если народ сейров владел гипнозом, то верховный жрец вполне мог ощутить, что кто-то считывает его эмоциональный фон.

Спуск оказался таким долгим, что Ласло поверил девушке, что разлом пролегает где-то неподалёку от сердца планеты. У него мелькнула мысль проверить глубину, но их проводник не дал ему времени на подключение прибора. Как только вагон остановился, верховный жрец в темпе бывалого разведчика снова повёл их куда-то вниз.

Несколько рискованных марш-бросков по отвесным кручам и они вступили под своды четырёхугольного храма, залитого ярким светом искусственных факелов. Посреди него возвышалась площадка, напоминающая пирамиду со срезанной верхушкой, а на ней стоял беломраморный постамент с саркофагом.

При виде стен, сплошь покрытых яркими барельефами, и знакомых скульптур, изображающих богов из древнеегипетского пантеона, Ласло судорожно вздохнул. Обстановка храма живо напомнила ему то время, когда он отчаянно разыскивал отца, пропавшего на раскопках в Египте.

В громадном помещении кроме них четверых никого не было, но из боковых проёмов храма доносилась уже знакомая разведчикам ритмичная музыка. Правда, вместо криков теперь звучали торжественные песнопения, гипнотизирующие своей мрачной силой и однообразием тональности. Ведомые своим неутомимым проводником, они поднялись по широким ступеням и приблизились к постаменту.

В саркофаге лежала не мумия, как ожидал Ласло, а высокий смуглый мужчина. Тугие мускулы под гладкой кожей говорили, что он далеко не стар и находится в прекрасной физической форме. Вдобавок, судя по мерно вздымающейся груди, ему ещё было рано отправляться к Харону.

Роскошное сине-золотое древнеегипетское облачение незнакомца состояло из златотканого схенти, пояса с нарядным плиссированным передником, богатейшего многорядного ожерелья и широких браслетов, охватывающих руки по всей длине. Верхнюю часть его лица прикрывала маска сокола, а голову венчала корона в форме крылатого солнца. По бокам лежали высочайшие атрибуты власти – анкх и уас.

– Гор! – вырвалось у Ласло. – Нет, Арлия де Гоасам!

Он не спускал глаз с того, кто послужил прообразом древнеегипетского Гора, свободолюбивого бога-сокола, безраздельного властителя неба и солнца. Поддавшись порыву, он встал на колени у последнего пристанища создателя Земли, имя которого он знал, благодаря запискам отца.

Тяжелые веки дрогнули, и тот, кто послужил прообразом божества Земли, открыл глаза, ясные и синие как подвластное ему солнечное небо.

– Кто здесь? – требовательно спросил он.

Верховный жрец подошёл к изголовью саркофага и церемонно поклонился.

– Величайший, мы исполнили вашу волю.

– Почему их двое?

– Второй его товарищ. Он из народа звёздных кошек.

Арлия де Гоасам приподнялся на локте, и его пальцы коснулись лба Ласло.

– Ого, какая жизненная сила! Ничуть не меньше, чем у Зоуи, моей наложницы из вашего времени, – проговорил он на межгалактическом языке, и по его губам скользнула горделивая улыбка. – Никому кроме меня не удалось создать такую сильную и устойчивую популяцию разумной жизни. Единственно жаль, что ради этого пришлось пожертвовать вариативностью формы тела…

Он перевёл взгляд на звёздного кота и придирчиво его оглядел.

– Похоже, оно к лучшему. Судя по всему, морфы уже начинают вырождаться, – проговорил он, и Рид-арр-Перев вздрогнул от его слов.

– Что вы хотите этим сказать?! Что я презренная шеда? – прорычал он и с угрожающим выражением на лице подался к саркофагу, но верховный жрец заступил ему дорогу.

– Стойте, где стоите! – предупредил он, и положил ладонь на рукоять бластера, заткнутого за пояс.

– Шеда? – переспросил Арлия де Гоасам. Не дождавшись ответа, он презрительно фыркнул и снова вытянулся на своё ложе.

– Кажется, так вы называете тех, у кого вырождение идёт быстрей, чем у вас, – лениво проговорил он, а затем добавил с насмешкой: – Конечно же, ты шеда, малыш. Невзирая на всю вашу спесь, однажды вы все застрянете в шкуре животных, а затем полностью деградируете.

– Вы лжёте! – злобно прошипел Рид-арр-Перев. – Ведь вы тоже морф и, похоже, что мы сородичи, но что-то я не вижу у вас признаков вырождения.

– И не увидишь, – отозвался Арлия де Гоасам уже с откровенной издёвкой в голосе. – В отличие от тебя я принадлежу к цивилизованному народу, который умеет предотвращать нежелательные изменения в своей генетике.

Смирив гордыню, Рид вслед за Ласло опустился на колени и проговорил:

– Обани, простите мои непочтительные речи! Просто вы затронули болезненную тему, и я не сдержался.

– Ты тоже прости меня, вайтори, – Арлия де Гоасам усмехнулся. – Я понимаю твои чувства, и знаю, чего ты хочешь, но не рассчитывай на меня.

– Но почему? – возмутился Рид. – Ваш долг остановить деградацию, если вы знаете, как это сделать!

Арлия де Гоасам повернул голову и его глаза в прорезях маски недобро сверкнули.

– Вайтори, если ты ещё не понял, то сообщаю, ты находишься у ложа умирающего.

– Да ну! Позвольте спросить, кто здесь умирает? Только не говорите, что это вы, я всё равно не поверю! На мой взгляд, вы здоровы, как никто другой! – проговорил Рид на повышенных тонах. – Если вы набиваете себе цену, то…