Когда Тычкова уводили под руку двое здоровых мужиков в белых халатах, повисла под потолком звенящая тишина. Мне б тогда сказать пару слов, все, может, и иначе обернулось бы. Но я молчал. Из мести гадской и из-за обиды проклятой. Макарыч санитарам не сопротивлялся, лишь бормотал себе под нос единственную фразу: "Вы колбасу говорящую видели, а? Каково? Докатились..."
- Докатился, - словно эхом отозвался седенький доктор из скорой, - докатился до белой горячечки ваш коллега. Ничего, товарищи, не волнуйтесь, месяцок побудет у нас, выпишем. Не узнаете! И не таким экземплярчикам головку на место ставили. Этот еще ничего... На Деда Мороза похож... Семья-то в курсе?
Никто доктору не ответил. Он и ушел тихонечко.
Такая вот, Леша, трагедия приключилась. Уж больно мне за ребят обидно было. Ведь видел же я, что завлаб - порядочная свинья. Сердцем чувствовал, что поделом он получил! А все равно осадок нехороший на душе остался...
Через час приказом по институту и.о. заведующего лабораторией был назначен Николай Чудов. Но и ему новая должность и четвертак к получке радости, похоже, не принесли. Со мной он три дня не разговаривал. И Саша шкафчик, где я лежал, стороной обходил. А что я? Я молчал. Понимал все...
Со временем, конечно, ситуация исправилась. В лабораторию пришли две молодые сотрудницы. Коля с Сашей занялись моей проблемой на полном серьезе, девчонки им помогали, но больше никто в институте о существовании Сервелата Николаевича не знал. Скандала ребята не желали, да и кто ж его из нормальных людей хочет, скажи мне?!
Но если ты, Леша, думаешь, что Тычков навсегда ушел из нашей с Николаем жизни, то глубоко заблуждаешься. От таких людей избавиться настолько трудно, что, практически, как говорится, невозможно. Слышал ты о роковых женщинах когда-нибудь? Так вот, Лев Макарыч таким как раз и оказался. Не в смысле - женщиной, а в смысле - роковым. Натуральным злым роком, Леша, в самом начале жизни моей. Всему, однако, свое время.
А пока из сказки сотворялась быль. Летели дни, проходили недели, апрель сменился маем, а потом пришло лето. Исполнение мечты моей близилось с невероятной скоростью.
Глава пятая, сентиментальная, повествующая о первой любви и о том, как Сервелант будучи еще колбасой, стал настоящим мужчиной
Я понимаю, Леша, твое нетерпение. События, как видишь, начали приобретать необратимость. Да. Все складывалось так, как надо, даже препятствие в виде завлаба Тычков было ликвидировано. Николай со своими обязанностями справлялся превосходно - лаборатория впервые за много лет получила премию за какую-то уникальную разработку для министерства обороны. Я потихоньку вжился в этот дружный коллектив и стал полноправным его членом. Порой доходило до курьеза.
Однажды Наташка, одна из лаборанток, переставляя большую колбу с какой-то кислотой, поскользнулась на свежевымытом кафельном полу и потеряла равновесие. Хрупкий предмет выскочил из ее рук и, взмыв к потолку, готов был завершить свое существование, разбившись о плитку и отравив своим содержимым атмосферу помещения. Кроме нас с Натальей больше никого не было. Не знаю от чего, может, от безвыходности в этой ситуации, но она успела только крикнуть:
- Сервелат, лови!
И что же ты думаешь, Леша?! Я поймал! Не руками, естественно. Дело в том, что рядом со столом, на краю которого я в тот момент лежал и в непосредственной близости от которого случилось происшествие, стояла мусорная корзина, наполовину заполненная скомканными бумажками. Не знаю, как у меня получилось, но я собрал всю свою волю в кулак, изогнулся почти как удав и прыгнул вниз, стараясь попасть по краю корзины, чтобы сдвинуть ее к месту падения колбы. И знаешь, мне удалось. Емкость приземлилась прямиком в помойку и осталась, таким образом, целехонькой. Только пробка от удара выскочила, но ни капли кислоты в помещение не попало.
После этого происшествия в лаборатории меня зауважали еще сильнее. Поняли товарищи ученые, что способен я не только на пустую болтовню, а делом реальным помочь могу. А Наташка, так та вообще меня боготворить стала. Втихушку из лаборатории меня выносила, благо ключницей (так ее в шутку ребята звали) состояла - уходила позже всех, а приходила на десять минут раньше остальных. Следовательно, ключи всегда при ней находились.
Таскала меня девчонка по театрам и концертам, циркам и зоопаркам. Побывал я с ней даже в кино. Ну и ночевал, как ты понимаешь, у нее в общаге частенько. Благо, жила она одна в своей комнате...
Я сначала понять не мог, зачем умной и красивой девушке, какой являлась, на мой взгляд, Наталья, проводить свободное время в обществе колбасы. Нет, я себя всегда любил, уважал даже. За аромат, ум и эрудицию, но Наташа... После происшествия с колбой она начала звать меня Большим Змеем. Мне нравилось, хоть я и понимал, конечно, что прозвище такое получил в шутку. Ты, Леша, кино про Чингачгука видел? Ловкий такой индеец жил когда-то. И стремительный... Я себя таким же в обществе девушки чувствовал. В общем, мужиком настоящим. Брутально-первобытным. Не зря же говорят: с кем поведешься, от того и наберешься. Я повелся с людьми особенными, но слабыми, как я думал.
Облик мой пока оставался неизменным, но чувствовал я, что в душе уже человеком стал. А внешность... Важна конечно, но не настолько, чтобы кроме нее ничего в человеке не замечать. Качеств, там, всяких положительных, коих у меня вагон и маленькая тележка.
Днями жил я теперь в лаборатории, ночевал тайно у Наташи, на выходные с Николаем уходил домой к нему или к Татьяне с Маринкой. Те ко мне тоже привыкли, радовались. Особенно, Маринка. Когда я про свое прозвище новое ей рассказал, она так смеялась, что икала потом полчаса. А потом сама Большим Змеем, или Змеем просто звать начала.
Но, Леш, понимаешь, что-то происходить со мной стало странное. Если раньше я ждал выходных, предвкушал мысленно встречу с Колиными женщинами, непринужденное веселье в хорошем обществе, то теперь, чем ближе к пятнице, тем грустнее мне становилось. Еще суббота не пришла, а я уже скучал по Наташе... Неужели, думаю, влюбился? Вот-те на! Колбаса сентиментальная...
Самое странное, однако, не в моих чувствах. Я ж не слепой, хоть и глаз у меня не было. Видел я, что и с Наташей что-то происходит. Неужто, взаимно это?... Но зачем ей? Зачем я, такой нечеловеческий объект, ей нужен? За ней табунами мужики ходят, сколько раз я эту картину наблюдал, а она... В общем, запутался я окончательно в своих чувствах и места себе не находил. Надо было что-то делать. Но что?
Ситуация разрешилась случайно. Помогли Саша с Аленкой (прости, я и забыл вторую-то нашу лаборантку представить). Настала очередная пятница. Всю неделю стояла жара. Что поделать, лето в разгаре. Погода в выходные обещала не испортиться, в городе, мешке нашем каменном, оставаться никому не хотелось.
Саша с утра пребывал в отличном настроении. Он то и дело перемигивался с Аленой и незаметно, как полагал, время от времени легонько хлопал ее пониже спины или, проходя мимо, чмокал то в щечку, то в губы, а ближе к концу рабочего дня дозрел окончательно.
- Колюнь, - обратился Саша к Чудову, - мы сегодня с Аленой на часок пораньше слиняем, ты не в обиде?
- А что такое? - тот недоуменно оторвался от журнала, куда записывал результаты очередных испытаний.
- Да, понимаешь... Мы, эта... за город собрались, надо еще за вещичками домой заскочить.
- Ради Бога, идите. На сегодня у нас все дела завершены. Сейчас допишу, тоже двинусь восвояси. А куда, кстати, за город-то?
- В Кавголово. А то, бери свою Таньку и давай с нами?! Маринка у деда с бабкой на даче, сам говорил. И Сервелата с собой возьмем, пусть природой полюбуется, а?
Тут Алена встряла:
- С Натахой. Они у нас пара влюбленная, их разлучать нельзя...
Леша! Если бы я умел краснеть... Ну, ты понимаешь! Наташа же, чуть сквозь пол не провалилась. Мы то, слепошарые, ничего вокруг себя не видели, а оказывается все всё уже давным-давно про нас поняли.
