Часть 3. Волшебный фонарь

Санкт-Петербург, наши дни

Солнце стояло еще довольно высоко, но свет его, ослепительно-обжигающий днем, теперь померк, и небо заволокла бледно-сизая дымка. Горизонты стерлись, и на улицы города словно опустилась тень. Лица прохожих казались неестественно бледными, истомленными – горячий воздух сгустился и давил на плечи. Отчетливо пахло гарью.

– Леса горят в области, не успевают тушить… – произнесла невысокая полная женщина, обмахиваясь журналом.

– А я своих на дачу отправила, – озабоченно покачала головой ее собеседница, объемом не уступающая первой. – Соседи бабку свою в больницу отвезли, совсем жара доконала…

– Господи, когда ж это кончится…

Вера мельком взглянула на тяжело дышащих женщин, ловко уклонилась от мелькнувшего возле самого носа журнала и выскочила из автобуса. Поправила сумку на плече и целеустремленно зашагала по улице. Собственно идти-то было всего ничего – почти сразу она свернула в знакомый переулок и немного погодя уже входила в подъезд, дверь которого на сей раз оказалась не заперта. В подъезде по-прежнему царила темнота. Ощупью перебирая руками вдоль перил, Вера поднялась по лестнице и остановилась, нашаривая звонок. Ничего похожего рядом не нашлось, а потому она, особо не мудрствуя, постучала в дверь кулаком. Металлическая поверхность отозвалась низким степенным гулом, волной прокатившимся вглубь по коридору. После минутной тишины за дверью послышались быстро приближающиеся шаги.

– Верочка, это вы?

– Я, Константин… Иванович.

С глухим скрежетом провернулся замок, и по Вериному плечу скользнул голубоватый луч фонарика.

– Очень рад, только не зовите меня по отчеству. Чувствую себя каким-то древним старцем. Просто Константин.

Обстановка в рабочем кабинете Водлянова (он же – спальня, кухня и гостиная) ничуть не изменилась с ее прошлого визита. Единственным отличием стала новая черная кофеварка, стоящая на краю заваленного книгами стола. Тут же на полу выстроились в ряд пять грязных чашек.

– Прошу сюда. Извините за беспорядок, у меня стояк треснул, воды нет со вчерашнего вечера, но обещали скоро дать… Присаживайтесь. Верочка, вы сегодня просто ослепительны!

– Спасибо, – девушка опустилась в кресло и скромно улыбнулась.

Вообще-то это был не столько комплимент, сколько констатация очевидного факта. Не зря же она часа три провела у себя дома, добиваясь именно такого эффекта, так что восторг в мужских глазах был закономерной реакцией на ее титанические усилия. Ну и любимый голубой сарафанчик, больше похожий на вечернее платье, вне всяких сомнений сыграл свою роль, и белые босоножки на десятисантиметровых шпильках, и сверкающие на шее цепочки, и сияющие дурным блеском глаза. Красота дается женщине ох как непросто, но результат себя оправдывает.

Вера неторопливо отставила сумку и закинула ногу на ногу. Водлянов прямо-таки расплылся от нахлынувших эмоций и, сорвавшись с места, подскочил к кофеварке.

– Кофе, Верочка?

– Да, пожалуйста.

– А хотите, могу сделать глясе.

– Ох, с удовольствием!

Вот об этом и речь… Девушка провела ладонью по распущенным волосам, незаметно откидывая их от мокрой шеи. Нет, конечно, она не собиралась сводить искусствоведа-консультанта с ума, да и вряд ли тому грозил подобный расклад. Просто захотелось вдруг почувствовать себя молодой и привлекательно девушкой, а не бездомным котенком. Ради этого пришлось пожертвовать даже заслуженным отдыхом, а ведь со всеми выпавшими часами получается, что она не спит уже вторые сутки. Что интересно – ей даже не хочется. Зато голова, наконец, стала абсолютно ясной, мысли приобрели небывалую четкость, а намерения – конкретность. Именно поэтому она сейчас здесь.

Волдянов выставил перед ней поднос с высоким бокалом, увенчанным белым шариком мороженого, а сам взялся за пластиковый стаканчик. Видимо, чистых чашек у него уже не осталось…

Вера потянула напиток через соломинку, собираясь с мыслями.

– Константин, извините, что я к вам без приглашения…

– Да бросьте, я всегда рад красивой девушке.

Красивая девушка слегка хихикнула.

– Я бы хотела вас кой о чем поспрашивать…

– Да, понимаю. У меня для вас тоже новости, не знаю, правда, приятные или нет, – Водлянов ловко наклонился, извлекая из-под стола рюкзак, а из него – Верину статуэтку. – Вы оставили у меня свою вещь, и я решил этим воспользоваться. Сам, знаете ли, заинтересовался…

– Да? – Девушка отодвинула в сторону бокал.

– Связался со старым знакомым, практически единомышленником. Он сейчас можно сказать на пенсии, а в прошлом – консультант венского Музея истории искусства, очень непростой господин. Фамилия у него, кстати, Земпер!

– Да? – повторила Вера, чувствуя в этом какой-то смысл.

– Да, – кивнул Водлянов, глядя на девушку со скрытой усмешкой. – Ну, да Бог с ней, с фамилией… Мы с этим господином полночи общались в прямом режиме, я ему фотографии вашего орла отправил, а он мне в ответ – полную справку на десяти листах. Могу дать почитать. Как у вас с немецким?

– Никак.

– Тогда лучше на словах. Если кратко, то ваша статуэтка, Верочка – очень и очень умелая подделка. Как сейчас говорят – контрафакт. Это раз. Датируется она не шестнадцатым веком, как мы поначалу думали, а первой половиной девятнадцатого, возможно, первым десятилетием. Это два. И, наконец, три – это то, что даже в качестве подделки она является выдающимся произведением искусства и весьма ценным к тому же. Вот такие пироги! Не знаю уж, огорчил я вас или обрадовал… – Водлянов допил оставшийся кофе и снова включил кофеварку.

Вера немного подумала.

– Очень… неожиданно. Я думала, она настоящая. Она не выглядит подделкой.

– Разумеется, не выглядит. Подделка – это грубо сказано, лучше назвать ее стилизацией. Этот орел, Верочка – уникальная вещь. И кстати, знаете, что нас с господином Земпером навело на такую мысль? Вот этот самый крест.

– Эмблема?

– Эмблема. Равносторонний крест, только не черный, а красный – это символ рыцарского ордена тамплиеров, а в восемнадцатом веке, во времена расцвета масонства, тамплиерская легенда была очень и очень популярна. Может, слышали?

– Константин Иванович, о тамплиерах сегодня не слышал только глухой!

– Вера, дорогая моя, я же вас просил…

– Да-да, извините!

– Извиняю. Но я говорю не о тамплиерах как таковых, а об их легенде – а это суть разные вещи. Если немного окунуться в историю этого вопроса, то дело обстояло следующим образом: однажды некто Эндрю Майкл Рамзей, весьма деятельный господин, масон, произнес знаменитую речь в защиту масонства перед французским премьер-министром кардиналом Флери и в ней в частности указал, что наука сия была принесена ни мало, ни много как из Святой земли. То есть масонство напрямую происходит от крестоносцев. А какой орден крестоносцев был самым известным? Правильно – тамплиеры!

Вера сосредоточенно покивала:

– А как это связано с моей статуэткой?

– Да, статуэтка… Извините, Верочка, увлекся. Так вот легенда о тамплиерах была пущена с тем расчетом, чтобы привлечь к масонству знатных покровителей. Поначалу. Но потом, когда в масонство ударились представители так сказать среднего класса, легенда стала еще более популярной – практически классикой для всякого уважающего себя масона. А произошло это как раз в начале девятнадцатого века. Именно в это время большой спрос приобрели артефакты с соответствующей символикой, которые представляли как часть фамильного наследства и так далее. Но если у родовитых графов и герцогов такого добра и своего хватало, без всяких подделок, то господа попроще вынуждены были прибегать к услугам антикваров или ювелиров, чтобы те находили для них красивые старинные вещи. Если очень везло, то можно было найти мастера, который бы сделал подобное чудо – такое, как ваш орел. Кому-то, видимо, повезло…